Неправильная женщина
Шрифт:
В пакетах из местного кафе лежали круассаны, куски свежего багета, какие-то кондитерские финтифлюшки, паштет из говядины и целая жареная утка, чем-то фаршированная. Я спрятала паштет в холодильник, а утку засунула в микроволновку. В корзине yнашлись овощи и зелень. Она немного подвяла, но после реанимации в тазу с холодной водой стала хоть куда.
Анри открыл бутылку бордо, и мы пообедали уткой со свежими овощами. Вкусно было до ужаса! Мы вдвоем уговорили уточку так, что остались только косточки.
Потом дружно помыли посуду: я мыла, Анри вытирал и ставил на полку.
Моя инициатива была поддержана целиком и полностью. Пылесос нашелся в шкафчике у двери. Анри стал орудовать им, а я вытерла повсюду пыль и перемыла безделушки, которыми были украшены шкафчики и каминная полка.
— Мы едем в Кемпер! — заявил мой возлюбленный, закончив пылесосить.
— Ну, какой Кемпер, уже шесть часов. Это же не Париж, все магазины закроются, пока мы доедем.
Пеллернен посмотрел на меня с интересом.
— Ты затеяла всю эту уборку и готовку, чтобы не ездить со мной в магазин. Интересно, почему?
Я не стала отпираться. Если человек раскусил мой маневр, нечего продолжать валять дурака.
— Я просто не хотела никуда отсюда уезжать. Разве мы не обойдемся без этого дурацкого купальника?
— Ты против того, чтобы я тебе что-то покупал?
Я опешила.
— Нет, с чего ты взял? Я ничего не имею против…
— У тебя нет идиотских идей относительно того, что, проявляя заботу, я покушаюсь на твой суверенитет?
— Наоборот, мне приятно, что ты обо мне заботишься.
— Правда? Значит, завтра ты съездишь со мной, и я куплю тебе купальник и еще одно полотенце. И что-нибудь красивое на память.
— Уговорил. А сейчас мы никуда не поедем, потому что я собираюсь тебя соблазнять, а делать это посреди провинциального городка при всем честном народе…
— Никуда не годится! Но ты посмотри на себя: просто замарашка! В таком виде ты собиралась меня соблазнять?
Я расхохоталась.
— Сам хорош! Где тут ванна? Тебя, прежде чем пользоваться, надо хорошенько выстирать.
Ванна нашлась тут же, рядом с кухней. Какое-то время пришлось потратить, чтобы сообразить, как запустить водонагревательную колонку, которая работала на мазуте, как все здесь. Потом Анри осенила гениальная идея: если уж надо принимать ванну, сначала стоит пойти опять к морю и окунуться. Все равно пляж пустой, купаться можно голышом, а потом завернуться в полотенца. Так мы и сделали.
Когда мы отплыли подальше, начался отлив, и нас чуть не утянуло в открытое море. С трудом выбравшись на сушу, мы посмотрели на часы, которые Анри предусмотрительно оставил в шлепанце. Так опытным путем была установлена периодичность приливов и отливов, что очень помогло планировать деятельность в следующие дни. Купаться мы ходили во время прилива, а во время отлива собирали мидий, которых, как выяснилось, оба могли поглощать в неограниченных количествах.
Вернувшись, мы вместе залезли в ванну. Долго друг друга мылили, терли, обливали. Когда выбрались, облачились в махровые халаты, извлеченные из бездонного пеллерненского чемодана. Он и об этом позаботился. Уже в халатах устроились у камина. Анри разжег огонь, я принесла бокалы и вино, оставшееся после обеда, которое мы закусывали паштетом. Я намазывала им кусочки круассана, а мой возлюбленный открывал рот пошире.
Потом вино закончилось, и мы просто мирно лежали на ковре, глядя на огонь. Время от времени целовались, гладили друг друга, прижимались, но и только. Нельзя сказать, что ничего не хотелось, но желания еще не достигли накала, и мы могли просто разговаривать.
Тему выбрали самую несексуальную: Пеллернен рассказывал, как они с Жаном Мишелем основали фирму, и как Жан Мишель женился на его сестре, а потом с ней разошелся.
— Они не подходили друг другу. Я говорил это с самого начала. Жан Мишель для Франсуазы слишком тонкий и аристократичный. Ум его такого сорта, какой такие женщины не ценят. Он не подавляет. Ей все время хотелось, чтобы он оказался геем. Тогда бы у нее было хорошее объяснение краху их отношений. Но он до смешного гетеросексуален. Как и я, впрочем.
— Я хотела тебя спросить…
— В чем же дело? Спрашивай.
— Ты говоришь, что жил с женой не более трех месяцев в году. Да и то не подряд…
Я заговорила и тут же пожалела. Черт меня дернул за язык. Но теперь не знаю, что лучше, говорить или заткнуться: Пеллернен смотрит на меня чересчур внимательно.
— Договаривай…
— В общем, я не могу себе этого представить. Как ты, с твоим темпераментом, мог хранить ей верность так долго?
— Это зависит от того, что понимать под верностью. В прямом физическом смысле я ей изменял, у меня были другие женщины. Подруги на одну ночь. С такой знакомишься в кафе, идешь в гостиницу, и через два часа расстаешься навсегда. Она это знала и в каком-то смысле поощряла. Но мне они были не нужны. В душе я всегда был только с ней. Если бы она была рядом, мне бы и в голову ничего подобного не пришло. Тебя это шокирует?
— Знаешь, пожалуй, нет.
— Почему?
— Это, по крайней мере, честная позиция. В ней нет вранья и лицемерия.
— А если бы…
— Что?
Он замялся.
— Нет, теперь уж ты договаривай.
— Ты бы смирилась с таким положением вещей?
— Я? Нет. Если бы любила, мне было бы слишком больно отдавать предназначенные мне ласки чужим теткам. Наверное, я бы вообще не смогла так жить — врозь. С любимым хочется быть вместе, не расставаться. Есть такие русские стихи. А, все равно, перевести я их не смогу, а пересказывать стихи…
— Я понял. Иди ко мне, моя девочка. Или нет, огонь все равно догорает… Пойдем-ка наверх, в спальню.
И мы пошли в спальню. Там пришлось сначала застелить кровать. Одеяла и подушки нашлись в шкафу на полке, а белье Анри достал из своего бездонного чемодана. Абсолютно новое, в магазинной упаковке.
— Откуда ты это взял? Мы же не заезжали в магазины? Неужели все время так с собой и таскаешь на всякий случай?
Пеллернен прыснул:
— Я просто попросил Бертло, он и дал. Даже два комплекта, так что сможем поменять, если запачкаем.