Нерон, или Актер на троне
Шрифт:
Перед выступлением он смиренно обратился к судьям:
– Я сделал все, что было в моих силах, но исход есть дело случая. Вы, люди мудрые и сведущие в искусстве, должны не принимать во внимание всякие случайности.
Судьи просили его мужаться. Но он все равно трепетал. Ему казалось, что одни из них слишком сдержанны и молчаливы, а другие недоброжелательны и даже враждебны.
Когда подошла его очередь выступать, он появился на сцене с группой аккомпаниаторов, получивших подробнейшие инструкции. Он очень старался, пел во весь голос и произвел хорошее впечатление. От напряжения его лоб покрылся обильным потом, и Нерон, так как пользоваться платком во время выступления не дозволялось, вытирал его руками.
Зрители наградили императора – певца аплодисментами, ведь перед ними выступал не просто артист, а сам повелитель вселенной.
– Нерон – победитель! – провозгласил глашатай. – Слава римскому народу, имеющему такого императора!
И все зрители подхватили:
– Слава римскому народу!
Не обходилось и без досадных происшествий. Как–то раз, представляя сцену из трагедии, Нерон, сильно нервничая, выронил из вспотевшей руки скипетр и хотя тут же быстро подхватил его, пребывал в страхе, что будет дисквалифицирован и исключен из состязаний, пока стоявший рядом второй актер не уверил его, что эта оплошность осталась никем не замеченной.
Широкую огласку получило поведение Веспасиана, который во время выступлений принцепса нередко покидал свое место или держал глаза полузакрытыми, словно спал. Ему было предложено покинуть свиту Нерона. Веспасиан вернулся в Италию и там получил назначение возглавить римское войско в Иудее, где началось крупное восстание.
Однако ничто не могло омрачить праздника Нерона. Беспредельное счастье владело им. Осуществилась мечта его юности: он вышел победителем на всех играх: Олимпийских – в Олимпии, Пифийских – в Дельфах, Истмийских – в Коринфе, Немейских – в Немее. Чтобы доставить Нерону удовольствие, греки, нарушив традицию, провели в одном году все общегреческие состязания, а в Олимпийские и Немейские игры, отведенные лишь для атлетов и всадников, ввели не предусмотренные в них музыкальные соревнования.
В Греции Нерон гастролировал больше года, но никогда не выступал в Афинах и Спарте. Видимо, он боялся взыскательного суда афинских зрителей. Ему были хорошо известны проницательность и едкая ироничность афинян, и он решил не рисковать. Спартанцы же, славившиеся своим полным безразличием к мусическим искусствам, к певческому таланту римского императора интереса не проявляли.
Гастрольное турне Нерона завершилось его выступлением на Истмийских играх в Коринфе, где в конце ноября собрались представители всех греческих городов. 28 ноября 67 года Нерон вышел на середину стадиона и звонким голосом объявил, что всей провинции Ахайе он дарует свободу, а своим судьям – значительные денежные награды. Его речь звучала следующим образом:
– Жители Греции, даже вы, знающие мое великодушие и щедрость, не ожидаете дара, который я вам сегодня жалую. Вы даже не дерзали мечтать о таком великолепном даре. Все греки, населяющие провинцию Ахайю и землю, которая до сих пор называется Пелопоннесом, с сегодняшнего дня освобождаются от всех налогов. Я полагаю, что все вы очень счастливы, как никогда за всю вашу историю. Долгое время вы были рабами, и чрезвычайно прискорбно, что я не выразил вам своего расположения раньше. Тогда еще больше людей смогло бы насладиться этой радостью. Не будем сейчас вспоминать эти несчастливые времена, дабы не омрачать сегодняшний праздник. Знайте же, что не сострадание, а любовь побуждают меня совершить этот благородный жест. Есть города, которые добились свободы еще раньше от других правителей, но я, Нерон, единственный, кто дарит свободу целой провинции.
Текст речи Нерона выбили на каменных плитах, установив их по всей провинции и выставив среди памятных святынь в священных местах.
В римской империи имелись различные города с автономным управлением, но дарование свободы целой провинции было фактом сенсационным, ведь это было более чем простым проявлением симпатии, это означало прекращение налоговых платежей и, следовательно, уменьшение государственных поступлений.
Своим актом Нерон нанес очередное оскорбление римскому сенату. Ахайя считалась сенатской провинцией, а не императорской. В качестве компенсации вместо Ахайи Нерон предложил сенаторам Сардинию, которая в те времена была безлюдной землей, используемой как место изгнания для преступников.
За год пребывания в Греции Нерон совершенно забыл о своей столице, своем народе и своих императорских обязанностях. А между тем из Рима продолжали приходить депеши Гелия, которые день ото дня становились все более отчаянными. Гелий заклинал принцепса вернуться на родину, а тот в это время был захвачен новой идеей – прорыть Коринфский перешеек и проложить судоходный канал. Египетские инженеры подготовили проект. Веспасиан прислал из Иудеи шесть тысяч пленных евреев.
В торжественный день начала работ под звуки труб Нерон в роскошном одеянии вышел из своей палатки. Перед огромной толпой он произнес речь, которая заканчивалась словами:
– Пусть это предприятие завершится счастливо для меня и римского народа!
Не упомянув о сенате, император нарушил издавна заведенный этикет. Известие об этом моментально донеслось до Рима. В «забывчивости» императора сенаторы увидели проявление враждебности.
Закончив речь, Нерон первым сделал удар золотой лопатой и, наполнив землей корзину, вынес ее на плечах. Гордый своей затеей, он уже подумывал о переименовании Пелопоннеса в Нероннес.
Глава двадцать третья. «Прокормимся ремеслишком!»
Прошло полтора года, как Нерон покинул Италию, но возвращаться на родину он не спешил, хотя в империи было неспокойно, в войсках шло брожение.
Из Рима Гелий слал одно послание тревожнее другого. Однако на все его призывы принцепс не реагировал. Вконец растерявшийся Гелий, пытаясь скрыть свое бессилие жестокостью, вызвал в столице массовое недовольство, обострив в ней и без того опасную ситуацию. В начале января 68 года он уже подумывал о том, чтобы самому отправиться в Грецию и лично уговорить императора вернуться в Рим.
Хотя власть мало привлекала Нерона, он понимал, что, утратив ее, он одновременно потеряет жизнь. Как–то астрологи предсказали ему, что он в конце концов будет низвергнут. Однако пророчество не смутило его.
– Ну что ж, – произнес он, не задумываясь, – прокормимся ремеслишком!
Но это было давно, когда еще ничто не угрожало его власти. Теперь ситуация полностью изменилась. Если он не хотел умереть тридцатилетним, он должен был оставаться императором. В Греции Нерон получил предостережение Дельфийского оракула, велевшего ему остерегаться семьдесят третьего года. Решив, что он умрет в возрасте 73 лет, Нерон возликовал и еще больше уверовал в свое исключительное счастье.