Неправильная женщина
Шрифт:
После чего стал таскать меня по лавкам с сувенирами. Кемпер, как оказалось, город вполне туристский, таких магазинчиков на нашем пути встретилось великое множество. На дорогие покупки я своей санкции не давала. В результате мне и моим детям были куплены майки и бейсболки с местной символикой. В одном магазине в окне был выставлен национальный бретонский костюм. Народные костюмы — красивая вещь, не зря они формировались столетиями. А бретонский кружевной чепец и косынка, тоже изукрашенная кружевами — это вообще чудо. Тут Анри застрял: надень да надень. Я надела, и весь магазин, начиная с хозяина, и кончая покупателями, начал ахать: мадам такая красавица! Настоящая бретонка!
Я посмотрела в зеркало: они правы! Мне этот костюм шел как нельзя лучше. Он мне, конечно, ни к чему, но я рада, что надела раз в жизни такую красоту. Анри выхватил из сумки мой фотоаппарат и сделал несколько снимков. С сожалением я переоделась. Хотелось оставить это себе, но цена! Конечно, Пеллернен — человек не бедный, но я не могу беспардонно выставлять его из денег. Да и куда можно надеть такой костюм? А я не люблю копить бессмысленные вещи.
Мы вышли вместе, и я порадовалась, что он оставил всю эту красоту в магазине. Он и так немало мне накупил. Я все время думала, что бы ему такое подарить на память. Денег у меня немного, да мне и не поразить роскошью такого человека. Тут я увидела лавку, в которой были выставлены майки с самыми разными картинками, и написано, что в течение получаса вам изготовят майку с любым нанесением. Идея появилась сразу. Я послала Анри отнести покупки в машину и пообещала ждать его в кафе, а сама шмыгнула в магазинчик и заказала майки: с видом дома и с моим портретом в бретонском наряде. Не зря я наряжалась! Цена оказалась не маленькой, но и не чрезмерной: по 50 евро за майку. Я не стала торговаться. Парень скачал фото и пообещал принести мне готовый товар прямо в кафе.
Тогда я вернулась на террасу. Только села, пришел Анри.
— Проголодалась?
— Не особенно. Пить хочется.
— А мне и есть тоже. Ладно, пей сок, а я возьму к нему салат, и поедем домой.
Пока мы перекусывали, я с нетерпением ждала свой заказ. Парень успел принести его в последнюю минуту, когда Пеллернен все доел и готов был отправиться в путь.
— Что это?
— Сюрприз. Увидишь, — гордо сказала я.
— Ну и отлично. У меня тоже найдется для тебя сюрприз. Если бы мы не накупили продуктов, я предложил бы тебе проехаться в Конкарно, это очень красивый средневековый городок. Но, чувствую, надо двигаться в сторону дома.
На обратном пути он вел машину сам, пообещав, что еще меня поэксплуатирует, когда будем возвращаться в Бельгию. Мысль о том, что скоро назад, меня не обрадовала. Сегодня вторник, а в пятницу надо будет покинуть это прекрасное место, где я так счастлива, причем с самого утра.
Доехали мы на удивление быстро. Хотя что удивляться, расстояние-то невелико, а по знакомой дороге всегда кажется быстрее.
Дома (я уже не только думаю, я чувствую, что это мой дом) я принялась за готовку. Правда, мясо мне не доверили, Анри пожарил его на рашпере собственноручно. А я сделала салат, овощной соус к мясу и поставила тесто. Была у меня идея: превратить холодный ростбиф в фарш и напечь пирожков. Я разыскала в шкафчике мясорубку. Не современную электрическую, а старинную чугунную. Такая же была у меня дома. Я ею, правда, уже не пользовалась, но хранила. Не выбрасывала: а вдруг электричество отключат. Интересно, кто жил здесь раньше? Не думаю, что друг богатого финансиста или его жена пользуются такой допотопной вещью.
— Ты умеешь этим пользоваться?
— А что тут уметь? Привинтить к столу, сюда класть мясо, и крутить ручку — вот и вся премудрость. У меня дома такая же.
