Несомненная реальность
Шрифт:
– Да, впечатляет, – Олег уважительно пощелкал ногтем по дверце камеры. – Собрать этакую хреновину менее чем за месяц… Преклоняюсь перед вашими талантами, Евгений Ильич.
– Да пустое, – небрежно отмахнулся Вагранов. – Благодаря найденным вами деньгам нанять пару-тройку лишних студентов проблем не составило. Что бы мы делали без такого председателя товарищества, как вы?
– А? – поразился Олег. Он уже успел благополучно забыть о том, что товарищество на паях "Новые полимеры" полагает его своим председателем. – Ах, да… Нет, боюсь вы меня переоцениваете. Вы свой вклад в выбивание денег внесли не меньше моего. Мне просто повезло стать катализатором определенных процессов. Кстати, о катализаторах. Вы все-таки умудрились раздобыть триоксид хрома, как я понимаю?
– А то! – доцент усмехнулся, и его непривычная хмурость на мгновение куда-то пропала. – Впрочем, это долгая история. Бархатов отличился… – Он внезапно осекся и подозрительно взглянул на Крупецкого. Филер, чью профессию скрывать от Вагранова Олег не стал, скромно переминался с ноги на ногу в уголке помещения.
На его лице даже в полумраке ясно читалась откровенная скука. Его, судя по всему, не интересовала ни экспериментальная установка по производству полиэтилена, ни даже перспективы, которые полиэтилен открывал перед промышленностью.
– Ну-ну! – подбодрил его Олег. – И что Бархатов?
– Пропал Бархатов, – вздохнул доцент. – Помните, мы с ним в начале сентября к вам в гости приходили? На следующий день он пропал. Потом, неделю, что ли, спустя, заявился ко мне на ночь глядя, сунул в руки бумажку с именем Велиховского – ну, это тот, что нам триоксид хрома сделал – и исчез. Странное что-то с ним творится.
Оле вспомнил, как во тьме по кочкам улепетывал от дома Бархатова под свист несущихся вослед пуль, и невольно поежился. Да уж, с такой компанией "странное творится" – это еще мягко сказано. Не встал ли ему боком тот визит?
– Скажите, Евгений Ильич, – решил он переменить тему, – и что – работает это хозяйство? Вы уже запускали пробный цикл?
– Да, разумеется! – встрепенулся Вагранов. – Хотел вас пригласить, да как-то забегался, из головы вылетело. Вы уж извините. Да и потом… – Он помялся. – Если бы взорвалось ненароком, лучше бы уж, чтобы вас рядом не было.
– Ценю заботу, – сухо сказал Олег. – И до какого уровня удалось поднять давление?
– Восемьдесят атмосфер. Больше не рискнули, да и в одной трубке протечка обнаружилась, решили заменить целиком от греха подальше. Завтра запускаем второй раз, поднимем до ста двадцати. Но я вот вам что покажу… – Он сунулся в карман и торжественно сунул под тусклый свет электрической лампочки стеклянный пузырек с чем-то белесо-полупрозрачным. – Это поэлителен! Настоящий полиэтилен, хотя практически с ним еще мало что можно сделать. Для образования длинных полимерных цепочек давления не хватило. Но сам факт его образования доказывает, что установка работает! Знаете, от перспектив прямо дух захватывает!..
– Да-да, – рассеянно покивал Олег. Внезапно ему стало скучно так же, как и Крупецкому. Сильный приступ дежавю нахлынул на него. Монотонно и размеренно зазвучал в голове голос инженера на каком-то дальнем металлургическом комбинате, куда несколько месяцев назад его занесло с ознакомительной поездкой.
"…металлургические свойства безобжиговых окатышей и брикетов во многих случаях оказываются выше, чем обжиговых. Их производство экономически целесообразно как на крупных, так и на небольших установках, что открывает пути экономической переработки руд мелких месторождений, пылей, шламов и других продуктов металлургического производства…" Он тряхнул головой, и голос пропал. – Скажите, Евгений Ильич, а что вы сегодня какой-то словно в воду опущенный? Вроде бы такой успех…
– Как, вы не знаете? – удивился доцент. – Ах, да, все забываю, что вы мало связаны с научной средой. Сегодня утром для широкой общественности официально подтвердили, что что два дня назад на ночном совещании у министра от сердечного приступа скончался князь Трубецкой, первый выборный ректор Московского университета. И трех недель не прошло, как он приступил к исполнению служебных обязанностей, и вот на тебе! – Он грустно покачал головой. – Знали бы вы, какой это удар для научной общественности.
