Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
– Только через мой труп!
– Это она организует с легкостью. Мой бедный Джордж, – ласково погладил друга гантелей Хамилтон, – ты берешься за неподъемную ношу, пытаешься прыгнуть выше головы. Ты ведь не из отважных Лохинваров. Ты мягкий, застенчивый, робкий, неуверенный в себе. Я бы отнес тебя к белым мышам. Женщине вроде миссис Уоддингтон потребуется минуты две с четвертушкой, чтобы разжевать тебя и выплюнуть… как выразился бы Муллет, – сконфуженно добавил Хамилтон.
– Ей меня не сжевать!
– Хм, не знаю… Она не вегетарианка.
– Я вот подумал: а может, ты введешь меня в дом? Представишь им?
– И твоя кровь обагрит мои руки? Нет и нет!
– Да что ты, какая кровь? Ты так говоришь, словно это не женщина, а банда головорезов. Не боюсь я ее. Ради того, чтобы познакомиться с Молли, – Джордж сглотнул, – я бы и с бешеным быком сразился!
Хамилтон был тронут. И великим людям не чуждо ничто человеческое.
– Хорошо сказано, Джордж. Да, прекрасно сказано! Правда, твою безрассудную непродуманную методу я по-прежнему не одобряю. Тебе не помешало бы прочитать мой «Разумный брак», иначе ты не поймешь любви. Но твоим боевым духом я восхищаюсь. Если так уж хочешь – что ж, ладно, я введу тебя в дом, представлю миссис Уоддингтон. И Бог тебе в помощь…
– Спасибо! Сегодня вечером, хорошо?
– Нет, не сегодня. Сегодня я читаю лекцию о современной драме «Дочерям Минервы». Как-нибудь в другой раз.
– Тогда сегодня пойду, пожалуй, погуляю по Семьдесят девятой улице и… – слабо покраснел Джордж. – Погуляю, в общем.
– Да что толку?
– Могу я хотя бы на дом полюбоваться?
– Молодая кровь! – снисходительно бросил Бимиш. – Молодая кровь!
И, твердо встав на бесшумные подошвы, он мощным рывком вскинул гантели.
5
– Муллет! – окликнул Джордж.
– Сэр?
– Вы уже погладили мой костюм?
– Да, сэр.
– А почистили?
– Да, сэр.
– А галстуки разложили?
– Аккуратнейшим рядком, сэр.
Джордж кашлянул.
– Муллет!
– Сэр?
– Вы помните наш разговор?
– Сэр?
– О молодой леди и… э… а…
– Да, сэр.
– Как я понял, вы ее видели?
– Так, сэр, мельком.
Джордж кашлянул опять.
– Э… правда, она довольно хорошенькая?
– Весьма, сэр. Настоящий симпампончик.
– Вот именно, Муллет.
– Правда, сэр?
– Симпампончик… очень точное слово!
– Я тоже так считаю, сэр.
Джордж кашлянул в третий раз.
– Таблетку от кашля, сэр? – озабоченно осведомился Муллет.
– Нет, спасибо.
– Слушаюсь, сэр.
– Муллет!
– Сэр?
– Знаете, мистер Бимиш – близкий друг этой семьи.
– Подумать только, сэр!
– Он познакомит меня с ней.
– Как хорошо, сэр!
– Ах, Муллет! – мечтательно вздохнул Джордж. – Жизнь прекрасна!
– Для тех, кто любит ее, сэр.
– Что ж, пошли к галстукам!
Глава II
1
В половине восьмого, когда Джордж примерял пятый галстук, в византийском будуаре дома № 16 по Семьдесят девятой улице стояла женщина, меряя шагами пространство. Фраза на первый взгляд противоречивая. «Как это так? – тут же встрепенется придирчивый критик. – Стояла и одновременно мерила шагами пространство?» Ответим: да, такое вполне возможно, если человек взволнован до глубины души. Происходит это следующим образом: вы устраиваетесь на облюбованном местечке и перебираете ногами словно кошка, которая месит лапами каминный коврик. Порой только так сильные женщины и спасаются от истерики.
Миссис Сигсби X. Уоддингтон женщиной была сильной, и настолько, что посторонний мог бы счесть ее тяжелоатлетом. Не то чтобы она была очень высокой, но столь щедро раздалась во все стороны, что на первый взгляд казалась поистине огромной. Ни один театральный зал нельзя было бы назвать полупустым, если там восседала эта дама, а ораторы, если она присутствовала на их выступлении, тешились иллюзией, будто обращаются к подавляющему большинству американского народа. Когда она прикатывала в Карлсбад или еще куда на воды, городские власти нервно сбивались в кучку, гадая, хватит ли этих самых вод.
Полнота ее доставляла немало огорчений ее мужу. Когда он женился на ней, она была вполне стройной и к тому же вдовой покойного П. Хомера Хорлика, Сырного Короля, оставившего ей с десяток миллионов долларов. И чуть ли не все проценты с капитала она растрачивала на калорийную пищу.
Итак, миссис Уоддингтон стояла и мерила шагами пространство, когда дверь открылась.
– Лорд Ханстэнтон, – объявил Феррис, дворецкий.
Образчики мужской красоты, возникавшие до сих пор в этой истории, были не очень высокого уровня, но вошедший сейчас джентльмен резко поднял планку. Высокий, стройный, элегантный, с ясным взглядом голубых глаз (один был увеличен моноклем) и с усиками – такими, знаете, тонко подстриженными, он поистине поражал взор. Костюм его сшит был мастером, а отглажен гением. Галстук – настоящая воздушная белоснежная бабочка, слетевшая прямиком с небес и парившая над запонками воротничка словно над экзотическим цветком! (При виде такого Джордж, трудившийся сейчас над галстуком номер восемь и только что сложивший его вчетверо, взвыл бы от зависти!)
– Вот и я! – объявил лорд Ханстэнтон и, выдержав секундную паузу, добавил: – Что случилось? – точно бы зная, что такой вопрос ожидается.
– Очень любезно, что сумели зайти. – Миссис Уоддингтон повернулась вокруг собственной оси и запыхтела словно загнанный олень, устремившийся к ручью.
– Ах, что вы!
– Я знала, что могу на вас положиться.
– Вам стоит только приказать.
– Вы такой преданный друг, хотя мы и знакомы совсем недавно.
– Так что же случилось? – опять осведомился Ханстэнтон.
К немалому своему удивлению, он отчего-то вдруг очутился в 7.40 там, куда был зван на 8.30. Когда он одевался, позвонил дворецкий миссис Уоддингтон и передал, что хозяйка просит приехать немедленно. Сейчас, отметив ее крайнюю нервозность, лорд понадеялся про себя, что обед не срывается.
– Все хуже некуда!
Лорд Ханстэнтон неслышно вздохнул. Неужели весь обед сведется к холодному мясу и пикулям?
– У Сигсби приступ!
– То есть он заболел?
– Нет, не заболел. Раскапризничался. И надо же этому случиться в такой вечер! Вы потратили столько сил на его совершенствование! Я сотни раз говорила: с тех пор как вы появились у нас, Сигсби стал совершенно другим человеком. Знает про всякие вилки, умеет порассуждать про суфле…