Нерассказанная история
Шрифт:
– Я исхожу кровавым потом ради тебя, – бросил Гарет. – Не подведи!
– Гарет, – устало посоветовал Грабовски, – отвали!
– Может, еще посидите, Лидия? – спросила миссис Джексон, когда Грабовски вошел в комнату. Лидия встала.
– Я веду Майю в кино, – пояснила она. – Пойду заберу Руфуса, а потом, боюсь, мне пора уходить. Если разрешите, возьму с собой пару булочек. Они восхитительны!
– Разве она не великолепна? – воскликнула миссис Джексон, когда Лидия вышла за собакой. – Вы не принесли камеру?
Грабовски немного поразмыслил. Если старушка упомянет об этом, когда Лидия станет прощаться, как он будет выглядеть, отказываясь? И каково это будет, если он согласится? А если согласится, но неохотно? В любом случае это может показаться подозрительным.
Он был готов удушить свою хозяйку ее жемчужным ожерельем. При мысли о том, как он все спланировал, как хорошо все шло, у него сердце замирало. И тут влезла эта баба, с ее неутолимым тщеславием!
– Знаете что? – прошептал он, серьезно глядя ей в глаза. – Знаете, я хотел бы, чтобы ваше фото оказалось в моей книге, миссис Джексон, но сейчас неподходящее освещение. Давайте завтра. Только вы и я.
– Ах, освещение, – пролепетала она, хлопая редкими ресничками. – Это так важно! Когда я ставила пьесы, правда, это было всего лишь местное театральное общество, но костюмы и декорации выглядели вполне профессионально, я всегда… а, Лидия, вы уже уходите?
– Спасибо огромное, – сказала Лидия. – Я и так уже опаздываю. Рада была познакомиться, мистер Грабовски. Удачи вам во всем.
– В детстве у меня был пес, – сообщил Граббер, глядя на Руфуса. – Скотчтерьер. Выбежал на дорогу, и его сбила машина. Я очень горевал!
– Бедняжка, – вздохнула она, касаясь его руки.
Они проводили ее до порога.
– Я хотела спросить у вас, – начала она, – что привело вас в Кенсингтон? В Америке много маленьких городов, есть из чего
Он не стал медлить с ответом:
– Я много работал в Кенсингтонском дворце, в том, который в Лондоне. Снимал членов королевской семьи. И когда увидел это название на карте, подумал, что обязательно должен сюда заглянуть. А вы?
– Я перебрала несколько городков в этом округе. Но не могла найти подходящий дом. А в Кенсингтоне нашла. Мне здесь нравится.
Махнув на прощание, она сбежала вниз, беззаботно, как школьница. Длинные темные волосы раскинулись по плечам. И на мгновение стало трудно поверить, что она не та, за кого себя выдает.
Грабовски захватил ноутбук, сумку с камерой, сел в «понтиак» и отъехал. Он просто не мог больше оставаться в этой комнате. Нужно мчаться куда-то и думать. Думать… Если ему потребуется просмотреть материал в ноутбуке, он привык работать в машине. Он не желал, чтобы миссис Джексон совалась к нему и задавала вопросы о завтрашней «фотосессии». Впрочем, благослови ее Господь. Благослови Господь миссис Джексон. Она была ему очень полезна. С ней было так легко избегать Лидию. (Почему это имя вертится в голове? Или это знак, что он хочет ее отпустить? У него не хватит мужества довести дело до конца?) Даже в городе такого размера было легко не дать Лидии его заметить. Поскольку здесь, если за кем-то следишь, всегда знаешь, куда направляется объект слежки. Никаких проблем. Но встретиться с ней и ничего не испортить, оказалось бы затруднительно, не будь милая старая миссис Джексон на его стороне.
Лидия не сделала ни одного неверного хода. Ни одной ошибки. Жаль, этого недостаточно. Нужно отдать ей должное, она прекрасно ведет игру.
Нет, пожалуй, один промах все-таки был. Когда он сказал, что фотографировал знаменитостей, она не спросила имен. А следовало. Все хотят знать имена. Кроме нее. Просто она уже знала.
Впрочем, тут не ее вина. Это только дало бы ему больше пищи для размышления. А ему нужно было доказать кое-что себе, прежде чем предпринять следующие необратимые шаги.
Ему бы следовало поехать и отпраздновать прекрасное начало операции. Но в тот бар он не вернется. Не хотел видеть неудачливую художницу.
Он остановился у винного магазина, купил бутылку виски, спрятал в пакет из оберточной бумаги, открутил крышечку и сделал несколько глотков.
