Неправда. Разум над душой
Шрифт:
Вереница событий промелькнула перед глазами. Я выехал в тот вечер раньше, чем Люда мне написала, на несколько часов. Зачем, не знаю сам. Ехал медленно, рассматривал город, как в первый раз. Настроение было странно веселым, ведь я ожидал чего-то не такого...
Увидел девушку в витрине кафе. Она сидела за столом со своими "подругами" (так она сказала потом), и все они были мне смутно знакомыми. Я точно помнил блондинку с длинными кудрями - она разбавила мне пару вечеров после разрыва с Мариной, так неожиданно. Сама нависла на шею в клубе, лезла целоваться, пьяно лепетала какие-то бредни, а я, злой и полный жажды
А потом эта героиня на соседнем сидении за нее вступилась, так обматерив, что у меня перехватило дух.
Рита - я помнил ее больше остальных, - училась со мной в одной группе и бесила едва ли не с первого курса. То на ногу наступит, то со стола сбросит книги, то толкнет локтем под ребро - "нечаянно" (протяжно, тоненьким и противным голоском). И каждый раз я молчал, курса так до третьего. А потом послал ее к черту - такое невозможно терпеть, не мне.
Самую мелкую из них - чуть полноватую бледнолицую девчушку я узнал с трудом. В начале года эта зараза напечатала обо мне (а ошибиться было сложно, о ком) в студгазете небольшой опус в издевательской манере изложения. Я приходил разбираться, но она спряталась за спиной какого-то бородатого мужика - препода с ее кафедры, и толком ничего не получила. Не знаю, за какие грехи она сделала мне такую гадость, но пацаны с меня долго ржали и до сих пор вспоминают бабушку, которая меня ненавидит ( вообще-то, так и есть, потому и ржали, свиньи).
Рыжая осталась для меня неузнаваемой. Странно, я думал, там собрались все, кому я успел насолить.
Почему я сидел напротив этого заведения несколько часов - непонятно. Зато успел своими глазами увидеть, как они распили несколько бутылок шампанского, вина, а после заказали еще и бутылочку с жидкостью цвета карамели. Очнулся только тогда, когда девушки начали подниматься, и быстро уехал с парковки - не хватало, чтобы меня еще здесь заметили.
А после разговора, который меня в каком-то роде освободил (понять бы еще, от чего), я впервые за месяц поехал отрываться. И вот, постепенно восстанавливаю репутацию отвязного гуляки и бабника. Мой зверинец думал, что я пропал полностью. Ржали по очереди, кто первый позвонит, и высказывали свои больные предположения: то болезнь смертельная, то обострение анемии (это врожденное, но они все равно издеваются, называя меня Белоснежкой время от времени), то на деньги кому-то влип и не хочу попадаться на глаза, то в казино сижу. Дураки, короче.
Девушки для меня стали одна другой краше, хотелось всех и сразу - еще бы, столько воздерживаться. А эта, - я искоса на нее посмотрел, - отпустила наконец-то из своих ядовитых лапок. Сидит сейчас, невинное дите, хлопает ресницами, глядя на плывущий под колеса асфальт, и даже не представляет, сколько всего я с ее алеющим образом перед глазами успел пережить. Даже не верится. Серьезно. Как она могла мне нравиться? Ни во что не ставящая, игнорирующая, плюющая на мое достоинство.
Впрочем, она обижена мной больше всех остальных, и я, наверное, это заслужил.
Ну вот, опять это ноющее чувство по позвоночнику и в пальцах. Ненавижу его, но лучше уж этот яд, чем то болезненное помешательство. Не был бы в машине - сплюнул бы на землю, так противно стало.
Я
– Я надеюсь, - вдруг произнесла Людмила, повернув ко мне голову, - ты не собирался оставаться на ночь?
– и этот испытывающий прохладный взгляд.
Я фыркаю:
– Издеваешься? Что я здесь забыл?
– Я просто спрашиваю, мало ли, - спокойно проговорила девушка.
– У меня полно дел, - зачем-то говорю я.
– Планы.
– Отлично, - Люда кивает и отворачивается к окну.
Отлично. Я тоже киваю сам себе и немного сбрасываю скорость - впереди мельтешит какая-то фура, а из-за подъема толком не видно, есть там поворот, или мне это только кажется.
В последнее время мне много чего кажется, поэтому теперь я на все подобные иллюзии обращаю больше внимания, чем раньше. Не хочется, отчего-то, вновь попасть в глупую ситуацию, которая болезненной иглой может ранить мое самолюбие.
*********
– Счастливо добраться!
– мама машет рукой вслед выезжающей со двора машине и тянет меня за локоть назад.
Раневский кивает, слегка улыбаясь, а после смотрит в зеркало заднего вида, чтобы наконец-то безопасно покинуть мой отчий дом. Отъезжающее авто сигналит, на секунду останавливаясь в поворотном маневре, а потом постепенно набирая скорость скрывается за поворотом проселочной дороги.
– И почему он не захотел остаться?
– за спиной раздается противный голос.
Я медленно поворачиваюсь и смотрю на Верку - она выглядит ужасно довольной, как будто выиграла приз из-за того, что Федор уехал.
– У него полно важных дел, - холодно говорю я.
– Он и так выкроил время, чтобы приехать сюда.
А вообще, не твое дело, дорогуша, - отвечаю я взглядом и отворачиваюсь, чтобы не портить себе день лицезрением ненавистного лица. И тут же встречаюсь взглядом с горящими мамиными глазами.
– Пойдем, достанем из погреба немного закрутки, - она подталкивает меня ладонью в спину.
О, сейчас начнется настоящий допрос, я ее знаю.
– Давайте, я вам помогу, - вдруг вызвалась моя сестрица, уже стартуя за нами.
Мама ее останавливает:
– Что мы, сами две банки не вынесем?
– и разворачивает ее к дому.
– Иди он, лучше, к Максимке. Он один в доме сидит.
Я вижу, как эта змеюка дергает носом и, недовольно шаркая своими вьетнамками, идет к дому. Мама же нетерпеливо подталкивает меня в сторону подвала, и начинает задавать вопросы еще до того, как мы успеваем в него спуститься.
– Ты совсем совесть потеряла?
– такого вопроса я точно не ожидала, поэтому лишь непонимающе уставилась на возмущенную родительницу, требуя продолжения.
Но объяснилась она только тогда, когда мы оказались в прохладном сыром помещении. Скрещенные руки, хмурый взгляд. Ой-ой-ой.
– Хоть когда-нибудь ты удосужишься сообщить, что приедешь не одна?
– этот тон заставляет меня нервно вздохнуть.
– Я сама не знала, мамаааа, - тяну, оглядываясь по сторонам, лишь бы не встречаться с ней взглядами.
– Шла на вокзал, а тут он едет...