Нераспустившийся цветок

Энн Джуэл Э.

Она переставляет компьютер с ног на кровать и ставит его между расставленными ногами. Идеально! Ее язык проскальзывает между губами и облизывает их, когда она расстегивает последнюю пуговицу. Обольстительные глаза смотрят на экран через сексуальные очки, и несколько прядей свисают, выбившись из пучка на голове.

— Нравится?

Я скольжу рукой вниз к своим боксерам и обхватываю рукой свою эрекцию. Ее взгляд следует за моей рукой, и она смотрит на меня широко раскрытыми от удивления глазами

— Покажи мне свою грудь.

Она снова переводит

взгляд на экран. Я стягиваю боксеры, чтобы предоставить ей лучший вид. Я вижу ее грудь, почти ощущаю, как твердеют ее соски, и, определенно, ощущаю вкус блестящей сладости между ее ног. С легкой нерешительностью Вивьен отодвигает мою рубашку по бокам, пока ее дерзкие груди с твердыми сосками не становятся полностью обнажены.

Я сглатываю и облизываю губы, скользя рукой по своей эрекции.

— Вивьен, как бы ты хотела, чтобы я касался тебя?

Она опускает подбородок на грудь и смотрит на себя. Затем яркие изумруды вглядываются в меня поверх черной оправы. Я вынужден замедлить движения своей руки. Видение передо мной — это эпизод порно с профессором из колледжа.

Вивьен подносит руку к животу, затем продвигается вверх, к груди, трогая себя будто впервые. Она смотрит вниз и сжимает ее, обводя большим пальцем сосок. Ладно, я думал, что это хорошая идея, но я ошибался. Я хочу пробраться сквозь экран и поглотить ее. Это отстой… на самом деле отстой.

Другая ее рука проделывает то же самое и, когда я вижу, как ее глаза закрываются, и она снова пытается их открыть, я сжимаю свою руку и стону от муки и удовольствия одновременно. Она сгибает ноги в коленях и расставляет их еще шире.

Моя рука ускоряется.

— Видишь что-то, что тебе нравится, мистер Конрад?

— Бл*дь, Вивьен!

— Я скучаю по твоим губам здесь, — она скользит рукой вниз живота и между ног. — Ммм… — стонет она и закрывает глаза.

Я уже так близко.

— И я скучаю по твоему языку здесь, — она прижимает два пальца к клитору и медленно обводит его кругами. — О, Оли… — каждое слово — протяжное и с придыханием.

Я снова замедляюсь и пытаюсь сдержаться, но это убивает меня. Я закрываю глаза, позволяя напряжению ослабнуть слегка, но ее мягкие вздохи и стоны не дают передохнуть.

— Оли, не останавливайся.

Я открываю глаза и вижу Вивьен, которая одной рукой сжимает грудь и тянет сосок, а другая ее рука до сих пор находится внизу живота. Два ее пальца попеременно быстро сменяют друг друга.

— О-Оли… о, боже… Оливер! — она кричит мое имя, когда ее голова откидывается назад, а колени сжимаются вместе.

Потребовалось еще пару скольжений, чтобы я тоже кончил — мышцы живота напряжены, зубы впиваются в нижнюю губу.

Боже, я обожаю технологии, даже если ненавижу скучать по ней.

***

Дни переходят в недели, и я начинаю интересоваться, существует ли время. Что-нибудь меняется, или я застрял в заточении, где Вивьен занята учебой и работой несколько часов в неделю в «Зеленом горшке», пока я пытаюсь, с малым успехом, подвести Кэролайн

к… чему? Вот в чем дело. Я понятия не имею, черт возьми. Ей, возможно, никогда не станет лучше. Я думаю, что Дуг и Лили хватаются за что-то, что является лишь иллюзией — выдают желаемое за действительное, а не реальность.

Мне нужно работать, но не только из-за денег. Мне нужно чувствовать, что я делаю какой-то вклад, делаю что-то большее, чем просто наблюдаю за Кэролайн, когда она ест ужин каждый вечер, монотонно повторяя, что любит меня. Да, это новое достижение. Она любит меня. Это смешно, невероятно, но по большей части жалко. С тех пор, как я здесь, это единственные три слова, которые она мне сказала. Я думаю, что это из-за лекарств, но кто знает, и кого это волнует? Не меня.

Ее доктор собирается внести изменения в лечение и вернуться к терапии, так как она показала улучшения и больше не намеревается себя убить. Я не доктор, но где он увидел «улучшения», мне не понятно. Улучшением было бы позволить ей совершить попытку суицида и покончить со всем этим. Ей не нужно переводить даром воздух, для которого другие люди найдут лучшее применение. Очевидно, что монстр во мне все еще жив.

Посещение «Стерджен, Уоллес и Фэй» — юридической фирмы, в которой я раньше работал — не было моим планом. К сожалению, планы изменились. Валери Уоллес должна родить двойню в следующем месяце, а другие партнеры и я планировали взять на себя ее рабочую нагрузку, пока она находится в декрете. Уверен, что мой уход сделал нагрузку Стерджена и Фэй намного тяжелее.

— О, мой Бог! Оливер! — Саманта, секретарь приемной, кричит, когда я вхожу в ее офис. Она идет вразвалку в своей узкой юбке и на каблуках, чтобы обнять меня. Ей перевалило за пятьдесят прошедшей весной, и, несмотря на то, что она проводит много времени в солярии и курит, не скажешь, будто ей за семьдесят.

— Привет, Саманта.

— Что ты здесь делаешь?

— Надеялся поговорить с Брайсом. Он все еще выделяет полчаса после ланча, чтобы вздремнуть?

— О, дорогой… ты же знаешь, что это всего лишь слухи.

Я смеюсь.

— Нет, это то, что я видел — не слухи. Я вошел в его кабинет более чем один раз, и видел, как он горбился и пускал слюну на свой галстук.

— Ну, Синди сказала, что у него апноэ сна, поэтому я уверена, что он просто вымотан им.

Я смотрю на свои часы.

— Так ты меня задерживаешь или позволишь прокрасться к нему?

Она выгоняет меня в коридор.

— Иди, но если он спросит, меня не было на месте, когда ты пришел.

— Договорились.

Брайс Стерджен — юрист в третьем поколении. Его дед практиковал, пока ему не исполнилось восемьдесят два, но его отец рано ушел на пенсию, в шестьдесят три, после того, как три раза обещал. Брайс и его сестра-близнец, Валери Уоллес, унаследовали семейную практику семь лет назад и взяли своего друга из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, закончившего юридический факультет, Митчелла Фэй.