– За вас, миссис Джексон, – произнес он, поднимая бутылку. – Я стану вспоминать вас в своих молитвах.
Он отчетливо видел Лидию в зеркале, а вот она его не видела. К тому времени, когда он пришел в себя от вызванного шахматами ступора, она уже взяла себя в руки. Но он успел заметить шок узнавания, на миг сковавший ее лицо. Он был последним, кого она ожидала здесь увидеть. Шляпы долой в честь столь поразительного женского самообладания и выдержки.
Он снова поднес к губам бутылку в пакете.Глава 21
Кинотеатр за Хэверингом входил в комплекс огромного торгового центра, кондиционеры которого так сушили кожу, что потом ее можно было сбрасывать, подобно змее.
Лидия сунула руку в сумочку и достала бальзам для губ. Зал был на три четверти пуст, тем более показывали комедийную мелодраму для подростков, но она понятия не имела, что происходит на экране.
Майя отхлебнула свою кока-колу и рассмеялась. Лидия вторила ей, не желая, чтобы Майя подумала, будто ей неинтересно. Но когда глянула на девочку, оказалось, что Майя целиком поглощена происходящим.
Как это могло случиться? Как этот человек оказался в Кенсингтоне? Ужас, который она испытала, увидев склонившегося над шахматной доской Грабовски, был подобен удушью, словно ее легкие быстро наполнялись водой. Хорошо, что этот высокомерный человек не подумал сразу вскочить, когда их знакомили. Просто сидел и смотрел на доску. Иногда и плохие манеры бывают полезны. Это дало ей несколько секунд, чтобы отдышаться.
Она ела поп-корн и смотрела на экран. Безнадежно пытаться понять сюжет…
Нужно взять себя в руки. И что такого, если бы он увидел, как она взволнована? Нужно прекратить эту паранойю.
Он не узнал ее. Разумеется, не узнал. Этот час, который они провели за разговорами, не имеет ни малейшего значения. Она все время перебирала в памяти каждое слово, каждый жест, каждый взгляд. Похоже, ничего подозрительного.
Она узнала его, едва войдя. Он оказался рядом с самого начала, еще до того, как она обручилась. И до последних дней был постоянной ее тенью. Правда, отнюдь не худшей. Всегда называл ее «мэм». Даже после развода.
И вот он появился. Десять лет спустя. Как это возможно?! Что привело его сюда, к ней?
Нет, она все преувеличивает. Нет чего-то такого, что бы привело его к ней. Он не искал ее. Поскольку был уверен в ее смерти.
Что бы сказал Лоуренс по этому поводу? Она не знала. Не могла придумать. Где этот Лоуренс, когда он нужен больше всего на свете?
– Лидия, – окликнула Майя, – что сделал тебе этот несчастный поп-корн?
Лидия опустила глаза на полупустой пакет с глазированным поп-корном. Она так выкручивала его, словно хотела свернуть шею.
Потом в кафе-мороженом Майя делилась своими впечатлениями о фильме, поедая тройную порцию мороженого с шоколадной крошкой, политого горячей помадкой.
– Глуповатое, конечно. Сразу понимаешь, что будет в конце. Все так очевидно!
– Ты права, – согласилась Лидия.
– Все равно довольно интересно и не скучно, хотя я все знала заранее.
Майя походила на Сьюзи темными волосами и глазами. Бледность она унаследовала от Майка, поэтому сочетание получилось поразительным. Сегодня на ней была красная толстовка на молнии с капюшоном. Разговаривая, она болтала обутыми в кроссовки ногами. Они сидели на табуретах около узкого карниза, идущего по боковой части кафе. Если Майя и была расстроена, то старалась этого не показать.
– Думаю, нам неплохо бы прогуляться у реки, – предложила Лидия.
Майя облизала края вазочки для мороженого, подбирая остатки помадки.
– В темноте?
– Нас никто не тронет, – заверила Лидия. – И мы не станем заходить слишком далеко.
Майя пожала плечами.
– Нет, я имела в виду, что там ничего не видно. Фонарей-то нет! Слышала о Леоне Крамере? Его брат свалился в реку и подцепил тиф, или малярию, или что-то в этом роде. Пробыл в больнице целый месяц.
– Может, Леон тебя дурачит, – предположила Лидия. – Так или иначе, никуда мы не свалимся.Дорога у реки, скорее, напоминала набережную. Вдоль тротуаров попадались маленькие деревянные причалы. Они миновали пару гуляющих, идущих навстречу, и остались совершенно одни. Майя поспешно подняла молнию под самый подбородок, сунула руки в карманы и громко зашлепала по доскам.
