Нерозначники
Шрифт:
Шивера тожественно приосанилась, готовая очередную гадость сказать, но тут радужницу на шее живики увидела -- и враз поперхнулась. Так по глазам и ударило! Да и Мираш с Ма-Маром опешили и рты пораскрывали, и Юлька глаза вытаращила -- шея у неё будто ещё длиннее стала. От радужницы и впрямь в комнатке светло, как днём, оттого и от экрана свечение странное.
Шивера первая опомнилась и скривилась:
– - Ну что я говорила! Спятила девка! Опять костюм шьёт!
– - Что это у неё такое на шее?
– - тихо спросил Мираш.
– -
– - А мне нравится, красиво, -- залюбовалась Юля.
– - Мне бы тоже пошло.
– - Тоже мне красота!
– - проворчала Шивера.
– - Дешёвое выпячивание!
– - Вовсе нет, -- обиделась Юля.
– - Разве вы не видите, какая Талька трудолюбивая! Даже во снях вся в трудах. Вся в Елима!
– - Какое же это трудолюбие? Говорю же, больная она!
– - Сами вы больная, и не лечитесь...
Шивера еле сдержалась.
– - Слышь, лесовин, ты свою помощницу уйми как-нибудь, а то у меня нервы-то не железные. Терпение и лопнуть может...
Посмотрел Мираш на Юлю умоляюще, и та вроде как виновато притихнулась.
Стали все внимательно кино глядеть. Ма-Мар и Мираш на диван уселись, Шивера в кресло бухнулась, а Юля всё возле экрана ёрзает, на месте удержаться не может. Сидят верши, всё равно как жюри, на живику Тали оценивающе смотрят, мерки разные прикладывают. Мираш с Ма-Маром разговорились, друг дружку перебивают, впечатлениями, значит, делятся. Шивера изредка слово обронит, а так всё молчком, молчком, своё на уме перебирает.
С кресла спрыгнул кот и к живике Талиной почапал. Спросонков о ножку потёрся, замурлыкал тихохонько.
– - Ну что, разбойник?
– - Таля легонько погладила котейку.
– - Опять мешать пришёл? Ну, иди, Василий, иди, хозяйка-то вон спит...
Вася мявкнул обиженно, словно жалуясь, и будто в толк не возьмёт: то ли сон худой привиделся, то ли бока отлежал -- с какой это радости его с места понесло? Так ничего и не придумав, поплёлся лакушку свою смотреть.
А живика и не торопится вовсе. Пуговки на пиджак пришивает и песенку тихонько напевает. Тут вроде как и готово всё. Костюм в руках повертела, потом встала и с отдаления глянула. Свет чтобы с разных сторон падал, так посмотрела. Задумчиво по комнатке прошлась и давай те пуговки, что пришивала, отпарывать.
Ма-Мар и Мираш засмеялись лишь, а Шиверу ещё лише перекосило.
В одном не соврала гадалка: руки у Тали и впрямь золотые. Не по годам мастерица. Сама-то она портнихой в ателье работает, и самые сложные и дорогие заказы ей поручают. Иннеса, начальница ателье, хоть и скупа на похвалу, а Талю очень ценит. Таля иной раз и всю ночь глаз не сомкнёт, а в сроки заказ исполнит. Что и говорить, не ленивая вовсе, завтрием не хвалится. А уж как пошито -- любо-дорого смотреть. Все только и удивляются, как у неё гладко и ладно выходит.
Да и что тут удивительного, если Таля с душой и с любовью к работе относится. И с песенкой доброй всегда. Стёжки, бывало, меленькие, аккуратные кладёт, а у неё вдруг один ни с того ни с сего в сторону глянул. И так, чуток совсем, не сразу и приметишь, а Таля прикрикнет на него шутейно: "Вот шалунишка, куда пошёл?!" -- ниточку обратно вернёт и шовчик ровнёхонько положит, как надо, изладит. А другая мастерица -- опытная, в годах уже, и волос седой пробивается, -- у неё как скособочит-скособочит!.. Она же и глазом не моргнёт, дальше строчит. Про себя лишь думает: авось не заметят.
Вот и сейчас: может, по всякому разумению, костюм на славу получился, а живике не по сердцу пришлось. Достала она большую коробку и принялась новые пуговки приглядывать. Подобрала на свой глазок и снова за шитьё взялась.
Последнюю пуговку пришила, и долго задумчиво на костюм смотрела. Трогательно улыбалась (и Таля во сне ещё сильнее заулыбалась) и гладила ладошкой шершавую ткань и шёлковую подкладку. "Вот...
– - приговаривала она, -- вот... Дожидайся теперь хозяина".
Шивера прослезилась...
– - Выключай, Мар, не могу больше смотреть...
Видение исчезло.
Мираш с Юлей переглянулись растерянно.
– - Простите меня, -- Шивера отворотилась, вытирая платком сухое лицо.
– - Даже не знаю, что и делать... Болезнь-то всё прогрессирует и прогрессирует...
– - Никакая это не болезнь, это любовь, -- уверенно сказала Юля и повернулась к большаку: -- Правда, Мирашек? И вопче, влюблённым всегда помогать надо.
А у верши все мысли перепутались, не знает, что и сказать.
– - Ага, помочь, -- завздыхала опять Шивера.
– - Говорю же, больная она. Чучело вот сейчас начнёт лепить, обрядит его в костюм, и что?
– - Зря вы так, -- насупилась Юля.
– - Может, и не будет никакого чучела.
– - Ну да, ну да... Я и не такое видала!
– - усмехнулась Шивера, а сама на Мираша пытливо смотрит.
– - Любовь эта ваша ещё никого до добра не доводила...
Мираш молчит, не спорит. Шивере только этого и надо. "Всё ладом идёт, -- думает, -- съел, дурень, наживку. Вот-то потешусь я!.." Ну и "сжалилась".
– - Да разве я против? Взамуж её выдадим, тогда, может, в ум войдёт.
– - Вы уж, пожалуйста, посодействуйте, -- простонал Мираш.
– - Век будем благодарны.
– - Ага, в долгу не останемся, -- поддакнула косуля.
Шивера чуть задумалась для вящей убедительности и говорит:
– - Так уж и быть, знаю я, как устроить можно. Только вдвоём нам с Ма-Маром не справиться. Если помогать будете, то, может, как-то и изладим свадебку...
Мираш и Юля обрадовались, хором обережницу в помощи заверили. Та и решила свою задумку каверзную дальше вершить.