Несомненная реальность
Шрифт:
– Заговариваешься… – пробормотала Оксана, понемногу успокаиваясь. – Скажи, Олежка, а что за фразу ты произнес сегодня утром, когда в себя пришел?
– Фразу? – удивился он. – Какую фразу?
– Ну… – смешалась девушка. – Не помню уже точно. Что-то насчет эталонов… и насчет того, что тебя выбрали.
– Вот как? Не помню, – Олег рассеянно пожал плечами и продолжил жевать. – У меня такая каша в голове была! Да и сейчас, пожалуй, немногим лучше, – признался он после паузы. – Мысли кругами ходят, по полочкам никак не уклыдываются. Слушай, ты меня извини, но мне нужно время, чтобы все в башке утрясти. Но не рядом с тобой. Понимаешь, этот мир… в
Он резко встал из-за стола, ухватил недоеденный расстегай, а другой ласково потрепал девушку по волосам и улыбнулся.
– Все будет хорошо, малышка. Ну, пока.
– Пока… – слабо ответила Оксана, провожая его взглядом. Только когда он вышел за дверь, она сообразила, что не взяла с собой сумочку, в которой лежало несколько монеток, припасенных на мелкие неожиданные расходы. Ну и пусть, решила она. За еду заплачено, а места здешние она уже знает, так что домой дорогу найдет и пешком. Солнце еще не село, и места здесь приличные, так что приключений на обратной дороге случиться не должно. Внезапно она почувствовала себя спокойно и уверенно. Если Олег сказал, что все будет хорошо, значит, так и есть. Она отломила кусок расстегая, осторожно, чтобы не рассыпать мясной фарш, набила им рот и принялась жевать, черпая из тарелки бульон большой деревянной ложкой.
Зубатов сидел в своем кабинете, выходящем окнами в Большой Гнездниковский переулок, и сосредоточенно грыз деревянное перо, вчитываясь в лежащий перед ним документ. Тусклая шестисвечевая электрическая лампа под потолком с трудом разгоняла сгустившиеся сумерки. Директор Охранного отделения бросил мимолетный взгляд на стоящую на рабочем столе лампу под желтым абажуром, но решил пока ее не зажигать. Лучи угасающей на западе зари тихо растворялись на зеленых обоях кабинета, и комнату наполнял тот особый таинственный полумрак, что свойственен только этому времени суток. И этот полумрак идеально способствовал тоскливому настроению директора.
Он еще раз перечитал строки письма, написанные бисерным каллиграфическим почерком:
"В очередной раз доводим до вашего сведения, что Его Императорское Величество не видит никаких особенных опасностей в сложившейся в стране ситуации. Отдельные бунты в простонародной среде с успехом подавляются войсками. Нет никаких оснований полагать, что существует опасность распространения смуты по всей стране. Попытки же запугать Е.И.В. мифической опасностью революции не делают вам чести и ставят под сомнение ваши профессиональные навыки.
Дело Охранных отделений – борьба с террористами. Предлагаю целиком и полностью сосредоточиться на выявлении и разгроме террористических ячеек (в первую очередь ячеек с.-р.) и не вмешиваться в вопросы внутренней государственной политики, выходящие за пределы ваших должностных обязанностей.".
Его взгляд скользнул вниз страницы. Да, подпись, несомненно, Булыгина. Да и кто рискнет подделать подпись министра внутренних дел? Эх, Александр, Александр…
До моей опалы ты был куда дружелюбнее. Но ведь и сейчас ты думаешь примерно так же, как я. И такая отповедь… Неужто Государь на самом деле не понимает всей опасности сложившегося положения? Может, это письмо – результат каких-то подковерных игр? Очередной звонок? Возможно, мое место хотят отдать кому-то еще?
Не понимаю. Кому хочется сидеть на пороховой бочке в это неспокойное время? Или просто ищут козла отпущения? Или, наконец, кто-то из старых недругов подкапывается? Но вряд ли у меня в Москве есть настолько крупные недоброжелатели, что к их мнению прислушиваются в столице. Генерал-губернатор вроде бы на моей стороне… стоп! Что он там упоминал в последний раз? Что-то про недовольные письма из Санкт-Петербурга. Ну да, все правильно. В очередной раз ему сообщили, что в предоставлении ему особых прав, равно как и во введении в Москве чрезвычайного положения, нет никакой необходимости.
Неужели в самом деле Государь не понимает? Неужели распространяющиеся как пожар стачки, забастовки и крестьянские волнения не пугают никого в его ближнем окружении? Неужели даже тот факт, что в столице власть де-факто наполовину перешла к красным Советам, не могут пробить броню этого равнодушия? Не верю. Но другого объяснения нет. Кощунственно думать так о Государе, но, похоже, он и в самом деле не понимает…
Надо будет еще раз поговорить по проводу с Герасимовым. Жесткий он человек, не слишком приятный в общении, иной мог бы сказать – солдафон, но сейчас я радуюсь, что во главе Санкт-Петербургского Охранного отделения стоит такой человек, как он. Ох, насколько я нуждаюсь в обстоятельном разговоре с ним за чашкой чая, с глазу на глаз! Но оставить Москву сейчас решительно невозможно. Особенно с учетом того, что, возможно, из-за очередной железнодорожной забастовки вернуться назад не удастся. Так что же мне делать? Как достучаться до Государя?
Громкий стук в дверь прервал его размышления. Зубатов удивленно поднял взгляд и открыл было рот, но дверь уже распахнулась, впуская гостя. Ага. Кислицын Олег Захарович собственной персоной, кто же еще! Уволю секретаря к чертовой бабушке…
– Добрый вечер, Сергей Васильевич, – негромко произнес Кислицын, и на губах директора замер недовольный окрик. Что-то было в его тоне такое…
Кислицын решительно захлопнул дверь перед носом пытающегося удержать его секретаря и повернулся к Зубатову.
– Прошу прощения за вторжение, – все тем же негромким уверенным тоном произнес он, – но мне нужно с вами поговорить. Немедленно.
– Присаживайтесь, Олег Захарович, – Зубатов кивнул на стул. – После доклада Крупецкого я решил, что вы проваляетесь в постели как минимум до завтра. Что случилось?
– Что случилось… – задумчиво произнес Олег. – Не суть важно. Скажем, дурной сон. Видите ли, Сергей Васильевич, сегодня я почти весь день посвятил раздумьям.
– Это обнадеживает, – Зубатов потер воспаленные красные глаза. – Не так часто вы этим занимаетесь, как хотелось бы. И каков результат раздумий?
– Скажите, Сергей Васильевич, – Олег постучал пальцем по подбородку, – все действительно так плохо? Я имею в виду ситуацию в стране?
– Что? – делано удивился директор. – О чем вы говорите?
– Я говорю про всякие слухи-шепотки, гулящие по Охранному отделению, – пояснил Олег. – За последнее время я наслушался их когда явно, а когда и случайно. Ваши сотрудники перепуганы, Сергей Васильевич, перепуганы тем, что надвигается на страну. О грядущей революции говорят чуть ли не как о неизбежном факте.