– Да уж, трагедия, – фальшиво посочувствовал Олег. Интересно, здесь что, ректоров в вузах не выбирают? "Первый" – в смысле вообще первый? – Тогда, наверное, я сегодня совсем не вовремя любопытствовать заявился. Установка никуда не убежит, а мне еще к Овчинникову заскочить надо, раз уж сюда заехал. Он тоже какие-то прорывы с бензиновым движком продемонстрировать рвался.
– Как скажете, – хмыкнул Вагранов. – Как там здоровье вашей… э-э-э, сестрицы?
– Оксаны-то? Да она совсем от болезни оправилась, – пожал плечами Олег. – Надо еще раз свозить ее к Раммштайну, чтобы осмотрел от греха подальше. Но вот еще проблема – дома ей скучно невыносимо. Совсем ведь еще молодая девчонка. Ей компании хочется, а вынуждена сидеть в четырех стенах, читать местные дамские романчики да иногда в соседние лавки вылазки делать. Вы, кстати, не знаете, куда ее можно к делу пристроить? В тот же университет? Все же почти с высшим физмат-образованием девица, хоть и с марсианским педагогическим уклоном.
– А что, на Марсе женщины тоже в университетах учатся? – странно глянул на него Вагранов. – Впрочем, почему бы и нет? Наши феминистки этого уже много лет добиваются. Глядишь, и добьются рано или поздно. Сомневаюсь, что в этом прок будет, ну да чем бы дитя не тешилось… Знаете, надо будет мне с ней как-нибудь поговорить, авось и придумаю что. Уж если вы себя профаном называете, страшно подумать, что она знать может.
– Ну вот и договорились, – улыбнулся Олег. – Когда вы собираетесь полноценный запуск устраивать? Через неделю?
– Да, примерно так. Хочу еще раз проверить все соединения и трубы. Не дай бог лопнет стык при ста пятидесяти атмосферах!
– Правильный подход, – одобрительно кивнул Олег. – Вы, Евгений Ильич, уж постарайтесь не возложить свой живот на алтарь науки. Что я без вас делать буду?
В общем, мы с Оксаной появимся или на запуске, или незадолго до того. Ну, а пока я вас оставлю, если не возражаете.
Вырваться от горящего энтузиазмом Овчинникова на пару с по уши вымазанным в мазуте Гакенталем удалось только часа через три. Олег заразился общим воодушевлением и тоже перепачкался в саже и мазуте, ковыряясь в механических потрохах, лишь отдаленно напоминающих обычный движок внутреннего сгорания на четырех цилиндрах. Однако коленвал эти потроха, пусть и с неимоверными треском и чадом, вращали исправно, и Олег еще полчаса ругался с инженером и владельцем завода насчет тонкостей установки свеч зажигания и впрыска топлива. Разумеется, слаженными усилиями ему как дважды два доказали, что он полный дилетант в области построения двигателей, после чего Овчинников лично встал к станку, отогнав от него рабочего, и начал рассверливать заготовку цилиндра по указанному Олегом методу.
Наконец, отсутствующе улыбаясь и недоумевая, почему он все-таки не пошел в свое время в автомеханики (и уж точно не пришлось бы Нарпредом работать!), Олег плюхнулся на сиденье пролетки с поднятой крышей рядом с откровенно изнемогающим Крупецким. Тот широко зевнул.
– Куда пан едет сейчас? – равнодушно осведомился филер, щелкая крышкой часов. – Четыре часа времени пополудни. Домой? Или к пану Зубатову на доклад?
– Да что ему докладывать! – скривился Олег. – Все по плану, мелкие детали прорабатывают. Был бы пан Зубатов инженером, может, и полюбопытствовал бы. Так что лучше домой. Опять же, завтра я собираюсь на встречу с Ухватовым – ну, тем рабочим с Ковригинской мануфактуры, где я бунт подавлял, – он невесело хмыкнул.