Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
Первый курс Валерий окончил отлично и настоял на том, чтобы его перевели в Военную академию им. Можайского в Ленинград. Окончил академию, стал инженером, но желание стать общевойсковым офицером его не покидало. Пришлось пропустить его через соответствующие курсы в Московском военном округе.
Затем он прошел весь путь, как и все: командир мотострелкового взвода, командир мотострелковой роты, заместитель, а затем командир мотострелкового батальона, Военная академия им. М. В. Фрунзе, начальник штаба полка, командир 113-го мотострелкового полка в Досатуе (Даурия — Забайкальский военный округ), заместитель командира мотострелковой дивизии (там же, в Забайкалье), затем, в связи с заболеванием дочки — нашей внучки, перевелся и служил
Младший сын, Владимир, родился и вырос на Севере, пробыв там почти 15 лет. Он тоже был вынужден шесть раз менять школу. И тоже решил идти по военному пути. Наши с матерью попытки отговорить его были решительно отвергнуты, хотя мы ему напоминали о перенесенных лишениях и во время моей службы.
Однако нам было сказано: «Буду учиться в Московском Высшем военном общевойсковом училище имени Верховного Совета РСФСР». Сказано — сделано. И путь его был таким же, как у Валерия: взводный, ротный, батальонный командир, затем — Военная академия им. М. В. Фрунзе, заместитель командира полка, наконец, командир полка.
Последнее выдвижение совпадает с войной в Афганистане. Учитывая, что я уже с конца 1984 года «прописался» на постоянной основе в Афганистане, кадровое руководство не предлагает Владимиру службу на войне. Тогда он сам пишет рапорт о направлении его в Афганистан. Однако первый рапорт доходит только до Главнокомандующего Юго-Западным стратегическим направлением генерала армии И. А. Герасимова. И все застывает. Тогда Владимир обращается с рапортом непосредственно к начальнику Главного управления кадров — заместителю министра обороны СССР генералу армии В. С. Сухорукову. Тот звонит мне в Афганистан:
— Ваш сын подполковник Владимир Варенников прислал рапорт и просит, чтобы его направили в Афганистан. Как вы?
— Думаю, что мне нельзя вмешиваться в его решения. Отношение к своему долгу, службе — это его личное.
— Тогда будем считать, что вопрос решен. Тем более что в настоящее время в 40-й армии есть два вакантных места командира полка.
Не только мне, а любому ясно, каким образом на войне появляются «вакантные места». Тем более что армия, где есть эта «вакантная» должность, находится в зоне ада. Конечно, командир полка — это не взводный и не ротный, но он непосредственно организует и принимает прямое участие в боевых действиях. Не стал я и уточнять, на какой полк его назначат — везде сложно. Может, только в полках, которые располагались непосредственно в Кабуле, периодами напряжение несколько спадало. Но в Афганистане везде любой человек, а тем более военный, мог погибнуть каждую минуту.
Я счастлив и горжусь, что мой младший сын с честью выдержал испытание Афганистаном. После него — в его послужном списке 201-я мотострелковая дивизия в Душанбе. Затем Дальний Восток. Вначале Сахалин — Леонидово, а после окончания Военной академии Генерального штаба — Камчатка. Чукотка — тоже его епархия. Таким образом, та самая Чукотка, бухта Провидения, которую мне когда-то пророчили кадровики, все-таки судьбоносно не обошла нашу семью. Затем Владимир опять вернулся на Сахалин и служит там по сей день.
Но все это — в будущем. Пока же наша семья состояла уже из четырех человек, а комнаты по-прежнему нет. Через неделю после рождения Владимира во время очередного посещения жены и сына сотрудники больницы объявили мне, что завтра их выпишут — «так что готовьтесь забрать».
