Непоследние времена
Шрифт:
Если бы страна встретила дядю Володю с распростертыми объятиями, он бы уже давно варил какие-нибудь подводные лодки или надводные корабли и получал от этого удовольствие. Но страна повела себя иначе, поэтому Стребень сварил толстую огнедышащую птицу. Душа художника не избирательная урна: что в нее вложишь, то назад и получишь.
– Я бы таких птичек, только меньшего размера, в массовое производство запустил, – мечтает Володя.
– Зачем?
– Эта вещь может быть очень полезной. Вот есть же у нас праздник День России, а как его отмечать, никто не знает. Ну, выпьют люди, ну, гимн споют, ну, салют запендюрят – разве этого достаточно? На Новый год можно елку поставить, на Пасху – яйцами обменяться, а в День России скучать приходится. Так вот вам, пожалуйста, огнедышащий орел! Чем не ритуал? Пусть люди у себя на дачах зажигают этих птичек и радуются. А?
Под вечер из Звизжей прискакал гонец и позвал всех в местный ДК. Сказал, что там будет концерт. Какой концерт, зачем концерт – не сказал и ускакал. Дядя Коля поморщился и решил, что не поедет. Художники почесали в затылках и постановили: мероприятие таки посетить. Оказалось, что концерт посвящен 30-летию трудовой деятельности директора районного дома культуры Елены Юрьевны Кондрашовой. Это большое культурное событие она будет отмечать целый год: каждый месяц в каком-нибудь очередном сельском клубе будет греметь концерт, но самый первый Кондрашова решила устроить в Звизжах, потому что именно здесь она начинала свою трудовую деятельность. В те времена в Николе-Ленивце еще не было дяди Коли, а то карьера Елены Юрьевны могла бы сложиться совсем по-другому.
Художники посмотрели первые два-три номера, а потом ушли куда-то за угол и вернулись уже в состоянии ограниченной трезвости. В этот момент они немножко перестали быть похожими на художников. Когда дядя Коля приехал в Звизжи, чтобы с нами попрощаться, один художник уже валял другого в снегу. Дядя Коля не стал их разнимать. Он стоял рядом, курил и смотрел куда-то в себя. Наверное, туда, откуда грачи прилетели.
Назло скинхедам
Почему чужие оказались ближе своих
Город Саратов, улица Вторая Садовая, август. На тротуаре в отблесках огня пульсирует разноцветная толпа. Африканцы, индийцы, вьетнамцы, латиноамериканцы. В их смуглых руках – белые дети, по одному, по два, совсем младенцы и не совсем. Как в фильме «Цирк» – только наоборот. Малыш по фамилии Новогодний с любопытством вцепился рукой в толстую нижнюю губу Насимы Гейлы из Кении. Насима, смеясь, аккуратно освобождает свое лицо, целует ребенка в белое запястье и кладет его руку себе на плечо. Только что этот человечек родился во второй раз. И вместе с ним еще сорок три младенца-отказника из городского дома ребенка. Их вынесли из огня Насима, Мангала, Раманамби, Мохаммед, Питта, Саид – всего тридцать учащихся Саратовского государственного медицинского университета, проживающих в расположенном через дорогу общежитии. Когда-нибудь эти дети узнают, как свои их бросили, а чужие спасли. Но познакомиться с этой историей не повредит гражданам России уже сейчас.
Обыкновенный фашизм
Однажды под Новый год в городе Саратове умер один хороший человек. Его родственники долго плакали, а потом начали готовиться к похоронам. Поставили в подъезде крышку гроба. Она там стояла три дня, а когда пришло время выносить тело и крышку подняли, под ней лежал живой младенец. Подкидыша отнесли в дом ребенка. Назвали так же, как покойника, а фамилию дали в честь праздника, на которые пришлись похороны. Так появился на белый свет Леша Новогодний.
Истории, от которых становится стыдно за своих соотечественников, здесь, в доме ребенка, могут рассказывать часами. Если ребенка направили сюда из роддома, значит, ему очень повезло. Многие попадают сюда из оставленных на улице коробок, из мусорных баков, из реанимаций, из пустых квартир – в синяках, царапинах, в состоянии истощения, с выплаканными глазами. Те, кто работает здесь более трех лет, уже научились рассказывать об этом без дрожи в голосе. Обыкновенный родительский фашизм. Рабочие моменты.
– Накануне я как раз последний день доработала и ушла в отпуск, – вспоминает ночь перед возгоранием директор Ольга Дьякова. – На душе было спокойно. В этом году нам выделили четыре миллиона рублей на ремонт, который уже много лет буксовал. Появилась возможность закончить его до конца лета. А получилось так, что именно из-за ремонта мы и погорели.
Как потом определила комиссия, причиной пожара оказалось нарушение техники безопасности при проведении сварочных работ. Фирма-подрядчик теперь исправляет роковую ошибку за свой счет. Возгорание произошло в районе чердака в одиннадцатом часу ночи, спустя недолгое время после того, как оттуда ушли рабочие. Пламя родилось из незамеченной искры, забившейся в мелкую щель. Когда огонь увидели из дома напротив, он охватил уже всю центральную часть крыши и подбирался к верхнему этажу. Пожару была присвоена третья степень сложности, тушить его прибыло одиннадцать экипажей.
«Мы как раз сели ужинать и вдруг видим – горит» – так начинается каждый первый рассказ обитателей общежития № 3 о той ночи. «Как раз сели ужинать» – обычное состояние иностранного студента с девяти вечера до трех часов ночи. «В каникулы они спят до часу дня, а то и позже, – смеется сотрудник общежития Ольга Калинина. – Мы им не советуем по ночам по улицам гулять, и большинство этим советам следует. Чем допоздна занимаются? Тусуются, общаются, причем на трезвую голову. У нас тут в основном приезжие из Индии и Африки, а они к алкоголю почему-то равнодушны. Я раньше работала в обычном общежитии, где наши студенты живут. Если бы здесь была такая обстановка, как там, у нас бы сейчас на доске объявлений не письмо благодарственное висело, а портреты погибших при спасении на пожаре. В траурных рамках».
«На пожаре нянечки вдруг заговорили по-английски»
Первыми на пожаре оказались ребята из Кении и Замбии. В спасении детей они сыграли роль пожарного спецназа. Когда чернокожие студенты ринулись в огонь, ночные нянечки успели вызвать «01» и вынести лишь нескольких младенцев. Они делали все, что могли, но рук не хватало, и сотрудницы дома ребенка уже с ужасом начинали понимать, что без жертв, скорее всего, не обойдется.
– В нашей стране пожарная служба работает очень плохо, поэтому каждый взрослый человек сам себе спасатель, – рассказывает Мангала Мвами, девушка-красавица из Замбии. – Если что-нибудь горит, никто даже не пытается никуда звонить. Люди все бросают и сами бегут на помощь. Так мы и сделали.
– У нас в Кении то же самое, – подхватывает первокурсник Саид Омар из города Момбаса. – Все бросают и бегут. А бегают наши граждане быстро. Это на любой Олимпиаде заметно.
Саид Омар говорит со мной на английском. Русского он почти не знает. Но мамой клянется, что, когда вбежал в горящее здание, какая-то женщина в белом халате на чистом английском сказала ему: «Значит, так! Бегом в левое крыло, на второй этаж, там будет сначала столовая, потом игровая комната, а затем увидишь дверь, на которой нарисована божья коровка. Это спальня. Самые младшие все там. А мы пока займемся теми, кто постарше».