Непрощенный
Шрифт:
— И давно они так? — пробормотал барон.
— Двенадцать минут тридцать пять секунд, — печально отозвался фед. —Согласно вашему распоряжению…
Правитель повернул голову и посмотрел на него, словно размышляя, перегрызть нерадивому слуге глотку или все-таки выслушать. Он был на целую голову ниже распорядителя корпуса…
Но бывают случаи, когда даже тупой монтажник, заправляющий роботов в заштатных кафе, может без особого труда угадать, что за чувства переживает стоящее перед ним существо. И угадать совершенно правильно. Не потому, что разбирается в тонкостях мимики инопланетных рас —
И сейчас монтажник, заправляющий роботов в заштатных кафе, мог бы с уверенностью сказать: будь распорядитель корпуса человеком или существом, имеющим сходную физиологию, он наложил бы в штаны от страха.
К счастью для распорядителя, у федовв состоянии нервного потрясения не происходит расслабления сфинктера. К счастью — потому что в противном случае естественный физиологический процесс мог бы оказаться усугубляющим вину обстоятельством.
— Так что «согласно моему распоряжению?» — процедил барон. — Ладно, песчаные гусеницы, потом будем разбираться… Передатчик!
Один из помощников распорядителя протянул правителю крошечное устройство, и Тоар пару раз ткнул стилом в экран.
— Менга!
Распорядитель гладиаторского корпуса, который появился в выброшенном передатчиком луче, никак своих чувств не выражал — просто потому, что металлическая пластина, заменяющая ему лицо, не была для этого предназначена.
— Ты что, не видишь, что у тебя в корпусе творится? — взревел барон. — Накрой этого мибунапарализатором, трабб слипшийся!
И прибавил пару ругательств, за которые в каком-нибудь лагере копателей могли запросто пырнуть ножом… Хотя нет: если кто-то осмеливается выражаться подобным образом — значит, он по-настоящему силен. Либо же это просто безобидный дудук,который не ведает, что творит, и об которого грех марать оружие.
— Но там мои люди! — попытался возразить Менга.
— Хочешь сказать, что это все? И эту тварь некому скрутить?!
Барон зашипел и снова посмотрел на пластинку-транслятор. Изображение разделилось. Картина, которая появилась справа, в небольшом окошке, выглядела не менее впечатляюще. Шестеро палачей лежали у входа в камеру, и их позы было трудно назвать естественными.
В этот момент маленький гладиатор, похоже, решил, что пауза затянулась, и шагнул вперед.
Барон заморгал. За свою жизнь — не слишком долгую по меркам Звездной империи — ему довелось стать свидетелем многих схваток… да и не только свидетелем. Он видел даже сражения киборгов из звездного скопления Цей, способных управлять гравитацией с такой же легкостью, с какой люди управляют собственным голосом. Но то, что проделывал этот бородатый коротышка с именем, о которое можно сломать язык… Так могло танцевать полуразумное живое существо.
Так нельзя драться!
Эту фразу Тоар Гемельсоирский из рода Лоупов прошептал как раз в тот момент, когда коротышка покинул зону обзора камеры. Следующая камера перехватила его, и он, как по волшебству, появился в противоположном углу экрана. Но перед глазами барона все еще стояла прежняя картинка: восемь здоровяков в одинаковых кожаных масках, неподвижно лежащих на сером стоунитовом
Тоар повернулся к Старшему смотрителю. Но толстяк, который, подобно всем подданным барона Пако, привык ловить каждый взгляд своего повелителя, как будто ничего не замечал. Он стоял, опустив голову, и скорбно смотрел на свое брюхо.
— Отто, — мрачно произнес барон. — Парализующее поле на него тоже не действует?
Отто Чаруш, не поднимая глаз, пожал плечами и тяжело вздохнул.
Распорядителя Менгу этот вопрос, похоже, уже не волновал: у него просто не оставалось выбора. Узкая шестипалая ладонь накрыла невидимый пульт. В ту же секунду бегущий по коридору маленький гладиатор вдруг споткнулся, неуклюже упал и больше не шевелился.
В холле стало очень тихо. Казалось, воздух превратился в какую-то прозрачную субстанцию, в которой каждый звук разносится с невероятной отчетливостью, и можно едва ли не почувствовать друг друга на расстоянии.
— Действует… — проговорил в наступившей тишине распорядитель тюремного корпуса.
Барон посмотрел на него, как на кусок хендрика,случайно прилипший к сапогу.
— У тебя там живые еще остались? — буркнул он, обращаясь к Менге.
Металлическая маска церемонно качнулась. По обычаю расы, в традициях которой был воспитан Менга и название которой не смог бы произнести даже специально прооперированный лингвист, такой вопрос считался в высшей степени неприличным. С другой стороны, те же традиции предписывали строгое соблюдение правил в чужом доме, а при возникновении противоречий следовать путем наименьшего сопротивления. Какова может быть цена сопротивления барону Пако, Менга знал не понаслышке. К счастью для смотрителя, барон даже не подозревал, насколько оскорбительным считался кивок вместо ответа на вопрос.
— Отлично, — объявил барон. — Пусть закуют стервеца в кандалы и доставят в пыточную. Да побыстрее, пока не оклемался.
Он отключил передатчик, сунул его вместе с пластинкой-экраном федуи зашагал через холл к выходу.
Отто Чаруш робко оторвал взгляд от собственного брюха и покосился на повелителя. Он мог бы сказать, что гроза миновала… Увы, никто во владениях барона Пако не мог сказать это с уверенностью. Никто — начиная с младенцев в родильных камерах, яйцах, икринках и материнских утробах и кончая стариками, чьи дни была не в силах продлить даже медицина. Тем не менее нашлось существо, которое, возможно, сыграет роль громоотвода. А может, и не одно… Распорядитель Менга — почти наверняка. И его гладиатор Мехмед Каты.
При мысли о гладиаторе Старший смотритель с трудом сдержал стон. Отправив его на эти соревнования, он собственными руками зарезал хэнака,несущего металлические яйца! Кто мог знать, что проклятый Арран поставит его в пару с лучшим гладиатором барона? Хотя он сам виноват: не надо было так расхваливать своего бойца. А теперь… Сделанного не воротишь. И просить барона, чтобы тот пощадил непокорного гладиатора, бесполезно. Барон и вправду щепетилен в том, что касается кодекса поединков. Ему тоже не раз приходилось терять воинов. Гибель на арене — дело обычное… Неужели этот волосатый траббне мог просто прирезать баронова гладиатора? И меч уже был в руке… Так нет, поболтать ему, понимаешь, захотелось! Вот и поболтает — с пыточных дел мастером!..