Неразведанная территория
Шрифт:
– А мы и не передвигаемся, – ответил Карсон, яростно оглядывая пони Булта, который явно собирался опять хлопнуться на спину. – Объясни ему, Фин.
Я слишком устала, чтобы пускаться в объяснения, а уж тем более идей Старшего Братца о том, как полагается исследовать планету.
– Расскажи ему про штрафы, – сказала я. – Пока я буду разбираться с Бултом. – И пошла через двор к воротам.
На мой взгляд, нет ничего хуже, чем служить у правительства с комплексом вины. На Буте мы всего лишь вели топографические съемки, но Старший Братец не желал давать повода для обличений его «оголтелой империалистической экспансии» и жестокого обращения с коренным населением, какое имело место при колонизации Америки.
А потому был создан свод правил «сохранения планетарных экосистем» (подразумевавший, что нам не разрешается строить плотины и убивать местную фауну), а также «защиты туземных культур от загрязнения их чуждой технологией» (видимо, запрет снабжать их огненной водой и огнестрельным оружием) и система штрафов за нарушение этих правил.
Тут-то они и допустили свою первую ошибку. Штрафы-то выплачивались туземам, а Булт и его племя прекрасно разобрались, что к чему, и не успели мы глазом моргнуть, как начали уплачивать штраф за то, что наши ноги оставляли следы на земле, а Булт, в свою очередь, начал загрязняться чуждой технологией в самом широком масштабе на выручаемые за это средства.
Я решила, что он будет где-нибудь возле ворот по колено в покупках, и не ошиблась. Когда я открыла дверь, он вскрывал контейнер с зонтами.
– Булт, ты не можешь взыскивать с нас штрафы за причиненное джипом.
Он вытащил зонтик и обследовал его. Зонтик оказался складным. Булт выставил его вперед, нажал на кнопочку, и по краю зажглась цепь огоньков.
– Нарушения поверхностной структуры почвы, – сказал Булт.
Я протянула ему журнал:
– Ты знаешь правила. «Экспедиция не несет ответственности за ущерб, нанесенный любым лицом, не являющимся членом экспедиции».
Он все еще возился с кнопочками. Огоньки погасли.
– Булт – член, – сказал он и выстрелил зонтиком, чуть не угодив мне в живот.
– Поосторожнее! – взвизгнула я, отскакивая. – Булт, ты не можешь взыскивать штрафы.
Булт положил зонтик и открыл большую коробку с игральными костями. Карсон бы возликовал: когда он не может есть меня поедом, его самое любимое развлечение – бросать кости.
– Туземы не могут взыскивать штрафы! – сказала я.
– Неуважительный тон и манера, – сказал он.
Нет, я слишком устала и для этого! А надо мной все еще висели отчеты… Булт вскрыл ящик с занавесками для душа, а я пошла в столовую.
– Детка, я дома! – крикнула я, открывая дверь.
– Привет! – пропела КейДжей из кухни. Ну, хоть что-то!
Она появилась в дверях, улыбаясь и вытирая руки полотенцем. При полном параде, чистое лицо, перманент и блузка, открытая до тридцатого градуса северной широты.
– Обед почти готов, – возвестила она весело, смолкла и поглядела по сторонам. – А где Эвелин?
– В конюшне, – ответила я, сваливая свою ношу на стул. – Беседует с Карсоном, исследователем планет. Ты знаешь, что мы знаменитости?
– Немытые, – сказала она. – И жутко опоздали. Где вы валандались? Обед остыл. Он был готов два часа назад. – Она ткнула пальцем в мою сумку. Убери с мебели эту пакость. Мне хватает уборки с пылевыми припадками без того, чтобы вы сюда грязищу натаскивали!
Я села и закинула ноги на стол:
– А как ты провела день, душечка? Добилась, чтобы какой-нибудь луже присвоили твое имя? Прибрала кого-нибудь к рукам?
– Очень остроумно! Эвелин, кстати, очень милый молодой человек и понимает, каково неделями оставаться совсем одной на планете, когда вокруг на сотни кмов нет никого и неизвестно, какие опасности тебя подстерегают…
– Например, блузку потерять, – сказала я.
– Уж тебе не стоило бы критиковать мою одежду, – сказала она. – Когда ты в последний раз меняла свою? И чем ты, собственно, занималась? Купалась в грязи? И сними сапожищи с мебели. Отвратительно! – И она хлестнула меня по ногам посудным полотенцем.
С тем же успехом я могла продолжить увлекательную беседу с Бултом. Если мне суждено поджариваться на сковородке, пусть уж этим займутся специалисты! Я выбралась из кресла:
– Какие-нибудь касательные?
– Если ты подразумеваешь официальные выговоры, то их шестнадцать. Все в компьютере. – Она вернулась на кухню в вихре блузки. – И приведи себя в порядок! В таком виде ты за стол не сядешь!
– Хорошо, милочка, – сказала я и пошла к консоли. Ввела отчет об экспедиции и просмотрела данные по подповерхностным слоям в секторе 247-72, а затем добралась до удавок.
Обычные любящие послания от Старшего Братца: мы обследуем слишком мало секторов; мы даем слишком мало туземных названий эндемичной флоре и фауне; мы навлекаем на себя слишком много штрафов.
«Касательно языка, используемого членами экспедиции, таковым членам необходимо воздерживаться от уничижительных выражений в адрес правительства и, в частности, от аббревиатур и жаргонизмов типа «Старший Братец» и «идиоты на Земле». Подобные выражения подразумевают отсутствие надлежащего уважения и тем самым подрывают отношения с коренным разумным населением и ставят препоны в достижении целей правительства. С настоящего момента членам экспедиции предписывается называть правительство не иначе, как полным титулом».
Вошли Эвелин и Карсон.
– Что-нибудь интересное? – спросил Карсон, наклоняясь над моим плечом.
– Мы включаем микрофы на слишком большую громкость, – ответила я.
Он похлопал меня по спине.
– Ну, пойду посмотрю погоду и вымоюсь, – сказал он.
Я кивнула, глядя на экран. Он ушел, а я опять занялась касательными, а потом оглянулась. Эв наклонялся надо мной, чуть не упираясь подбородком мне в плечо.
– Можно, я посмотрю? – сказал он. – Так волну…
– Знаю, знаю, – сказала я. – Нет ничего более волнующего, чем читать выговоры Старшего Братца. Ах, извините! – Я указала на экран. – Нам воспрещается называть их так. Нам положено называть их полными титулами. Нет ничего более волнующего, чем читать послания Третьего Рейха!