— Потом будешь испытывать этот антиквариат, а пока давай обедать.
Конечно, мясо, зажаренное на открытом огне, ни в каких прикрасах не нуждается, но Анри отдал должное моим кулинарным талантам: оценил и салат, и соус. А под хорошее вино, привезенное из замка Кассалей, все пошло просто на диво. После обеда мы задумались, чем заняться. Я хотела спать до ужаса, но, видя бодрое настроение Пеллернена, предложила пойти купаться. Спасло меня то, что, оказывается, наступил отлив. Купаться просто негде! Как тонко природа чувствует мои желания!
Вместо пляжа мы залегли под одеяло.
Нет, нет, совсем не то, что вы думаете. Я лечь не успела, как провалилась в сон. Когда часа через полтора проснулась, Анри сопел мне в плечо. Спящий, он выглядел на удивление трогательно. Я тихонько высвободилась, встала и отправилась на кухню. Тесто отлично подошло. Я его осадила, прикрутила, наконец, мясорубку к столу, провернула мясо и начала жарить лук для начинки.
Как только запах жареного лука распространился по дому, Пеллернен появился в дверях кухни.
— Коварная! Бросила меня ради какого-то лука! — и сунул нос в сковородку, — это что, мясо?
— Начинка для пирожков.
— Тогда прощаю. Это святое, — и запустил в начинку невесть откуда взявшуюся ложку, — М-ммм…. Вкусно! Тебе помочь?
— Не стоит. А то начинки на пирожки не хватит.
— Ладно. Тогда я, с твоего разрешения, тебя покину. Позовешь, когда понадоблюсь.
Он понадобился мне, когда пришла пора сажать пирожки в духовку. Я не могла справиться с незнакомой конструкцией плиты. Анри пришел, посмотрел и заявил:
— Кто тебе сказал, что я разбираюсь в духовках? Я, как и ты, вижу такую в первый раз.
— Ну и пусть, будем разбираться вместе, — я вручила ему спички.
Анри явно лукавил, потому что в одну минуту во всем разобрался и зажег плиту.
Я его поцеловала, потерлась носом о щеку и прижалась грудью. Он тут же обхватил меня обеими руками, приподнял и посадил перед собой прямо на кухонный стол.
— Ну вот, давно бы так. А то бросила меня одного. Я тебя во сне обнимал, ласкал, прижимал к себе, было так хорошо… Проснулся — обнимаю одеяло, тебя нет… Давай быстренько заканчивай с пирожками и пошли!
Ага, как же. Пирожки не бросишь. Сначала надо все выпечь, а уж потом… Я сунула в духовку первый противень. Это минут двадцать. А потом еще второй и третий. Считай, всего полтора часа. А стоит отвернуться — сгорят за милую душу. Все полтора часа мы целовались и миловались, не выходя с кухни. Приходилось, правда, прерываться, чтобы высыпать готовые пирожки в тазик и поставить в духовку новую партию. Но в этом была своя романтика: я между делом кормила ими моего возлюбленного.
Но как только я погасила плиту, Анри твердой рукой вывел меня с кухни.
— Надевай новый купальник. Идем на пляж… Если мы сейчас не прервемся, я просто сгорю. А я хочу сегодня любить тебя долго- долго. Пирожки твои не пропадут, съедим на ужин.
Я поднялась в спальню, достала из пакета новый купальник, надела и полюбовалась на себя в зеркало. Красота! Раз такое дело, надену-ка новые вьетнамки и парео для полного комплекта.
Сбежав вниз, услышала:
— Ты потрясающе выглядишь! Эти вещи так тебе идут! Ты очень красивая, Надя!
Слова прозвучали легко, и при этом дышали такой страстью! Я готова была заплакать. Никогда от своих мужчин я не слышала ничего подобного. Нельзя сказать, чтобы меня не любили, или считали некрасивой. Но выразить это словами — увольте! Легче застрелиться. А для Анри это было так же естественно, как дышать. Наверное, это и есть разница культур.