Непрощенный
Шрифт:
— Я не зналь никакой павелитель, — резко ответил пленник. — Я имель договор с Отто Чаруш. Я убиваль другой воин на арена. Я выполняй договор. Ты наказываль меня за то, что твой воин слаб, как хашара? [18] За то, что твой воин не умель драться?
Самое скверное, что маленькое животное право… кое в чем. Однако…
— Кажется, тебе забыли сообщить одну вещь, — спокойно произнес барон. — Прав тот, кто диктует правила. А правила диктует тот, у кого власть. То есть я. Ты находишься в моих владениях,
18
Насекомое (араб.).
— Я не раб, — мрачно произнес коротышка. — Ана маляльту мин хаза-ль амр, чара алаик. [19]
Последние слова могли означать все что угодно, однако и до этого было сказано достаточно. Арни подошел к Мехмеду и отвесил ему пощечину — очень спокойно; иные с большим чувством убивают сидящего на стене москита или формика.
— Разговаривать таким тоном с повелителем недопустимо, — сообщил он.
19
Мне это уже надоело, мать вашу (араб.).
Пленник выплюнул на пол кровавый сгусток, но ничего не ответил.
— Совершенно верно. — Барон сплел пальцы и пару раз щелкнул суставами. — Добавлю еще кое-что: вопросы здесь задаю я, а ты отвечаешь — четко и внятно. Говорить будешь только после того, как я разрешу. Понял?
Бородач засопел, вращая глазами, и снова задергался, пытаясь вырваться из оков. Впрочем, в следующий миг рывки сменились судорогами боли: главный палач пропустил через браслеты электрический разряд.
Барон Пако вздохнул, словно чрезвычайно расстроился. Потом сделал движение, словно собирался что-то сказать, но в последний момент остановился и посмотрел на палача, предоставляя ему слово.
— Теперь понял? — спросил Арни — тоном отца, который заканчивает объяснять послушному сыну вещи, слишком сложные для понимания в его возрасте.
Маленький гладиатор тряхнул головой, тяжело перевел дух и хрипло произнес:
— Да. Панимай.
Барон и его палач переглянулись.
— Скажи, что ты понял? — терпеливо спросил Арни.
— Ты… сейид, [20] хазяин. Ты спрашивай, я атвечай.
— Неплохо, — барон смахнул с рукава невидимую пыль. — Советую тебе еще кое-что уразуметь. Ты наказан не за то, что убил моего гладиатора, а за то, что не подчинился моему приказу Кстати, о чем вы разговаривали там, на арене?
Коротышка пошевелил плечами, разминая затекшие мышцы.
— Я гавариль: я — воин Аллаха, а Аллах всегда дает силу свой воин.
20
Господин (араб.).
—
— Нет. Еще я спросиль, зачем он драться. Он сказаль: чтобы его не биль палач. Он раб и не имель договор. Я хотель обращать его к истиной вере. Тогда он… — Следующие несколько слов маленький гладиатор произнес на своем языке.
— Не понимаю. Что именно он тебе сказал?
На лбу коротышки собрались морщины. Задача оказалась для него непростой.
— Он сказаль… ана маляльту мин хаза-ль амр… [21] «Нэ захавай мой мозг».
21
Как бы это сказать… (араб.).
— И тогда ты убил его.
Вместо ответа маленький воин кивнул.
Барон усмехнулся. Да, коротышка имел более чем веские основания убить своего противника. Скерр сравнил его с богом-кальмаром, пожирателем разума — это оскорбление среди соотечественников альбиноса считалось едва ли не самым тяжким.
Впрочем, неизвестно, догадывался ли об этом сам Мехмед Каты…
— Замечательно. А теперь расскажи, как ты попал к Отто Чарушу и о чем вы с ним договорились. Советую говорить правду и ничего, кроме правды. Этот человек в маске, — он кивком указал на Арни Роуна, — умеет отличать правду от вранья. И очень не любит, когда при нем лгут.
Глава 8
АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
Находясь на волосок от гибели, в глухом подземелье императорского дворца, отрезанный от своего мира и своей эпохи…
В коридоре было пустынно. Глухие своды не пропускали ни звука из огромного здания, расположенного где-то вверху. Наконец беглецы достигли вестибюля, одной из веток подземной дороги. В туннеле ждал вагон…
Путешествие во тьме растянулось в вечность.
Сначала Артем считал шаги, потом сбился и бросил. Ноги, не успевшие отдохнуть, невыносимо ныли. Пару раз он попытался заговорить с Матильдой, но паучиха его инициативу не поддержала.
— Хочешь язык почесать — чеши пальцем, — безапелляционно объявила она. — А то в темноте, знаешь ли, слышно очень хорошо. Мы и так… засветились.
Аргумент прозвучал вполне убедительно. Желания разделить судьбу Хома и остальных копателей у Артема не возникало, и язык как-то сам собой «перестал чесаться».
Однако через некоторое время «вдовушка» сама нарушила молчание.
— Впереди лестница. Будем спускаться ниже. Протяни руку… Да не так! Вправо. Там перила. Еще чуть-чуть правее… ниже…
И рука Артема легла на что-то узкое, плоское и гладкое.
— Нашел? Все, вперед. Лестница крутая, так что не разгоняйся.
Первая ступенька и впрямь оказалась ниже, чем можно было предположить, поэтому Артем предпочел развернуться и спускаться боком. Паутинка светилась, образуя подвешенный в темноте зигзаг. Точно невидимый школьник рисовал мелом лесенку на черной доске.