Нерушимый 9
Шрифт:
И вот тут-то футбольный закон стал играть против нас. Потому что чаще нарушает правила тот, кто защищается. И раз за разом звучал свисток, раз за разом мяч ставился на точку, показанную арбитром, раз за разом удар или розыгрыш — и опасно же!
Что же ты не свистел на них, когда наши шли вперед? А?
А у нас двое травмированных, Бурак чуть не на красной, да и у меня «горчичник». Такому арбитру не заржавеет всю команду на карточки посадить.
И посадил! Вот уже и Борода с Думченко на карточках. Они большие, они медленные. И они же виноваты,
Ладно хоть счет в нашу пользу.
В очередной раз поймав мяч после дальнего удара, я привычно кинул его налево, туда, где обычно в нетерпении перебирал ногами Микроб. А там — Гусак! Ни сам потянуть вперед не смог, ни передать через половину поля по диагонали… Он просто катнул в центр.
Мяч тут же перехватили, оставив пол команды сзади, выскочили вдвоем на одного защитника. Мизерный показал замах, уложил стоппера и красиво мягко толкнул мяч набегавшему мелкому. Тот с огнем в глазах ударил. Я прыгнул в правый угол и отбил кулаками — плечевой сустав отозвался болью. И тут второй удар — я и встать не успел.
Гол. Активируй я «лучшего», и это вряд ли помогло бы. Вратаря в таких голах обычно не винят. Вот если отбивает, спасает — тогда да, тогда хвалят.
Только какая разница, хвалят или ругают после игры, когда счет на табло, и уже ничья, а «Динамо» как будто только вошло в игру.
Ух, как они навалились! Ух! Все наши пришли к штрафной. Никого не было впереди, некому кинуть мяч под возможную атаку. Только отбивались, только упирались, только стояли…
И… Да что такое?
Пенальти? Откуда пенальти?
Посреди штрафной лежал Мизерный и смотрел грустным глазом. А защитники смотрели на него, и вид у них был такой, что вот только скажи что, только улыбнись — затопчут!
Знаем мы такие пенальти. Это когда нападающий разбегается и просто рыбкой ныряет в штрафную площадь через ноги и тела. Наверняка кто-то да коснется его. И будет, что не нырял, а уронили. Касание было? Было. Пенальти!
Ну… Мизерный сам будет бить? Очень хорошо.
Так, чего же ты хочешь, Ян? Обмануть. Сделать вид, что разбежался для удара, а потом изящно и не сильно направить мяч точно в нижний левый угол. Сегодня не твой день, Мизерный.
Я сделал вид, что повелся, а сам без труда отбил мяч ногой. Выкусили? Давно я не получал такого удовлетворения от отбитого мяча. Ведь мой талант — это все, что могла противопоставить наша команда, связанная по рукам и ногам.
В край охамевшие динамовцы требовали перебить — мол, кто-то дернулся, что ли, или вратарь шагнул раньше, чем бутса нападающего коснулась мяча… Но судья, похоже, лимит помощи исчерпал. Показал на центр поля и длинно-длинно просвистел конец матча.
Посмотрел на их тренера злобно, на Димидко… с сочувствием, что ли. Похоже, ему самому противно то, что он делает, но куда деваться, если это разнарядка свыше.
Понимание, что нас стопорят люди, до которых не дотянуться даже Тирликасу, не прибавляло оптимизма. Не факт, конечно, что стопорят нас, а не двигают «Динамо», но настроение было, словно на голову вылили ушат помоев.
Вроде в Москве, вроде вничью — нормально, против топовой-то команды, но хотелось убивать.
Под свист трибун мы ушли в раздевалку. А Сан Саныч просто пожал каждому руку и сказал:
— Мужики, че… Но помните — такое не в последний раз!
Гусаку он пожал руку последним, стиснул пальцы.
— Витя, что с тобой творится?
Гусак отвел взгляд, дернул плечами и уронил:
— Виноват, Сан Саныч!
Только мы начали переодеваться, как в раздевалку влетел Лев Витаутыч злой, как черт. Он, как обычно, не выказывал чувств, но движения стали чуть более резкими, взгляд — цепким. Не надо быть великим фанатом, чтобы понять: нас топили.
— Можно будет разобраться? — спросил я. — Уж больно все явно. Особенно в первой половине игры.
Тирликас закрыл глаза и кивнул.
— Я попытаюсь. Но, сами понимаете, в высшей лиге другие деньги и другие ставки. — Он обвел нас взглядом и повторил: — Но сделаю все, что от меня зависит. Ваше дело — играть.
Глава 8
Только слепой не заметит
Тридцатое апреля не заладилось с самого утра. Во-первых, я с трудом продрал глаза, во-вторых, настроение после игры с «Динамо» было, как после купания в сточной канаве, и это усугублялось СМИ, которые в упор не заметили того, что творилось на поле во время последней игры. Болелам же глаза не закроешь, рты не заткнешь, они заметили, устроили срач в комментах и полоскали «Динамо», как нас — после игры со «Спартаком», но тут могло сыграть и то, что народ в принципе «динамиков» не жалует.
С чашечкой кофе в кухне я листал новостную ленту, и везде было одно и то же. Рина поглядывала на меня с сочувствием. Наконец я не выдержал и спросил:
— Ты же видела, что нас топят?
— Этого только слепой не заметит, — сказала она, отхлебнула свой кофе.
Я положил на стол телефон с открытой страницей.
— Посмотри. Все официалы не заметили, и это мне очень не нравится.
Рина пожала плечами.
— Хотели протащить «Динамо», зря, что ли, их в Англию возили? Не получилось. Не в первый и не в последний раз кого-то пытаются протащить.
— Думаешь, дело только в этом? — Я посмотрел на Рину.
— А в чем еще?
— Могут посчитать, что выскочкам не место в первой тройке.
— По-моему, пока рано делать выводы. Или есть что-то еще?
Девушка была полностью уверена в своих словах.
— Витаутыч нас собирает в девять, — ответил я. — Зачем-не сказал даже мне. — Я глянул на часы и поднялся. — Пора идти, время.
Как водится, на работу мы поехали вместе, потом разошлись. Дарина отправилась в свой кабинет, я рванул в конференц-зал, где уже собирались наши и делились предположениями, почему нас собрали. Больше всего меня волновал травмированный Микроб. Сможет ли он играть против минского «Динамо»? Назначили ли ему реабилитолога? Так-то Рина его быстро вылечит.