Нераспустившийся цветок
Шрифт:
Телефон вибрирует в сумочке. Я предполагаю, что это Алекс проверяет меня, несмотря на то, что я отослала ей мое местонахождение ранее. Это сообщение.
Оливер: Эй, детка. Чем собираешься заняться сегодня вечером?
Я сосредотачиваюсь на экране и медленно печатаю… Моя сноровка немного замедлена.
Я: Привет, малыш! В баре с друзьями.
Оливер: В баре?
Я: С людьми, алкоголем и музыкой. Ржу не могу!
Оливер: Надеюсь, без караоке.
Я: Не смешно, и, возможно, да.
Оливер: Да, смешно! Хочешь секс-переписку?
Я: Не сейчас… когда буду дома.
Оливер: Ты мне отказываешь?
— С кем ты переписываешься, Вив? — хихикает Челси. — Со своим вымышленным парнем? — небольшое студенческое сборище, собравшееся за нашим столом, разражается смехом. Да, я холостячка.
— Ага, со своим вымышленным парнем, — хихикаю я, так как все кажется смешным после трех бутылок пива.
Я: Должна идти. Скоро буду!
Я кладу телефон обратно в сумочку и пытаюсь не думать об Оливере и его шаловливых сообщениях, по которым скучаю.
— Думаю, ты следующая, Вив! — визжит Тесс.
Я начинаю подниматься, когда ведущий подходит к микрофону, но он не объявляет меня. Он объявляет какого-то парня. Конрад Розенберг. Невероятное имя, думаю я, когда сажусь обратно.
— Эй, я думала, что ты сейчас должна выйти? — спрашивает Фелиция.
Я пожимаю плечами.
— Какой-то придурок, вероятно, сунул ведущему двадцатку, чтобы втиснуться передо мной.
Начинает играть фортепьяно и голос вступает с первым аккордом.
— Рон Поуп «A Drop in the Ocean». Люблю эту песню! — Тесс прыгает на своем стуле.
Моя голова немного неясная, но голос знаком. Я украдкой смотрю, кто поет, но они стоят за углом сцены и все, что я вижу — это тень.
— Святое дерьмо! — говорит Челси.
— Забиваю! — все трое моих новых подруг восклицают, когда исполнитель выходит на свет.
Думаю, я могу лишиться чувств. Я не видела его почти восемь недель, и вот он здесь. Не могу поверить, что он здесь! К черту песню, моих друзей, толпу, я встаю.
— Нет, он мой, — проталкиваясь сквозь толпу, я прокладываю дорогу к сцене.
Оливер смотрит на меня все время, продолжая петь. Мои глаза наполняются слезами, когда я подхожу ближе. Чувствую себя женой военного, бегущей к своему мужу, когда он выходит из самолета. Знаю, что наше время, проведенное порознь, несравнимо с этим, но восемь недель без него казались вечностью. Я почти добралась, он протягивает микрофон ведущему, пока музыка продолжает играть.
— Оли… — я падаю в его объятия и обнимаю его со всей силы, а он поднимает меня.
Слезы
Толпа взрывается сумасшедшими аплодисментами со свистом.
— Привет, красотка, — он ставит меня на ноги и вытирает мои слезы.
— Ты вернулся.
— Поехали домой, — он улыбается. — Я не буду делить тебя с кем-то сегодня, — он сходит со сцены и протягивает руку.
Я беру ее и следую за ним сквозь толпу. Когда мы проходим наш столик, я тяну его, чтобы он остановился. Хватая сумочку со стула, я усмехаюсь тому, как мои друзья сидят, разинув рот и с завистью улыбаются мне.
— Объясню в понедельник, — подмигиваю девочкам и следую за Оливером. — Почему ты не сказал, что приезжаешь? — я хватаю в кулак его рубашку и притягиваю к себе, когда мы выходим на улицу.
Он целует меня, и этот поцелуй заставляет меня забыть обо всем, зажигая звезды и взрывая фейерверки — все сразу. Я ненавижу те три квартала, что отделяют нас от дома, а конкретно, от нашей кровати.
— И испортить сюрприз? — он трется своим носом о мой.
— Не могу поверить, что ты сделал это там. Оли, ты на самом деле можешь петь.
Он переплетает наши пальцы и ведет меня по тротуару.
— Ну, один из нас должен уметь.
— О боже! Я думала, ты исполнял мне серенаду, сделал грандиозный романтический жест. А ты сделал это, чтобы помешать мне петь! — я бью его по руке кулаком.
— Я исполнял серенаду для тебя, — ухмыляется он. — То, что мы ушли до того, как у тебя выдался шанс спеть, просто счастливое совпадение.
Я вытаскиваю свою руку из его и топаю вперед.
— Мисс Грэхэм, если вы не перестанете вилять своей сексуальной попой, как маятником, в этом платье и туфлях, я возьму вас прямо на аллее и покажу, насколько отчаянно я хочу вас прямо сейчас.
Мои внутренности тают от его слов, и я надеюсь, что доказательство того не начинает стекать по моим ногам, так как сегодня ночь «свободная от трусиков» для меня. Я не хотела, чтобы они стояли у меня на пути, если появится возможность посвящения первокурсников, то есть, если придется пописать.
— Простите, Конрад Розенберг, ваши угрозы должны быть более вероятными.
— Ты немного пьяна, Вивьен? Кажется, ты идешь не совсем ровно.
— Я просто притворно самоуверенно и химически расслаблена, — я смеюсь своей собственной шутке. Она была хороша, по крайней мере, после тех трех бутылок пива, мне она показалась смешной.
— Иии! — пищу я, когда он хватает меня за талию и затягивает на аллею.
Оливер прижимает меня к стене своим телом, его теплое дыхание касается моего лица. Плотская нужда в его напряженных глазах и жестких губах испаряет весь юмор между нами. Сильные руки скользят вниз по моим рукам и обхватывают мою попу. Он сжимает ее и резко дергает меня на себя. Его эрекция упирается в мой живот.
— Оли…
Он прижимается к моему рту своим, и наши языки исследуют друг друга решительными ударами. Мои руки тянут пуговицу его джинсов, пока она не расстегивается. Затем следует молния, и моя рука массирует и поглаживает его через трусы, он вращает тазом в такт моим движениям. Он стонет мне в рот с глубоким напряжением.