Что делать? Пришлось о сложившейся ситуации рассказать командиру полка. Тот, надвинув папаху на лоб, задумчиво говорит:
— Тут есть один вариант. Одного нашего офицера выдвинули в Мурманск. Там он проживает в гостинице,
Кобец отправился к командиру дивизии лично просить за меня. Как он потом рассказывал, Василий Иванович Давиденко сразу пообещал решить этот вопрос за пару деньков. И действительно, через два дня Кобец, улыбаясь, сообщил мне:
— Послал адъютанта с солдатами помочь семье этого офицера собраться. Сегодня же мы отправляем их в Мурманск. Все решено. Можете занимать комнату.
Нет слов, чтоб описать нашу радость. «Бивуачная» жизнь порядком осточертела. Начальник квартирно-эксплуатационной службы временно выделил необходимую мебель. Кухонную утварь и посуду мы подкупили. Сослуживцы подарили нашему малышу кроватку-качалку. На следующий день состоялось «великое переселение» в нашу (!) комнату. Она оказалась чистой, светлой, теплой и просторной. В квартире была еще одна комната. В ней проживал старший лейтенант (инженер) с семьей из трех человек. Дом был каменный, двухэтажный, типа коттеджа, с центральным отоплением и всеми другими бытовыми коммуникациями. Так что все было прекрасно. Мы с Валерием и еще с одним помощником постарались создать максимум уюта. Купили на первый случай необходимые продукты и поехали в больницу за женой и крохой. «Кроха»-сын оказался довольно большим и весьма требовательным, особенно когда дело касалось кормления. На голодный желудок не воспринимал ничего.
В больнице нас встретили с большой радостью: жена — потому, что истосковалась по семье, а работники больницы, начиная от главврача, — оттого, что мы наконец освобождаем место. Когда мы всей семьей загрузились в машину командира полка и отправились в путь, жена забеспокоилась:
— Куда мы едем?
— Как куда? В штаб!
— Да нет… Мы проехали поворот в военный городок.
— А мы заедем с другого КПП.
Я хотел сделать сюрприз, но здесь Валерий, хотя мы с ним и договаривались, не выдержал:
— Мама, да мы же получили комнату.
Пришлось поведать супруге о моих «квартирных подвигах». Вскоре мы уже были дома. В нашей комнате было очень уютно. На столе вместо роз нежилась в банке пышная зеленая сосновая ветка, расставлены закуски, всевозможные деликатесы — икра, крабы, копченая рыба и т. д., а на кухне — привезенный из столовой обед.
О деликатесах. Когда мы приехали в Кандалакшу, то в первый же день обошли всем семейством военный городок, посетили Дом офицеров, который находился за ограждением города, несколько расположенных вблизи магазинов и другие объекты. Первым на нашем пути из штаба полка, где мы временно обосновались, был магазин Военторга. Внешне неказистое, даже мрачное и непривлекательное одноэтажное здание, внутри оказалось настоящей «пещерой сокровищ». Все верхние и средние полки магазина были в буквальном смысле забиты банками с крабами. Нижние полки — рыбными консервами, здесь были тресковая печень, лосось, шпроты, сардины (откуда они только взялись?) и даже петушки. На прилавках — палтус, треска, морской окунь, масло, мясо. В отделе «Овощи и фрукты» громоздились апельсины, яблоки, лук, капуста квашеная, картофель, морковь, свекла. Но самое поразительное — в рыбном отделе у продавщицы на табуретке стоял бочонок с красной икрой, из которой торчал черпак.
Мы ходили, смотрели и переглядывались друг с другом: а как же теперь быть с «обещанной» нам цингой? Вспоминали, конечно, Игнатьева и других «знатоков», которые нагоняли на нас страх. Ольга Тихоновна даже не хотела уходить из магазина — все расхаживала и по-хозяйски рассматривала забитые деликатесами полки. А когда мы все-таки вышли на улицу, она решительно сказала:
— Надо обязательно наши яблоки раздать солдатам. В штабе очень тепло и они могут пропасть.
Что мы и сделали.