Неправильный солдат Забабашкин
Шрифт:
И вот сейчас боевой офицер, полковник, словно нашкодивший ребенок, стоял перед генералом и, опустив голову, смотря от стыда в пол, не знал, как оправдать произошедший позор.
— Рёпке, я ещё раз спрашиваю, и хочу получить внятный ответ. Почему Новск не захвачен? Почему в этом чёртовом городке, в котором скопились лишь кучки разрозненных групп отступающих русских, не развевается наш флаг?! — холодным тоном осведомился генерал Ханс Фридрих Миллер.
— Мы остановлены вражеским снайперским огнём, — вновь промямлил командир полка.
— Каким ещё снайперским огнём?! Вы мне это уже то ли бубнили, то ли докладывали по телефону. Говорите яснее, Вальтер. Что это за снайперы такие, которые могут танки выбивать?
— Никак нет, господин генерал. О таких винтовках нам неизвестно. У русских есть винтовки, которые способны стрелять до трёх километров. Но прицельная дальность у них варьируется в районе километра, и это максимум. Да и с километра, не каждый снайпер способен так метко поражать свои цели.
— Вы говорите о стрелковом вооружении? Оно же неспособно пробить броню?
— Да, господин генерал. Неспособно. И русские наши танки не подбили.
— Тогда как понимать, что вы умудрились потерять все экипажи танков без поражения самих танков?
— Снайперы выбрали удачный момент и поразили их на марше, пока наши колонны ещё не успели развернуться в боевые порядки. Вот в этот момент стрелки и открыли чрезвычайно точный огонь.
— Хорошо, пусть будет так. Но почему Вы не стали наступать?! — Холодом в тоне генерала можно было проморозить Рейн до дна. — Допустим, у вас не осталось механиков-водителей танков, ну так начали бы наступать без танковой поддержки. Вы же мне сами докладывали вчера, что разведка не выявила серьёзных воинских соединений противника. Это подтверждали и данные авиаразведки. Так почему же вы остановились, раз противник находится в меньшинстве? В конце концов, потеряв водителей танков, почему не сформировали новые танковые экипажи? Уверен, хотя бы несколько таких экипажей можно было бы собрать из водителей бронетехники и грузовиков, раз уж вы без танковой поддержки наступать не хотели!
— Господин генерал, мы тоже не смогли сделать этого. Русские уничтожили практически всех водителей, в том числе и грузовиков.
— Всех? Как такое может быть?! — Интонация генерала мгновенно сменилась с бесконечного холода на пылающую самим пеклом ярость пробудившегося вулкана.
— Увы, но это факт! Вначале, как я уже говорил ранее, были выбиты все механики-водители танков, затем командиры танков, а затем и остальные члены экипажей танков. После этого снайперы переключились на бронемашины и грузовики. Их огонь был настолько плотным, что долгое время никто ничего не мог понять. А потом, в образовавшейся суматохе, началась паника. Она усугублялась тем, что все командиры к этому времени уже были убиты или тяжело ранены. Видя, что в условленное время атака не началась, а командиры танков перестали выходить на связь, я лично выдвинулся в начало колонны, чтобы разобраться с тем, что там у них случилось, но добраться до первых танков не успел. Где-то в середине стоящей колонны мне в лоб попала пуля, и я потерял сознание. Очевидно, что пуля была с дефектом или на излёте. Она застряла в мягких тканях, не сумев пробить кость. Это меня и спасло. Моего же заместителя подполковника Шмидта и адъютанта постигла более печальная судьба. Что одному, что другому пули неприятеля попали в глаза. С той лишь разницей, что подполковнику в правый глаз, а ефрейтору в левый. Оба, естественно, от полученных ранений скончались на месте. Меня же вытащили мои солдаты. Причём, как мне потом доложили, шесть солдат при моей эвакуации погибло от пуль всё тех же снайперов.
— Сколько всего погибло солдат и офицеров? — Генерал мгновенно взял себя в руки, лишь сжатые в тонкую линию сухие губы говорили о бушующих внутри эмоциях.
