Неприкаянный
Шрифт:
С этими словами он стал увеличиваться в размерах, что сопровождалось рокотом и дрожью земли. Свет играл в его волосах, бросая лучи поверх титанической фигуры, и сам воздух, казалось, сжался оттого, что ему стало тесно рядом с моим Отражением. И когда мне подумалось, что его голова вот-вот ударится о небесный свод, двойник вдруг нагнулся ко мне, и, готов поклясться, я стал намного меньше его бездонного зрачка:
– Посмотри на Закат! Эта звезда лучше меня расскажет тебе о вселенных, которые существуют по одной твоей прихоти!
– его голос гремел, заставляя воду в океане пениться от вибрации.
–
– Ну до чего же твердолобый, - цокнуло Отражение и за секунду вернулось к обычному росту.
– Хотя, чего я распинаюсь? И так вон какую подсказку дал. Жаль, что ты пока не готов её воспринять. Ну ничего, рано или поздно твоя бестолковка родит эту мысль сама.
– Как скажешь, - ответил я, наслаждаясь океаном.
Отражение повело рукой, и в ярком небе появились мириады плавающих искорок, почти точь-в-точь напоминающие те, которые блуждали по океану.
– А у тебя неплохо получается, - я одобрительно покивал.
– Но для человека ты странновато пользуешься своей властью.
– Это потому что я не человек, - хмыкнул двойник.
– А вот ты - да. Не по природе, но по сути. Ты отчаянно стараешься быть человеком, пытаешься соответствовать своим анатомическим признакам, хотя это вовсе не обязательно. Вот и меня ты меряешь человеческими мерками.
– Других у меня нет.
– Это пока что, - улыбнулось Отражение и одним мановением пальца заставило искорки в небе танцевать.
– Когда-нибудь тебе достанет ума взглянуть на всё под другим углом.
– По-твоему я узколобый?
– Нет. Для человека.
Я вздохнул, понимая, что с этим парнем говорить бесполезно. Проще убедить солнце вставать на западе, чем доказать этому паяцу хоть что-то.
– Не мог бы ты заткнуться? Пожалуйста.
Отражение скорчило донельзя обиженную рожу на эту мою просьбу.
– Видишь ли, я ранен и хочу отдохнуть, - добавил я на всякий случай.
– На том свете отдохнёшь, - усмехнулся двойник.
– Меритари с тебя теперь не слезут, ты же знаешь. Будут травить как зверя по всему миру.
– Как-нибудь выпутаюсь.
Отражение нагнулось, зачерпнуло горсть песка, бросило его над собой. Песчинки незамедлительно обратились в пух одуванчиков, который, подхваченный ветром, плавно опустился неподалёку и тут же пророс диковинными растениями, главным образом - цветами. Откуда ни возьмись, над ними закружились пчёлы и загудели мохнатые шмели.
– Выпутаешься. В крайнем случае - нет, - Отражение вдруг посмотрело на меня со всей серьёзностью.
– Тоже вполне правдоподобный расклад. Никогда не задумывался, как будешь умирать? Ведь ясно же, что когда-нибудь это случится. Но как именно? Старость? М-м-м, явно не твой случай. Меч, стрела? Удар в спину? Уже вероятнее. Что ты будешь испытывать при этом? Боль, страх, отчаяние? А о чём будешь думать? Спроси себя, Тот-Кто-Хочет-Быть-Человеком, какова будет человеческая смерть. Прикинь, достаточно ли в ней будет чести и патетики, чтобы заглушить животный ужас и бесконечное разочарование. Представил? Осознал?
– двойник выждал пару секунд и махнул рукой.
– По лицу вижу, ни хрена ты не осознал. В тебе не хватает человеческого, чтобы как следует задуматься о таких вещах. А ведь смерть будет ходить за тобой по пятам, и вряд ли долго. Рано или поздно ты оступишься, а она - тут как тут. Будешь истекать кровью, а над тобой будет рыдать девчонка, влюблённая в тебя по уши. Или вообще - оба будете гореть в холодном пламени в башне Меритари. Разумеется, исключительно по твоей вине. Ну, какие будут твои ощущения? Скажи мне!
– Я, в отличие от тебя, не провидец, - сказал я мрачно.
– Ну так хоть воображение подключи. Это твоей драгоценной человечности не чуждо? Можешь себе представить уверенность в том, что доживаешь последние мгновения? Напряги мозги. Вот ты дышишь и понимаешь: «сейчас меня не станет». И это не просто уверенность, это так и будет. Жизнь вот-вот закончится. Дальше карета поедет без тебя. Страшно? М?
– Немного.
– Это потому что до тебя всё ещё не дошло.
– А что ты мне предлагаешь-то?
– не выдержал я.
– Взять и перестать быть человеком? Ты хотя бы можешь мне объяснить - как это вообще?
Двойник сидел рядом со мной и строил прямо на песке карточный дворец. Карты он вытягивал прямо из воздуха.
– А ты напрягай, напрягай голову, - с улыбкой сказал он.
– Сам должен понять. Да поторопись - время идёт, а смерть шагает с ним в ногу.
– Если я умру, ты тоже умрёшь, - сказал я, снова переводя взгляд на Закат.
– Я всего лишь исчезну, - пожал плечами двойник.
– Неживое умереть не может. Мне и не обидно поэтому за себя. Обидно за тебя и за то, как талантливо ты прокакиваешь свой потенциал.
– Понятия не имею ни о каком потенциале.
– Ну да, - Отражение снова повеселело.
– Я просто развлекаюсь! Мне тоскливо в твоей не слишком-то богатой воображением голове. Вот и приходится веселить себя самому, подкидывая тебе разные шутки.
Оно шевельнуло бровями, и дворец карта за картой взлетел воздух, окружив двойника целым карточным облаком. Схватив одну из них, он бросил её мне. На ней оказалась фигура в чёрном и надпись «Смерть».
– Сегодня ты чересчур скучный, - изрекло Отражение, скорчив недовольную мину.
– Счастливо оставаться.
Двойник снял материализовавшуюся шляпу в прощальном жесте, а потом взмыл в воздух и устремился к Закату, быстро превратившись в маленькую точку на фоне огненного диска. Я смотрел ему вслед со смесью досады и задумчивости.
Вдруг на мою руку села пчела, пробежалась по ней, замерла.
– Ищешь что-то?
– спросил я у маленькой труженицы, поднося ладонь к лицу.
Но пчёлка в ответ лишь встопорщила крылышки и ужалила меня, мгновенно прервав чудесный сон.
* * *
Пробуждение оказалось почти приятным, хотя проспал я вряд ли дольше пяти часов. Ни усталости, ни ломоты в суставах, ни даже неподъёмных век - удивительно, но я выспался. Правда, по телу бродила слабость из-за потери крови, да и раны болели, но лекарства и отдых предотвратили осложнения.
Далеко на востоке уже забрезжил рассвет, но окружающий лес всё ещё тонул в темноте. Звёзды одна за другой исчезали, словно убегая от слишком яркого дневного светила, Нир тоже постепенно бледнел, готовясь скрыться до вечера за голубой плёнкой небесного свода. В траве ещё бренчали ночные насекомые; проснувшиеся кузнечики выпрыгивали, сослепу сбивая со стебельков утреннюю росу.