Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
– Это последнее слово?
– Абсолютно!
– Пять звезд! – похвалила Фанни, удостаиваясь от своего супруга нового взгляда, несомненно, вызвавшего бы бурный восторг у мастера на злобные взгляды Дж. Бромли Липпинкотта.
– И ответ я должен получить немедленно! – заявил Простак и щелкнул пальцами. – Вот так! Таков уж шоу-бизнес!
Леман поплелся к дверям секретарской комнатушки.
– Давай, Джек, зайдем на минутку.
– Зайдем.
– Мы сейчас! – пообещал Леман.
Дверь за ними закрылась. Фанни испустила глубокий вздох.
– А я-то пришла сюда, Простак, приглядеть за тобой!
Динти с сияющим лицом приблизилась к ней.
– Без вас, миссис Леман, мы ничего бы не сумели. Мы очень ценим… чрезвычайно. Правда, Простак?
– Я никогда этого не забуду. Дорога помощь в час беды! – пылко заверил тот. – Утром и вечером я буду с благодарностью поминать вас в своих молитвах. А первый же появившийся на свет маленький Фиппс получит имя в вашу честь. Если это будет, конечно, девочка. Ну а если мальчик, мы назовем его Мэрвином, в честь Поттера.
– Благороднее ярлыка для здоровенького ребенка тебе не найти, – высказался Мэрвин.
– А ребеночек должен появиться? – заинтересовалась Фанни.
– А как же! Стоит только заглянуть в том второй, – объяснил Простак. – Мы с Динти собираемся пожениться.
– Вот как?
– Так-так, – вступил Мэрвин. – Значит, женитесь. Начинаете новую жизнь. Желаю вам удачи и счастья! Но есть тут и спорный пункт, – помрачнел он, – не совершает ли двоемужества девушка, выходящая замуж за субъекта с двойной фамилией? Я предвижу, что ее ждут определенные конфузы. Да, Динти Мур. Пожалуй, вы почувствуете себя глуповато в один из долгих зимних вечеров, когда уютно устроитесь на коленях Фотерингея, а тут вдруг внезапно появляется Фиппс. Или – наоборот. Однако это целиком ваше дело. Целиком. Просто решил предупредить.
Фанни с нескрываемым восхищением смотрела на Простака.
– И подумать только, я принимала тебя за простофилю. Ты, безусловно, победил. Видно, у тебя открылся третий глаз. Но как этот спектакль вдруг превратился в хит, навсегда останется тайной. Если вы понимаете, о чем я, мистер Поттер.
– Очень даже распрекрасно, – отозвался Мэрвин. – Но мы ни в коем случае не должны забывать и о том, что хоть спектакль и представлен Сирилом Фиппсом, и ставился под его руководством, несравненным и неповторимым, в нем играет и звезда, которую я, допусти эту скромность, сравнил бы…
– С вареной курицей? – подсказала Фанни.
– Вы просто вырываете у меня слова изо рта, дражайшая леди. Кстати, насчет рта. Мой – ужасно пересох, и если я немедленно не смочу его, поднимется пыльная буря. Вы не согласитесь сопровождать меня за угол? Опрокинуть по стаканчику?
– Отчего же нет! – вскричала Фанни. – И соглашусь, и пойду.
– Я всегда говорил: ничто не сравнится с капелькой горячительного с утреца пораньше, – заключил Мэрвин. – До свидания, юная Динти. До свидания – пока что, – мой старый дружище Фиппс. Я сообщу Дж. Г. Андерсону, что он вскоре тебя увидит. Он дожидается меня в баре, неподалеку отсюда. Дай мне полчаса, и, думаю, я так накачаю старикана, что он сбросит цену за этот свой отель практически до нуля. Когда закончишь здесь, то, если пожелаешь с ним побеседовать, поверни, как выйдешь, налево, пройди пару кварталов до бара под названием «Уголок у Майка» и подожди снаружи, пока не услышишь разудалую песню. Это и будет Дж. Г. Андерсон, и вот тут-то и подоспеет момент нанести удар.
И со старомодной учтивостью Мэрвин Поттер вывел Фанни из комнаты. Когда закрывалась дверь, до оставшихся доносились объяснения: «Надпись на манишке скорее всего – работа международной банды. И, сдается мне, я знаю, кто у них главарь».
– Молодец! – воскликнула Динти.
Простак не ответил. Его била трусливая дрожь, такая же, что часто отравляла дни Оскара Фричи. Как-то, приехав в Монте-Карло, Простак поставил свою последнюю сотню франков на красное, и теперь, с теми же чувствами, с какими следил за колесом рулетки, не отрывал глаз от двери, за которой два воротилы проводили совещание. За утешением и моральной поддержкой он обратился, как будет отныне обращаться до конца жизни, к своей Динти.
– Ты думаешь, они решатся?
– Разумеется.
– А что, если юрист вернется прежде, чем они примут решение?
Он оборвал фразу. В комнату проскользнул Оскар Фричи в обычной своей манере – как-то по-крабьи, словно опасался, что на голову ему рухнет потолок или в него ударит молния. В «Уголке у Майка» Оскар опрокинул три рюмки, но и подкрепившись, остался, как всегда, робким, дрожащим кроликом, который мог бы выскочить (хотя, как мы видели, так и не выскочил) из портфеля мистера Дж. Бромли Липпинкотта. Оглядевшись и не увидев юриста, Оскар взбодрился было на минутку, но когда из комнатушки донеслись оглушительные голоса, опять обмяк.
– Он там, да? – подавленно шепнул он.
– Нет, мистер Липпинкотт ушел, – ответила Динти. – Но вернется…
– Ох… – вздохнул Оскар, совсем сникнув.
– Сейчас его тут нет, – продолжила она. – В той комнате Леман и МакКлюр.
– Леман и МакКлюр? Как они-то тут очутились? Черт! – воскликнул Оскар. – Что-то не так с теми бумагами, которые мы подписали? На самом деле они не продали нам шоу?
– Нет, продали, – возразил Простак. – А теперь пожелали выкупить обратно. Я запросил сто тысяч долларов.
– Что?
– То.
– Сто тысяч?
– Да.
– Господи Иисусе!
Минутная слабость Простака миновала. Он снова стал человеком, который думает на бегу и принимает решения с лету.
– Слушайте, мой осиновый листочек, то, что можно было назвать щекотливой ситуацией, изменилось. Леман и МакКлюр явились сюда с удостоверенными чеками в потных кулачках. Теперь всего лишь вопрос времени, и мы получим сто тысяч долларов, хрустящих и прекрасных. А мой бывший хозяин Дж. Г. Андерсон поджидает меня тут, за углом, мечтая продать мне свой отель в Бессемере, штат Огайо. Мы с вами купим его вместе и превратим в величайший отель на свете. Вы ведь не хотите оставаться в шоу-бизнесе? Правда, он не хочет? – обернулся Простак к Динти.
– Конечно, нет, – подтвердила Динти.
– Я не хочу? – уточнил Оскар.
– Разумеется, нет! – воскликнул Простак. – Человек вроде вас должен заниматься отелями. Правда, он должен?
– Безусловно.
– А в тот раз вы говорили, что я должен уйти из отеля.
– О, тогда все было по-другому! Вам понравится Бессемер. Дивное местечко. Послушайте! Я продам вам двадцать пять процентов отеля за вашу долю из ста тысяч. Решено?
– Ну… как…
Простак побарабанил по столу.