Неправильная женщина
Шрифт:
После такого горячего одобрения я совсем расшалилась и решила познакомить его с русской бардовской песней. Спела про перекаты и солнышко лесное. Солнышко неожиданно имело успех, вместе с русским языком.
— Русский язык очень красивый. Я ни слова не понимаю, но мне нравится звучание.
Вдохновленная, я попыталась спеть что-то еще, и тут у меня сел голос.
Вечером мы устроили ужин при свечах. Прощаясь с приютившим нас домом, разожгли камин, улеглись перед ним на ковер, смотрели на огонь, прихлебывая вино и заедая его сыром. Про себя я благодарила неизвестных мне Бенуа, его бабушку и дедушку за этот дом, подаривший мне несколько
— Надо поблагодарить Бенуа. Нигде в мире нам не было бы так хорошо.
— Да, это было замечательно, — сказала я хриплым голосом. Мой возлюбленный тут же завелся.
— Твой голос с хрипотцой звучит так сексуально… Я и так не могу его спокойно слышать, но сейчас это просто наваждение какое-то!
И он отставил свой бокал в сторону.
Мы предавались любви на ковре у камина. Потом огонь потух, мы замерзли и перенесли действие в спальню. Как нам удалось беспрепятственно подняться по лестнице и не упасть, одному Богу известно. Но на рассвете Анри разбудил меня ласками, как обычно. После этого мы пошли в душ, и тут выяснилось, что хрипотца у меня прошла вместе с голосом.
Анри чувствовал себя виноватым. Это же он спровоцировал меня на ор среди холмов. Хорошо, что у нас еще оставалась пара пакетов молока. Мой милый нагрел его и заставил меня выпить полную кружку. Поискал в своей сумке и нашел какие-то пастилки с антисептическим эффектом. Хотел обвязать мне горло шарфом, но тут уж я воспротивилась. Не хватало по жаре маяться в шерсти. Тогда он растер меня бальзамом, по запаху подозрительно напоминавшем незабвенную «Золотую звезду» времен моей юности. После чего мы прибрались на скорую руку, погрузили вещи в машину и тронулись в обратный путь.
В деревне сделали остановку у кафе. Анри передал хозяину ключи и, как мне удалось заметить, некоторую сумму денег. После чего потребовал теплого молока для меня. Его незамедлительно принесли и заставили меня выпить как минимум пол-литра. На голос это не оказало сколько-нибудь заметного влияния, но теперь я регулярно требовала остановить машину: молоко просилось наружу. В Ренне мы позавтракали, и я села за руль. Это право пришлось отвоевывать, потому что Анри не хотел меня, болящую, обременять. Чтобы я не пыталась разговаривать, он, не замолкая, что-то мне рассказывал. Про свою сестру. Про родителей и родственные связи, про детство в Тулузе и учебу в Лионе. А больше всего про то, как они начинали дело с Жаном Мишелем.
— Я помню, как мы приехали в его замок в первый раз. Ты знаешь, я и теперь богаче де Кассаля, а тогда… Если бы ты видела. Его отец не продал имение только потому, что оно никому не было нужно. Крыша протекала, жилые комнаты по пальцам можно было пересчитать. Ты знаешь, почему вокруг замка нет принадлежащих ему сельскохозяйственных угодий? Им пришлось все продать, только на дом и парк желающих не было, потому что они имеют историческую ценность и их надо поддерживать в первозданном виде. А реставрировать всегда дороже, чем строить заново. Мы заработали кучу денег, он огромную их часть потратил на реставрацию. В результате Жан Мишель восстановил свое родовое гнездо, но на его поддержание уходит половина его доходов. Хорошо хоть, эти затраты вычитают из налогооблагаемой базы. А у меня толком и нет недвижимости. Только родительский дом в Тулузе, но я там не живу, и родители тоже. Когда отец отошел от дел, они купили домик на побережье. Но если мы поженимся, нам понадобится дом. Или лучше квартира, большая квартира в Лионе. Твоя дочь будет жить отдельно, выйдет она замуж, или нет. Это можно предсказать заранее. А твой сын может жить с нами, если захочет. Он отличный парень, и, по-моему, у нас есть все шансы поладить.
Я закивала, выражая одобрение, а Анри продолжал:
— У тебя замечательная профессия. Когда мы поженимся, ты сможешь работать, не обязательно в нашем фонде. Станешь независимым консультантом. Клиентурой я тебя обеспечу. Но каждый вечер ты будешь дома, со мной. Не побежишь от меня в Африку или Южную Америку…
Да, первая жена сильно его запугала. Несмотря на всю мою математику и привычку к самостоятельности, я гораздо более кроткое и домашнее существо. Не стоит ему этого говорить, но надо дать понять, как меня восхищает такое отношение. Я энергично захлопала глазами, выражая сама не знаю что, но он как-то меня понял.
— У тебя будут все возможности зарабатывать и чувствовать себя независимой. Ты не представляешь себе, как я рад, что у тебя во Франции будет работа по специальности. Ты ведь любишь свою работу. Я же видел, как сверкали у тебя глаза, когда ты объясняла нам свой способ финансовых прогнозов. Я, правда, половины не понял, я все же не математик, а управленец. Жан Мишель понял больше, но, боюсь, далеко не все. Но даже он был потрясен. Ты профессионал высокого класса, со своей гордостью… Я это хорошо понимаю. Если бы не был уверен, что ты сможешь реализоваться не только в Москве, я бы побоялся предлагать тебе руку и сердце.
Тут я захотела что-то сказать, но он замахал на меня рукой:
— Молчи, молчи!!! Тебе надо беречь горло!
Вот так, борясь со мной за мое здоровье, мы доехали до Руана.
По дороге в Бретань мы проезжали этот город, даже ночевали в нем, но в темноте я не разглядела, какой он красивый. Сейчас же удалось вдоволь полюбоваться на его виды, отражающиеся в водах Сены. Мы переехали мост. Проехали через площадь, где сожгли Жанну д’Арк. Анри указывал мне, куда свернуть, и очень скоро машина затормозила перед симпатичной гостиницей, далеко не такой шикарной, как в первый раз, но вполне приличной.
— Я знаю это место. Гостиница — не очень, а вот ресторан замечательный. Здесь мы сможем пообедать и отдохнуть. Ты устала.
Я не чувствовала себя такой уж уставшей, но не стала перечить. Полежать, вытянувши ноги, я бы не отказалась, о чем и сказала. Пеллернен тут же поспешил занять номер. Я приняла душ, переоделась, и мы спустились в ресторан.
Не успели мы сесть за стол, как официанту было велено принести теплого молока для больного горла мадам. Вместо того, чтобы тут же исполнить распоряжение, тот подозвал к нашему столу приятную молодую женщину, как оказалось, хозяйку заведения.
— Мсье, не надо молока, так вы совсем замучаете мадам!
Ангел, спасительница моя!
— А что Вы предлагаете? — довольно грозно произнес мой спутник. Но женщина перестала обращать на него внимание и обратилась ко мне:
— Мадам, доверьтесь мне, я знаю, что Вам поможет. У нас здесь останавливались самые великие певцы, они лечат горло именно так.
Минут через пять мне принесли большую чашку с чем-то до боли знакомым! Я в нее вцепилась и начала наворачивать содержимое, урча от удовольствия.