– У тебя все нормально? – спросила Лидия. Сама она понимала, почему Грабовски выбрал именно Кенсингтон. Разве название не заинтриговало и ее тоже?
– Конечно. Ой, комары кусаются. Шея чешется.
– Иногда помогает, если с кем-то поговорить. Тебя что-то беспокоит?
– О Господи, – пробормотала Майя, схватив ее за руку.
– Что там? – насторожилась Лидия. Сердце ее заколотилось. Неужели это он пришел за ней?
– Нет, не смотри, – выдохнула Майя, прежде чем потащить ее вперед. – Какая мерзость!
Они пробежали мимо парочки тинейджеров, возившихся на скамейке.
– Видела, как они делают ЭТО? – прошептала Майя. – До чего же вульгарно!
Лидия рассмеялась:
– Ты только сейчас видела, как это делают в кино!
– Это совсем другое, – отмахнулась Майя. – Это тебе мама сказала, верно?
– Она тревожится за тебя.
Может, лучше всего уехать из города, пока Грабовски не уберется?
– Мать такая тупая! – прошипела Майя и, спустившись с тротуара, направилась к краю воды.
Лидия пошла за ней. Что сказать девушке? Как помочь? Она больше не принцесса, рассыпающая волшебные блестки. И больше не умеет одним прикосновением исцелять душевные и сердечные боли.
– Это была моя идея, – призналась она, – пригласить тебя в кино. Не вини мать.
Майя подняла камешек и швырнула в реку.
– Я дружу с кем хочу, и она мне не запретит! Я имею в виду школу.
Но зачем ей нужно уезжать?
Лидия набрала целую пригоршню камешков. Почему она должна бежать? Почему этот человек должен обладать какой-то властью над ней? Пусть сам проваливает!
– Полагаю, не может, – подтвердила Лидия.
– Она тупая, – повторила Майя. – И меня тупой считает.
– Никто этого не говорил.
Когда-то Грабовски следил за ней до самого дома ее психотерапевта. Это было до того, как всему миру стало известно, что она ездит на сеансы психоанализа. Он хотел снять ее выходящей из этого дома. Пришлось сидеть там несколько часов и время от времени просить кого-нибудь проверить, не ушел ли он. Когда Грабовски вышел из машины, чтобы отлить или купить что-нибудь поесть, она выскользнула наружу, сунула за дворники записку «Вы проиграли и ничего не получите». На сеансах психотерапии они говорили о том, какие методы можно использовать, чтобы успокоиться. Но к тому времени, когда она села в машину, внутри все кипело от злобы и ярости. Однако теперь она выше этого. Ему ее не достать.
Она швырнула камни в реку.
Майя настороженно оглядывала ее. И даже откинула капюшон, словно это
– Ма говорит, если сердишься, лучше всего пойти домой и поколотить подушку.
– А вот это действительно глупо, – фыркнула Лидия. – Лучше посуду побить. Забавнее как-то.
– Ты не злишься на меня?
– Что ты, конечно, нет!
Майя расстегнула и сняла толстовку.
– Смотри, – сказала она, протягивая руку, – видишь? Вот отчего ма слетела с катушек. Из-за этих царапин.
– Выглядят отвратительно, – поморщилась Лидия. – Что случилось?
По руке Майи шли три длинные красные царапины.
– Соседский кот застрял в водосточной трубе. Я вытаскивала его! Тварь неблагодарная!
– Почему не рассказала маме?
– А зачем? Не успела я рот открыть, как она тут же начала орать. И я не анорексичка, если она и об этом успела тебе донести. Думала, что Зоэ Романова реально крутая! Люди говорят, будто она – белая ведьма и вместо брелока для ключей носит кроличью лапку, хотя сама вегетарианка. Я сидела с ней за одной партой. Примерно неделю. Все, о чем она способна говорить, – это калории. Такая тоска! Довольно с меня этого и дома.
– Уверена, твоя ма не хотела на тебя набрасываться, – покачала головой Лидия. – Просто немного расстроилась. Была под стрессом.
Майя обхватила себя руками. В воздухе заметно похолодало.
– Ну да, знаю. Она всегда расстраивается. И всегда под стрессом. А меня это достает. Из-за чего, спрашивается?Когда Майя легла спать, Лидия рассказала Сьюзи обо всем, что узнала.
– Я редкостная идиотка, – сокрушалась Сьюзи.
– Ты волновалась за дочь. Что же тут идиотского?
– Я чемпионка мира по идиотизму! – настаивала Сьюзи. – Мне следовало знать свою дочь. Следовало больше ей доверять. Майк говорил, что я склонна слишком преувеличивать. Я совсем его не слушала. Пойдем откроем бутылку вина.