— Общая численность погибших — двести восемьдесят два человека. Пятеро ранено — в том числе и я.
Генерал сжал зубы и ударил кулаком по столу.
— Вальтер, Вы умудрились потерять такое количество опытных солдат и даже в бой не вступить!
— Мне нет оправданий, господин генерал! — с тяжестью в голосе, обречённо произнёс полковник.
Да, он действительно опростоволосился. Ведь он не просто обычных солдат потерял. Он потерял именно боевой состав. Все они прошли огонь и воду. Они могли бы принести огромную пользу Рейху. А теперь, из-за проклятых русских, они бесславно погибли и их удел — гнить в земле. И произошло это всё по вине командира приданной ему танковой роты, майора Клауса Фишера. Именно он настаивал на том, что наступление нужно начать не как только рассветёт, а как ляжет туман, и это несмотря на то, что в тумане его танкисты могут не справиться с управлением и совершить тараны друг друга, что ему не раз пытался донести Вальтер.
И вот сейчас полковник, из-за того, что покойный майор его таки смог убедить, стоял, сам лишь чудом выживший, словно бы привязанный к столбу позора, и смиренно ждал своей участи. А участь его должна была быть незавидной — по меньшей мере, лишение звания и перевод в другое подразделение.
Рёпке ждал, а генерал озвучить своё решение не спешил.
Ханс Фридрих Миллер, не сводя с подчинённого холодных глаз, сделал глоток кофе из чашки, а затем, чуть прищурившись, спросил:
— Скажите, Вальтер, а с чего Вы взяли, что это именно отдельное снайперское подразделение? Возможно, в том тумане, обычные пехотинцы противника сумели приблизиться к нашей бронетехнике почти вплотную и расстрелять бедных солдат?
— Увы, но это именно снайперы, господин генерал. На эту мысль меня натолкнул тот факт, что почти все убитые были поражены в область глаз. У них свой почерк. Это могло сделать только специально обученное элитное подразделение врага. К тому же никаких вражеских солдат поблизости нам найти не удалось.
— Вы, Вальтер, рассказываете что-то невероятное. Ничего подобного ранее, и в том числе на соседних с вами флангах, не происходило. Города, хоть и с проблемами, возникающими из-за отчаянного сопротивления русских, но были взяты! Все города, Вальтер, кроме того, который должны были занять Вы. Мы не можем продолжать наступление, пока Новск не будет наш, — генерал подошёл к висевшей на стене карте. Постоял с минуту и вздохнул. — Но и терять понапрасну время и людей мы тоже не можем. И хотя изначально этот город мы хотели оставить неразрушенным, чтобы там организовать штаб и госпиталь, приходится от этой мысли отказаться. Вызовите авиацию, пусть они поработают в ваших интересах. А сами восстановите в кратчайший срок боеспособность подразделения и возьмите уже этот проклятый городишко!
Сказав это, генерал не услышал ожидаемой радости от подчинённого. Он подождал несколько секунд, а потом, отвернувшись от карты, удивлённо посмотрел на своего подчинённого и спросил:
— Рёпке, что Вы молчите? Язык от радости проглотили? Вы поняли приказ? Я приказал Вам вызвать приданную вашему полку авиацию и нанести бомбовый удар по позициям русских.
Полковник сглотнул застрявший ком в горле, помялся, но, наконец, набрался сил, оторвал от пола взгляд, посмотрел потерянно на своего командира и дрожащим голосом произнёс:
— Видите ли, господин генерал, авиацию я уже вызывал. Но там есть нюанс…
Глава 18
Утро
Выспаться мне толком не дали. Проснулся от того, что услышал, как кто-то шептал мне на ухо, при этом аккуратно толкая в плечо.
«Да что ж такое… Буквально минуту назад заснул и уже будят. Я вообще высплюсь когда-нибудь?!» — подумал я.
Открыл глаза и, удивившись тому, что лежу в больничной палате в чистом нательном белье и с аккуратно перевязанной ногой, стал вспоминать окончание вчерашнего дня.