Несколько минут счастья в обнимку с Ю А Гагариным.
Шрифт:
– А кто твой брат?- любопытно, почти в один голос, заинтересовались два спутника, ехавшие рядом с ним.
– А вы догадайтесь,- подразнил он, смеясь с задором.
– Твоя геральдика одинокого дуба, поражённого, ударом молнии, говорит, что ты одинок.
– Да это не моя геральдика,- возразил Шота.
Я позаимствовал её, когда похоронил, странствующего рыцаря, умершего от ран.
– А, в каких боях, или турнирах участвовал
Твой знакомый?
– не успокаивались они.
– Нет, раны он получил, за нежелание поделится со мной жаром от костра и скудным ужином, - пояснил он.
– Да это веский аргумент, - согласились они,
Понимая, что парень чешет, но проверять не стали.
Попадая в лагерь Валуа, рыцари записывались в отряды. На следующий день, с рассветом, когда солнце выходило из гор. Начинались их танталовы мучения.
Подписав основной закон новобранца.
В которых одним из первых стоял пункт, не перечить наставникам, и выполнять их приказы
как свои желания.
Новобранцы под жестокую брань, выбегали из шатров на утренний зной, для проведения последующего обучения.
– Не отставать, засранцы,- ругались наставники, на неуклюже бегущих, новобранцев.
Это вам не у ваших богатых папаш, в деревянные ножички играть.
Здесь мы сотрём молоко с ваших пушистых усиков,- кричали они и хлопки длинных бичей,
хлёстко раздались, в утреннем воздухе.
С утра до ночи бегали они, по воде босиком,
В одних исподниках, в кровь, сшибая пальцы ног об острые камни. Именно этот камень преткновения встал на пути новобранца Шота.
Перепрыгнув чкрез сухую палку, показавшуюся на солнце змеёй шота остуился и потеряв на секунду ориентир, с силой налетел на остриё камня больно врезвшись в него ногтем, большим пальцем левой ноги. Не замечая боли, он поморщился и решив что это ерунда, пробегал до вечера. Перевязав грязной трябкой смочив в морской воде, дабы обезоразить рану, он пробегал ещё один день, постепенно зромая не понимая что творится с апльцем. Притом палец надуляся посинел и начал неприятно пахнуть.
Морская соль, разъедая раны, делала своё дело,И лишь после того как, он не мог уже ходить, были приглашены санитары, которые по ходу и не торопились.
– Да, плохи дела твои парень; - рассматривая опухший большой палец, сочувственно, говорили Анри, с Кола, несчастному Шота.
Тебе надо в лазарет, иначе наступит заражение,
И ногу могут отнять, а хромых рыцарей не берут
В святое воинство.
– Извините сэр,- обращался, Шота, к наставнику
Пауцелло, по прозвищу паук.
– Мне надо в лазарет, я не могу проводить дальнейшие тренировки, - заявил Шота.
– Что случилось с нами, мамзель, неужели возрастные излияния между ног?
– Издевательски бросал пук.
– У меня палец, - обескуражено, говорил Шота,
Показывая на посиневший палец, огромного размера.
– У всех палец. О! мама мио!
– шутил, Пауцелло, разводя в стороны руки.
– Да это же царапина, небольшая ссадина.
Помажьте ,своей мочой и к утру царапины, не будет, - Не унимался паук, под общее улюлюканье.
– Нет, если действительно невтерпеж,
То уж извините, вы все знаете правила.
Не сможете выдержать обучение, скатертью дорога, обратно домой к вашим любящим вас родителям, бабушкам, дедушкам, невестам.
Хриплым и слабакам, не место на Святой земле.
Бог собирает под свои знамёна только достойных сынов, - говорили наставники, провоцируя на малодушие новобранцев.
Кое - как, отбегав свои нарезанные круги, Шота, под вечер еле добрался до своего шатра, где его ждали, друзья и скудный ужин.
– Мы слышали, как тебе говорил паук;- успокоил
Его Анри.
– Не поддавайся на его провокации, - предупредил Колла.
– Он тебя нарочно, провоцирует, ты разве не догадываешься.
– Он допровоцируется, - зло бросил Шота,
принимая из рук Анри глиняную миску с гороховой похлёбкой, в которой плавали куски мяса.
– Что это?
– достал он кусок мяса, обжигая пальцы.
– Это мясо Шота, - с улыбкой проговорил Анри,-
– Ты разве в первый раз видишь мясо?
– Нет, я не буду, есть,- отодвинул он миску.
– Я не отпрыск богатых родителей, у меня нет любящих Лордов дедушек, и бабушек чопорных
графинь. И если я не совсем ещё воин армии христовой, то по крайне мере рыцарь, и посвящён, теми, которые нечета каким - то паукам.
И если я не могу, достойно, обучатся, то я по крайне мере участник двух рыцарских турниров,
где не был победителем, но и не стал побеждённым. И если завтра, этот мерзкий паук,
не заткнёт свою пасть, я вызову его на поединок,
– рассвирепел он.
Приятели молча, зажимали рты, прыская от внезапного хохота.
– Ну, тогда тебе тем более надо есть, чтобы набраться сил; - почти родительски с теплотой решили они.
– Послушай нас, ешь. Мы тебе зла не желаем. А то, что похлёбка с мясом, так это ему скажи спасибо, - указал Анри на Колла.
– Не мне, а небольшой серебряной монетке, - пошутил Колла.
– А теперь, давай мы осмотрим, твою ногу, и что нибудь придумаем, - заверили они, приготовив заранее купленное им за ту же монетку, чудодейственный эликсир.
Палец опух, нога раздулась, и была синей.
– огнём горит,- потрогал Колла.
– Надо вскрывать,- определил, Анри, доставая, небольшой нож.
Шота заметил, на треноге над очагом, в небольшом медном котелке, кипятилось вино.
Шота ощущал его пары, и какое - то боязливое чувство, прошло по коже, от чего стал неметь язык, и похолодели руки.
– Ты готов, - спросили они его.
Шота понимал, то, что они хотят сделать,
Это единственный шанс сохранить ногу и выжить.