– Мне нужно пораньше лечь, – отказалась Лидия.
– Один бокал. Успеешь еще добраться до постели.
– Я измучена, – пробормотала Лидия. – Скорее бы домой!
– Ладно, я тебя отпускаю. Подумай, что тебе подарить на день рождения. В этот уик-энд я собираюсь на шопинг.
– Сюрприз! – воскликнула Лидия. – Я пригласила Эстер на вечеринку в следующий вторник. Надеюсь, Эмбер не станет возражать.
– О, она будет в восторге, – заверила Сьюзи. – У тебя и впрямь усталый вид. Постарайся подольше поспать. И спасибо тебе.
Лидия плохо спала и следующим вечером, приехав к Эмбер, пожалела, что вообще вышла на улицу. Следовало остаться дома.
– Тайлер и Сирена ушли ночевать к друзьям, и мы свободны, как птицы, – объявила Эмбер. – Куда поедем? Может, куда глаза глядят, по шоссе, а там посмотрим?
Лидия поморщилась:
– Я бы предпочла остаться здесь.
– Опять в «Динос»?
Эмбер вынула из сумочки пудру, подправила помаду и тут же снова подкрасила губы.
– Что ты думаешь об этом оттенке?
– Давай посмотрим телевизор. Нет сил никуда идти. И настроения тоже.
– О, конечно! Мы вполне можем остаться здесь. Не все ли равно, где разговаривать?
– Я так измучилась, – пробормотала Лидия, включая телевизор.
– Как насчет чашечки чая?
Вернувшись с чаем, Эмбер уселась на диван рядом с Лидией, и они стали тихо разговаривать, чтобы не заглушить диктора, рассказывавшего о жизни китов.
– Как прошел вечер с Майей? – спросила Эмбер.
– С ней все в порядке.
Эмбер ждала. Не расспрашивала. И это раздражало.
– Расскажу в другой раз, – пообещала Лидия.
Ей хотелось, чтобы Эмбер попросила ее не мяться и все выложить сразу.
Немного помолчав, Эмбер спросила:
– Может, ты хочешь чего-то особенного на день рождения?
– Да вроде нет, – устало ответила Лидия. – Прости, что-то я сегодня не в себе.
Она чувствовала, Эмбер умирает от желания спросить почему. Но что она могла ответить? Разве о таком расскажешь?
Несколько минут они молча смотрели фильм. Потом Эмбер взяла журнал и принялась листать. Она все еще читала его, когда фильм закончился.
– Пожалуй, я пойду, – решила Лидия. – Зачем портить тебе настроение?
– Ничего подобного, – покачала головой Эмбер. – Что это за друзья, которые не выносят твоего плохого настроения?
– Что там в журнале?
Эмбер показала снимок.
– Все считали, будто у них идеальный голливудский брак. А оказалось, он постоянно ей изменял. Мне так ее жаль. До чего же все ужасно.
– Тебе действительно ее жаль? – переспросила Лидия.
– Но как можно ее не жалеть? – удивилась Эмбер. – Его последняя была стриптизеркой. Ее даже не назовешь хорошенькой.
– Ну вот, теперь все знают. Думаешь, хуже, чем было?
Ей действительно нужно домой. Бессмысленный разговор… к чему тянуть время. Или хочет сорвать злость на Эмбер?
– Когда бывший изменял мне, я на стенку лезла, – призналась Эмбер. – Мысль о том, что все знают и жалеют меня, поскольку я такая размазня, невыносима. Когда все знаешь, сразу превращаешься в дуру и раззяву.
– Почему же вы не оставите ее в покое? – спросила Лидия немного резче, чем намеревалась. Эмбер растерянно уставилась на нее.
– Кто это «вы»?
– Куда бы она ни пошла сейчас, кто-то обязательно сует ей под нос камеру.
Эмбер закрыла журнал и бросила на пол.
– Думаю, это настоящий кошмар.
– Кошмар? – бросила Лидия. – Как, по-твоему, почему они так добиваются этих снимков? Почему… о, не важно, мне лучше уехать. Увидимся.
Она встала.
Эмбер не ответила. Разгладила юбку и сложила руки на коленях.
– Эмбер, у меня просто настроение такое. Не сердись.
– Сядь, – неожиданно велела Эмбер. – Я знаю, о чем ты.
– Не важно, – вздохнула Лидия.
– Это называется «крокодиловы слезы». Верно? И я вовсе не так уж ее жалею. Нет, Лидия, дай мне, пожалуйста, договорить.
Она сказала это мягче, чем заслуживала подруга.
