Неприкаянный
Шрифт:
Замечание было вполне резонным. Не всё в моей версии стыковалось так уж хорошо.
– И что стражника от меня отшвырнуло с такой силой, тоже его заслуга?
– девчонка будто мысленно прикидывала варианты.
– Ну, не знаю, не знаю...
– Может, и его, - сказал я задумчиво.
«Конечно, не его. Магию я бы почувствовал. Это было что угодно, но не магия».
– Чтобы нас защищал меритарит? Нас, двух отступников? Да скорее в трущобах пойдёт дождь из денег, а шлюха откроет церковь!
– Не суди так скоро, - я поморщился.
– Нас, конечно, теперь наверняка записали
Девчонка в ответ недоверчиво хмыкнула, но всё же сбавила тон.
– Меня всё равно разыскивали.
– Меня тоже. Но если раньше они сомневались в том, как с нами поступить, то теперь мы развеяли всяческие сомнения на этот счёт. Сдайся мы на той заставе, меня бы упрятали в каземат и пытались любыми способами склонить к сотрудничеству. Тебя возможно даже взяли бы на обучение. Но теперь...
– Казнь.
Сказано было вроде бы безразлично, но в то же время совсем не легкомысленно. Я посмотрел на семнадцатилетнюю девчонку, которая только что с таким презрением щёлкнула смерть по носу, и снова удивился её решительности. Раньше я думал, что она не понимает, во что ввязалась, но сейчас явственно услышал - всё она понимает. И совместить эту внутреннюю зрелость с внешностью вчерашнего ребёнка оказалось непростой задачей. Очень трудно было поверить, что искренняя наивность может уживаться с тяжёлой уверенностью в неизбежности смерти.
Глядя на Лину, я вдруг ощутил невероятный, совершенно дикий стыд. Во-первых, потому что по моей вине совсем юная девушка вынуждена принимать по-настоящему взрослые решения. Встреть она кого-то, кто смог бы вправить ей мозги и заставить вступить в Меритари, жизнь её прошла бы как у Явора за пазухой. Я же пошёл по пути наименьшего сопротивления - и вот у Лины уже не осталось других вариантов, кроме как остаться со мной. Просто потому что так безопаснее, чем в одиночку.
Самая же поганая причина, по которой мне стало стыдно - меня всё устраивало. Осознание того, что теперь Лина никуда от меня не денется, грело мне душу. «Я не буду один? Да это же великолепно!
– думал Энормис-эгоист.
– И она ведь сама так захотела, я тут ни при чём. Как же удачно всё сложилось!» Это, наверное, было такое своеобразное проявление симпатии. Слишком своеобразное. Слишком безответственное. На первый взгляд я следовал интересам ученицы, не отправив её в Орден, но в том случае как раз интересы Лины и ставили её под удар. Так что её желания вряд ли имели отношение к моим решениям. Уж скорее это были мои желания.
– Что?
Лина непонимающе смотрела на меня. Размышляя, я пристально разглядывал её, и этот взгляд не уклонился от её внимания.
– Ничего, - я поспешно отвернулся.
– Просто задумался.
– Ты мне вот что скажи, - помявшись, сказала Лина.
– Магия крови - это же некромантия?
– А океан состоит из воды?
– Понятно. Но разве она не запрещена? Некромантия.
– А то! Ещё как запрещена.
Брови девчонки съехались к переносице. Она замолчала, пытаясь сообразить, что ещё спросить, чтобы стало хоть немного понятнее.
– Хочешь знать, почему я воспользовался запрещённой магией?
– подсказал я невозмутимо.
– Да, учитель. Именно это я и хочу знать, - язвительно отозвалась девчонка.
– Так и быть, отроковица, - сказал я тоном проповедника.
– Внимай моей мудрости. Некромантию запретили идиоты.
Шутка не прошла: девчонка смотрела на меня с сомнением.
– Я уже вижу, как ты горишь на костре за эти слова.
– Потому что идиотов - большинство, - я назидательно поднял палец.
– Что говорит Церковь о некромантии?
– Что она - зло. Что она противна любой жизни и попирает могущество Создателей. Но это не только Церковь, так все считают...
– ... потому что так говорит Церковь. Говорит давно и упорно. Талдычит, я бы даже сказал. Им нужны козлы отпущения, а лучше некромантов на эту роль не подходят даже еретики. Если послушать святых отцов, некроманты - это мерзкие людоеды, которые шатаются по градам и весям, разносят чуму и проказу, со злобным хохотом поднимают кладбища и на ужин едят доверчивых девственниц.
– А ещё собирают армию мёртвых, чтобы убить или поработить всех живых. Слышала на уличной проповеди.
– Ну, ты, видимо, понимаешь, что всё не совсем так. Вот я, к примеру, вполне себе некромант, так что если ты девственница и веришь уличным проповедникам, то тебе впору начать беспокоиться о своём благополучии.
Судя по выражению лица Лины, внутри неё давно заученные истины отчаянно боролись с желанием их опровергнуть. Особенно мне понравилось, что беспокойства среди этой палитры эмоций не наблюдалось.
– Если кроме шуток, - продолжил я уже серьёзнее, - то некромантия - это просто раздел магии, не лучше и не хуже остальных. Магия - это оружие, а оружие не может быть ни злым, ни добрым. Оно не несёт ответственности за отнятые им жизни. Человек, который его держит - вот с кого стоит спрашивать. И в этом плане маг, практикующий стихийную магию, ничуть не лучше самого заядлого некроманта. Кладбища намного чаще поднимаются благодаря возвратам, чем чародеям. И если уж ходяки повылазили из могил и полезли убивать живых, то кто, по-твоему, легче всех с ними справится? Некромант. Пока светлые до самых портков маги будут крошить несчастных покойников силой всех стихий, некромант просто расплетёт магическую нить, заставляющую мёртвые кости двигаться. Ему это как два перста оросить. Но люди, имея проблему с восставшими из мёртвых, жгут на кострах тех, кто мог бы эту проблему решить. Иначе всё было бы слишком просто, правда ведь?
Лина не ответила. В общем-то, мне ответа и не требовалось, так что я просто не стал продолжать. Некоторое время мы шагали молча, пока девчонка вдруг не сказала:
– Значит, мне тоже надо будет её изучить.
– О, тебе понравится, - заверил я.
– Некромантия интереснее, чем стихийная магия.
– И опаснее для здоровья.
– Только в присутствии других людей.
– Но нам в присутствии других людей и так опасно.
– Правильно мыслишь!
Лина кривенько улыбнулась.