НеСказка
Шрифт:
Тут заревела сестрица. Поверила, что то был не Джей, а Зверь! Что же делать?
– Принимай решение. Избавляться от вируса, или… Так и влачить свою седую жисть 36 – НеЖитью.
Сестра снова ревет. Не может поверить! Обманули! Доверилась Зверю! И бежит под утёс. В ночи заползает в хостел и – трое суток с высокой температурой. Бредит. На четвертые, выплакав все до горла, поднимается ко спасению – ШиБальБа.
Та сестрицу-то приючает. Готовит обряд. Месяц рогатый заглядывает на мехами раздутое плато. За границу круга, огнём объятого, сестра вступает и…
36
От сленг. – Жизнь
Избушка ветхая рассыпается. Выползает сестрица запекшаяся – из нутра древней какой-то печи. Смотрит на лик почившей Ведьмы. И запевает песню…
Боли и хвори не чуя боле, спускается с дальней дистанции гор. Приходит в хостел – все уж украли. И вещи, и сбережения. Сестрица смиряется. К полуночи – отправляется в путь под далече звук воющий. Туда поспешает, откуда пришла. Но теперь уж пешком, без всего. Пуста.
И вот идёт в беспамятстве путница. Оглядывается по сторонам. Что за места? Вместо дорог – одни словно тропы. Ползёт по ним на своих двоих. Ночует в лесах. Ловит лягушек и ест. Омывается в реках да заводях. Терпит.
И вдруг с диким скрежетом тормозит рядом с ней колесница красная с символом «W» 37 . Водитель-то лысый кричит: «Помоги! Рожает жена на сидении заднем!» Руки сами пускаются в дело. Мозг вынимает из обучения главу: «Акушерство и гинекология». На обочине – ревет уж роженица. Мужик вокруг носится с ведрами, выдирает волосья из лысины.
Руки сестры омываются кровью. Выдаётся плод. Хлопок. Крик, словно птицы дивной, вырывается из груди младенца. Близ Яблони дикой – девочка, 3,4 (три целых четыре десятых) кг. Меж бровей месяц смотрит на друга Непомнящего. Глаза голубые рассеивают забвение сестры. Она кричит Имя… В груди разливается Океан Любви.
37
Читается, как «Дабл Ви»
От такой-то древней силы да мощи – путница сознает ошибку главную: предательство веры в себя.
Головой ударяется о крыло колесницы, и на границе – падает в обморок. Новоиспечённые родители подхватывают сестру-то под руки, но уже поздно. Кома.
В ней видит сестрица сон. Вот гребёт она в синей ладье по бесконечной реке и тоскует о ком-то. Вокруг лишь туман и морок. Пульс нитевидный тянет к острову. На нем собралась вся почившая её родня. Машет, зазывает в покой с собой. Корма ладьи с головой кота – уже направляется к берегу…
И вдруг… Как гром среди ясного неба, по ту сторону Волги – Голос. То ли стрелой, то ли клювом пронзает темя. Тучи рассеиваются над памятью. Поворачивает сестрица шею и видит руку… К ней тянущегося Джея.
Вспышка до боли знакомой улыбки озаряет лик. И произносит «Проснись».
Она просыпается. Видит – лежит на мягкой перине из листьев рукописи на берегу Тобола – реки. Там же, откуда приехала. Читает. Уста отверзает, чтобы кричать, но… Замирает. Как в детстве – смеётся!
Над Курганом проносится фраза, свежая что горный лед.
– Я не буду прежней!
Так родилась Надежда.
НеСказ 7. «Фонтан Вечной Жизни»
Однажды приглашает меня Надежда с собой прогуляться. Благодарствует за явление, пробуждение, рождение и… Дарит поездку в Кавказские горы.
Я еду из КриптоЦентра. Уж Вересень 38 месяц. Бога Авсеня 39 все почитают на родине. Я же в поезде – вижу сон.
Гора. В нее поднимаемся с неким братом. Наверху простирается плато и огромная, трех – четырех – метровая глава змеи. Из скалы будто высечена, а изнутри – свечение. Вход в пещеру. Друг на друга оглядываемся, заходим.
38
Сентябрь
39
Бог осеннего солнца, плодородия
Внутри – невозмутимая гладь голубого озера, да кристаллы вокруг. Посреди, будто кол, – возвышается столб. То ли кнопка на нем, то ли клавиша.
– Вот оно, управление судьбой. Кто нажмёт? – брат ожидает решения.
Вода ледяная прозрачная мне по пояс. Ступаю. Поток неземной красоты – переходит во все цвета радуги, омывает пол тела. Тянусь. Вот нажал уж почти, но сзади кричат: «Подожди!».
Просыпаюсь. Из свежести льда попадаю в адский котел. Жара плацкарта заварила уж в воздухе бульон из носков и яиц. Такое амбре не отыщешь у парфюмера. Изысканней оно «шанеля», но аутентично лишь для сих мест.
Надежда радостно в белых одеждах меня встречает под вопли таксистов: «В Кисловодск за триста».
Похоже… не просто в горы, а лечиться пригласила меня сестрица на Минеральные Воды. Пью жадно все виды из источников серводородных. Пузыри щекочут горло. По привычке чешу его зверобоем.
Отправляемся в горы.
Сестрица в них хочет сыскать… Мать честна! Ни много ни мало – Источник Жизни. Некий «Фонтан-Водопад». Местные говорят, бьет он сверху и с подземли одновременно. Волны сталкиваются посреди, образуют силу эдакую, что погрузи туда хоть что-либо, то обретет оно… Вечную жизнь.
– Жить бесконечно стремишься? Люд сторонится таких вещей. Ворон белых, как одежды твои, игнорирует. Потому что жизнь ведь на то и ценна, что смерть правит бал. Ибо кто схоронит того, кто один остается навечно? Не правда ль, Надежда?
Глазами совиными трижды хлопнув, махнула ведунья рукой. Я за сестрой.
Впереди расстилается пред нами – край изумрудного изобилия флоры. И по камням дорог, что золотом вымощенных, как ковбои в прериях, курс держим на гору – Красного Солнца. Жара поднимается над простором. Вызывает в умах миражи. Надежда вдруг загибается.
Стерлись подошвы. Сочится кровь. Следами печатей красных подписывается договор на достижение мечты. Только ли красота требует жертвы?
– В желании своем уверена ты? – вверяю сестрице семя прозрения.
Под гулом пчелиного пения, над упоением меда вереска – играю мелодию возвращения на шаманской струне. Чую, внимает тем нотам сам скотий Бог Велес – Одина брат. Тысяча сорок два метра усиливает сигнал. Соколиным Оком взираю на Эльбрус – убежище Прометея. Титану прозорливому направляю последнюю песнь – послание. В кармане жужжит пчела? Нет, уведомление на экране: «Сообщение доставлено».