Неприкасаемый чин
Шрифт:
— Ты это с ним — поосторожнее. Мы же с тобой знаем, на что он способен, — предупредил напарницу Андрей.
— Он уже пытался меня домогаться, но я улучила момент и ускользнула, — призналась Лора.
— Короче, как я вижу, у нас с тобой целый любовный треугольник, а вернее, непонятная геометрическая фигура вырисовывается. Я кручу шуры-муры с Маргаритой, а ты одновременно с Витьком и его отцом. Как бы нам не заиграться. А главное, чтобы толк от этого был. Ведь сколько времени прошло, а реального компромата на Бахрушина мы так и не насобирали.
— Толк будет, — уверенно пообещала стерва. — Кстати, у меня тут
— И? — тут же проявил заинтересованность Ларин.
Лора была немногословна. Говорила лишь по существу. Все это время Андрей молча слушал ее, не перебивая. А когда та закончила, покачал головой.
— Не годится твой план, — отрезал он.
— Это еще почему? — с вызовом спросила женщина.
— Слишком опасно и рискованно. Да и, уверен, Павел Игнатьевич не одобрит.
— У тебя есть другие предложения?
— Нет, — честно признался Ларин. — Но советую тебе этого не делать. Уверен, что есть и другой выход заполучить компромат.
— Я подумаю, — Лора поднялась, чмокнула Андрея в небритую щеку. — Я действительно подумаю. Обещаю. Аривидерчи, — и она заспешила к выходу.
«Знаю я ее. Все равно сделает по-своему. Даже думать не будет. Боже, и за что мне досталась такая напарница? — Ларин уже выбирался из-за стола, когда краем глаза заприметил камеру наблюдения над барной стойкой, на которую он раньше не обратил внимания. — Черт, как говорится, улыбнитесь, вас снимают. Что ж, прокол. Нужно было выбрать другой столик, в дальнем углу зала, вне поля зрения камеры. Но что уж поделаешь? Да и в конце концов ничего страшного в этом нет. Вон сколько в городе видеокамер понаставлено. Так что, теперь от каждой шугаться? И вообще, Андрей, ты стал слишком осторожным в последнее время. Прямо зациклился на этом. Ну что страшного в том, что тебя с Лорой засняла видеокамера какой-то кафешки? Ничего. Завтра же запись автоматически сотрется. А потому будь спокойней, нервы побереги. Они же не восстанавливаются».
Антикор еще раз окинул взглядом видеокамеру и, тут же забыв про нее, покинул «Перекресток», оставив «на чай» официанту щедрые чаевые.
На этот раз Бахрушин приехал в офис раньше обычного. Ненамного — всего минут на десять-пятнадцать до начала рабочего дня. Он хоть ничего и не смыслил в химическом производстве, а в свое время в школе по химии перебивался с двойки на тройку, но за то время, когда стал владельцем предприятия, превратился, как говорится в народе, в «крепкого» руководителя. Он твердо знал, что нельзя давать подчиненным ни на йоту расслабиться. Только тогда они будут работать не покладая рук. Боятся — значит, суетятся. Любой наемный работник просто обязан читать мысли своего хозяина. Если ему вздумалось приехать раньше положенного, то и они уже должны находиться на работе.
Анатолий Игоревич, хоть и был с солидного бодунища, но внешне это почти ни в чем не выражалось. Строгий костюм, застегнутый на все пуговицы. Светлая накрахмаленная рубашка. Синий деловой галстук. Пахло от него дорогим парфюмом. Ну а то, что «мешки» под покрасневшими глазами — так это простительно. Все-таки на человека было совершено покушение. Вот и не спит, переживает, бедняга. Ведь могли же и убить.
— Жди у крыльца, — бросил Коляну Бахрушин, в сердцах хлопнул дверцей автомобиля и неторопливо
Он лишь коротко кивнул охраннику при входе и зашел в зеркальный лифт. Подрагивающий после вчерашнего палец не сразу попал в кнопку нужного этажа. Лифт тихо, мерно загудел, мелодично звякнул, и створки плавно разъехались. Мягкие ковры в коридоре гасили шаги. Анатолий Игоревич толкнул приоткрытую дверь приемной плечом. Ожидания его оправдались.
На мягком кожаном диване в приемной его уже дожидался Гросс со своей привычной папкой для бумаг, с которой он никогда не расставался. Ну разве что во время сна. Он поприветствовал хозяина широкой почтительной улыбкой, как бы говоря ему: «Я знал, что вы раньше приедете».
— Доброе утро, Анатолий Игоревич.
Секретарша поднялась из-за своего стола. В приемной уже пахло свежесваренным кофе.
— Здорово, — голос Бахрушина прозвучал хрипло — с утра он произнес максимум пять слов, а потому голос еще был хриплым.
— Вам подать кофе прямо сейчас? — услужливо поинтересовалась секретарша.
— Попозже. Немцы не перезванивали?
— Нет, встречу они не отменяли.
— Ну и отлично. Звякнут — обязательно предупреди, — владелец химкомбината повернул голову на негнущейся толстой шее к Гроссу. — Пошли, неудавшаяся жертва теракта, — хохотнул он, — перетрем, пока они не приехали.
Гросс вновь сдержанно кивнул и шагнул в кабинет вслед за хозяином. Жалюзи уже были подняты. Кабинет еще хранил влагу после недавней уборки. За широкими панорамными окнами открывался утренний городской пейзаж. Из труб химкомбината, как обычно, валил разноцветный дым.
— Садись, — сам Бахрушин садиться не стал — расстегнул пиджак, по обыкновению заложил руки за спину и принялся мерить кабинет шагами, то и дело поглядывая на высокие часы-куранты, за стеклом которых мерно покачивался отполированный до кристального блеска золоченый маятник.
— Внимательно слушаю вас, Анатолий Игоревич.
— Как думаешь, теперь немцы точно сдриснут? Инвесторы долбаные. Ох как кстати теракт пришелся.
— Надеюсь, что свалят. Всем ведь жить хочется, — отозвался Борис Михайлович.
— Не зря же они встречу на самое утро назначили. Видать, в городе боятся остаться лишний день. Но свое бабло они теперь точно выдернуть не сумеют.
— Не получится, даже если очень сильно захотят. Я им хитрую схему предложил, они, дураки, и повелись. Вроде бы так меньше налогов с них сдерут. Всегда можно будет отыскать лазейку в законодательстве. Нет, конечно, мы не будем отказываться возвращать инвестированные средства. Может, в результате какую-то часть и придется вернуть через несколько лет, но это сущая мелочь по сравнению с тем, что они уже вбухали, купив у нашего химкомбината львиную долю отходов. Побоялись, что кто-то их опередит.
Владелец химкомбината потирал руки, глядя на терриконы за окном.
— И теперь эти горы — их собственность. Ну и хер с ними. Что они самолетами это дерьмо в Германию таскать начнут? Да пусть хоть в карманах носят, мне не жалко.
— И это не все. В договоре есть очень хороший пунктик, с которым они после долгих споров все же согласились. Если в течение пяти лет инвестор не начнет промышленную переработку отвалов, то они вновь переходят в собственность вашего комбината. Так что через пять лет фокус можно будет повторить.