– Эти журналы могут быть такими подлыми! Конечно, я понимаю. Может быть, это подло и с моей стороны. Я смотрю на богатых и знаменитых и вижу, у них тоже есть проблемы. Может быть, нехорошо, если при этом мне становится легче жить, но иногда именно так и бывает.
– Эмбер, – тихо ответила Лидия. – Я слишком устала. Давай закончим этот разговор, ладно?Она припарковалась у дома и сразу направилась к бассейну. Руфус весело бежал за ней как меховой комок, прицепившийся к заднику ее туфли. Не успев дойти до газона, она стянула свитер, а ступив на кафельные плитки, сняла футболку. Сбросила туфли. Стащила джинсы. Руфус залаял.
– Руфус, – велела она, – заткнись.
Раздевшись догола, она нырнула в бассейн и стала разрезать воду, пока не ударилась головой о ступеньки на мелком конце. Вынырнув, она глотнула воздуха, легла на спину. И поплыла между черным небом и черной водой, ощущая, как вытекают из нее мысли и представляя, как во все стороны удаляются от нее медузы и фосфоресцирующий планктон. Тогда она перевернулась и повисла в воде лицом вниз с открытыми глазами. Теперь она ничего не видела. Ноги стали тонуть, и она начала работать ими, держа лицо под водой, пока не замерзла. Легкие горели. Но она старалась не дышать. А когда уже больше не могла вынести, сильно выдохнула через рот и опустилась на дно. Коснулась ладонями кафеля. И всплыла, но слишком быстро вдохнула. Руфус лаял, а она кашляла и давилась и никак не могла подплыть к бортику. Еле-еле выбралась, согнулась и снова зашлась кашлем, пока ее не вырвало длинной тонкой струйкой молочно-белой воды. Ноги тряслись от холода. Большой жук летел прямо на нее, жужжа, как резиновая пуля из полицейского пистолета. Ударился о ее плечо, и она вскрикнула. Руфус залаял еще громче. Пробираясь домой, она напоролась большим пальцем ноги на что-то острое. Но не остановилась, пока не добежала до задней двери, которая оказалась запертой. Придется вернуться, чтобы найти джинсы и ключ. Но вместо этого она отбила кулаки о дверь. И только тогда соскользнула на землю и заплакала.
Почувствовав боль, она подняла ногу. Из пореза между пальцами шла кровь. Сейчас она встанет и прижжет ранку. Как ужасно она вела себя с Эмбер. Ничем не вызванная грубость! Она обязательно извинится. Совсем забыла, какой стервой иногда может быть!
Нужно перестать злиться. Если даже она и узнала его, это еще не означает, что он точно ее узнал. Сегодня он в приюте не показывался. Не торчал около ее дома. Все, что от нее требуется, – сохранять спокойствие.
Она тупо смотрела, как кровь капает на подушки.
– Если он не узнал ее…
Не узнал.
Но если узнал…
Она согнула и разогнула ступню. Подняла ногу, и кровь потекла по голени.
Хочет ли она, чтобы ее узнали? Тот ужас, ту тоску, которые она ощутила при виде Грабовски, ни с чем не сравнить… или они были смешаны с чем-то еще?
Зазвонил мобильник.
– Просто хотел спросить, как поживаешь, – пояснил Карсон.
– Я ранена.
– Тело или душа?
– Большой палец на ноге.
– Паршиво. Хочешь, я приеду?
Какой легкомысленной она стала в последнее время. Готовой опустить забрало и снять доспехи. Словно больше ей ничего не грозит!
– Спасибо, но думаю сама управиться.
– Но я все равно мог бы приехать.
– Я уже готова свернуться клубочком и заснуть. В другой раз.
– Ладно, ты справишься с пальцем, я – с отказом. Увидимся завтра вечером, хорошо?
Возможно, Джон Грабовски и сделал ей одолжение, появившись здесь. Хорошее напоминание. Чтобы не слишком расслаблялась. Может, он ангел под прикрытием?
– Пока не знаю. Я тебе позвоню. У меня много дел.Глава 22
В субботу утром Грабовски встал рано, захватил ноутбук и сумку с камерой и сел в машину. Сегодня его не должно быть в Кенсингтоне. В четверг он не показывался Лидии на глаза. Миссис Джексон принимала разные позы по всему дому и во дворе, и ему приходилось то и дело щелкать камерой. У него по-прежнему не было снимка Лидии с ее бойфрендом. Но рисковать он не мог. Сейчас она наверняка напряжена, нервничает, постоянно оглядывается, смотрит в зеркало заднего вида. Нужно действовать очень осторожно.