Непридуманные истории (сборник)
Шрифт:
Более десяти лет назад Савватий, тогда еще Сережа Белов, был у владыки иподиаконом, затем ушел в армию, да так там и остался на сверхсрочную. После окончания контракта вернулся домой, зашел в родной кафедральный собор, как был в военной форме, подошел к архиерею на елеопомазание. Владыка радостно улыбнулся, как родному:
– Ну, с возвращением из страны далече, – и широким крестом по всему лбу помазал Сергея так, что душистый елей по носу потек, словно слеза.
Может, это и была слеза, только понял он, что от владыки никуда не уйдет, хватит, навоевался. После службы, уже за трапезой, архиерей ему так и сказал:
– Был ты, Сергей, воином Отечества земного, а теперь будешь воин Христов Отечества Небесного.
Через месяц владыка постриг его с именем Савватий. Вспомнил Савватий и как владыка назначил его наместником только что переданного монастыря.
– Там же одни развалины, – удивился Савватий. – Стоит ли его открывать, коли монахов нет?
Но владыка строго прервал Савватия:
– Если б так рассуждал преподобный Сергий и другие наши подвижники, то на Руси ни одного монастыря не было бы.
В монастырь приехал вместе с иеродиаконом Петром. Знали, что будет нелегко, но действительность превзошла их ожидания. Кое-как оборудовали помещение для жилья, сложили печку, где застеклили, а где фанерой забили окна. Одну комнату смогли оборудовать под домовую церковь. К бытовым трудностям добавилось другое искушение: из городка по соседству стала наезжать молодежь на мотоциклах. Музыку врубают на всю катушку, костры жгут, курят, пьют водку, матом ругаются. Какая тут молитва!
Савватий пробовал урезонить молодых людей, но те только на смех подымали. Когда Савватий в очередной раз вышел пристыдить их, одна подвыпившая деваха стала кричать:
– Девочки, смотрите, монахи-то какие красивые, я, пожалуй, к ним пойду, утешу, – и пошла в сторону Савватия, раздеваясь на ходу.
Поднялся страшный гогот, шутка всем понравилась. Савватий в досаде плюнул, развернулся и пошел в келью. Один из подростков истошно завопил:
– Ты подумай только, он на наших девочек плюет, надо его вежливости научить!
От костра встал здоровый верзила и перегородил дорогу Савватию:
– А ну, скидывай свой балахон, посмотрим, что у тебя под ним.
И когда Савватий хотел отодвинуть парня и пройти мимо, тот, толкнув его в плечо, заорал:
– Ты, морда поповская, куда прешь? Я с тобой разговариваю! – В руке его блеснул нож.
В ожидании интересного спектакля все придвинулись поближе. Монах пригнулся, наклонился чуть вправо, затем резко нырнул влево. Верзила взвыл от боли и шмякнулся лицом в землю, при этом рука с ножом была вывернута за спину, а сам монах коленкой прижимал его сзади к земле, нож уже был в его руке. Всех охватил шок, только одна девица пропищала:
– Да вы отпустите его, ему же больно!
Савватий встал, отряхнул подрясник, поиграл ножом.
– Штука хорошая, – сказал он. – В монастырском хозяйстве пригодится, а вам пять минут на сборы, через пять минут выйду: кто не спрятался, я не виноват. – И спокойно пошел к себе в келью.
Больше таких наездов не было.
Наконец пришел владыка, извинившись за задержку, пригласил Савватия в кабинет. Он подробно расспросил его про все стороны жизни монастыря. Внимательно слушая о всех трудностях и тяготах и неустроенности монастырской жизни, владыка вздыхал и сокрушенно качал головой. На успехи реагировал восклицаниями: «Молодцы! Вот видите, что-то уже получается!» – или: «Рад за вас».
– Сейчас мечта наша – баньку построить, – говорил Савватий. – Летом-то мылись в речке, а как зима пришла – негде, не завшиветь бы. На строительство бани надо тысяч пятнадцать – двадцать. Весной думаю у собора крышу перекрывать, чтобы дальше не разваливался, и потихоньку начинать реставрировать.
– Вот, отец Савватий, – перебил его владыка. – Решил я вам в подворье передать храм Святой великомученицы Екатерины, среди городских приходов по доходу он не на последнем месте. Будет для вас материальная поддержка.
– А куда же настоятеля отца Аркадия Филимонова? – поинтересовался Савватий.
– Я его снимаю, уже указ готов, не хочу перед Рождеством расстраивать, а после Рождества приезжай, принимай дела. Его пошлю настоятелем в деревню Кудиновку, он этот приход сам основывал, пусть туда и едет.
– Владыко, – оторопел Савватий, – там же от силы десять – пятнадцать прихожан, а у батюшки семья многодетная, он же себя не прокормит.
– Ничего, не пропадет, он шустрый, деятельный, чего-нибудь придумает. Сам виноват, я его не собирался снимать, а только предложил третью часть дохода вам на монастырь отдавать, а он мне заявляет, что негде взять денег, все уходит на реставрацию и содержание храма. Мне такие настоятели не нужны.
– Владыко, но он же действительно много делает в храме.
– Хватит заступаться, – нахмурился владыка, и в глазах его мелькнул холодный огонек. – Я своих решений не меняю. – И встал с кресла, давая понять, что заканчивает неприятный для него разговор.
Для Савватия это прозвучало по-пилатовски: «Аще писах, писах» [5] , – и он понял, что спорить с архиереем бесполезно, только раздражит владыку, и подошел под благословение. Когда владыка благословлял Савватия, взгляд его снова излучал доброту и мягкость. Улыбаясь, он, слегка пристукнув ладонью Савватия по лбу, произнес:
5
Крылатое выражение, приписываемое Понтию Пилату: Quod scripsi, scripsi (в пер. с лат.«Что написал, то написал» или ст. – слав.«Еже писахъ – писахъ»). См.: Ин.19: 19–22.
– Не бери в голову, пусть она будет у тебя светлой и ясной, поднимай монастырь, вопреки всем врагам Церкви и Отечества.
Савватий вышел от архиерея, размышляя о том, что есть как бы две правды: одна – архиерея, другая – отца Аркадия. Но архиерей думает обо всей епархии, а отец Аркадий только о своем приходе. «Значит, архиерейская правда выше», – решил Савватий, немного успокаиваясь, глянул на часы и понял – на последний автобус он опоздал.
«Как же я буду добираться? Так хочется поспеть к ночной рождественской службе! Господи, помоги мне, грешному, не ради меня, окаянного, а ради братии моей, да чтобы службу рождественскую отслужить».