Несостоявшаяся Америка
Шрифт:
Я думаю, что это самая интересная и яркая женщина, которую я когда-либо встречала в жизни.
Свою первую финансовую операцию она провернула, учась на первом курсе университета, в 17 лет. Афера была связана с покупкой-продажей машины. Заработала она на этом (1980 год) 5000 рублей.
Она обладает феноменальной памятью и исключительными способностями, особенно ей дается математика. Ей не доставляет никакого труда запомнить при первом прочтении сотню страниц технического текста любой сложности. Трудных задач для нее вообще не существует. Она превосходная шахматистка и просчитывает любую ситуацию на несколько шагов вперед. Она обладает железной логикой. Она может убедить человека произвести любые, необходимые ей действия. Внешность ее неяркая, но чрезвычайно выразительна. Небольшого роста, с милыми ямочками на пухлых щеках в обрамлении мягких рыжих волос, она пронзительно глядит большими синими глазами на собеседника, удивляя его глубокими познаниями в различных отраслях науки и техники. Новейшие сведения она черпает из толстых научно- технических журналов за полчаса до встречи, предварительно поинтересовавшись сферой интересов будущего собеседника. У нее было два недостатка – она комплексовала по поводу своей внешности и избыток ума. Она хотела нравиться мужчинам, но подходила к вопросу выбора партнера, как к технической задаче.
В 19 лет она решила выйти замуж, причем удачно. Кому- то для удачного брака требуются деньги, кому-то квартира, кому-то доброта и ласка, кому-то любовь, а Лене была нужна надежность. Она определила параметры, которыми, по ее понятию, должен обладать надежный мужчина. Надежный мужчина должен быть евреем (евреи – прекрасные семьянины), вдовцом (то есть человеком, уже проверенным в браке), с маленьким ребенком (у Лены было слабое здоровье, и она не знала, сможет ли родить ребенка) и старше ее (солидный и занимающий хороший пост чиновник). Она нашла такого мужчину, открыв брачное агентство в родном городе, и заодно заработала на этом порядочную сумму денег. В девяностые годы она сумела вывезти из России в Америку всех родных и близких людей, общей сложностью
40 человек, но они об этом быстро позабыли, устраивая свою
жизнь. Лена осталась в изоляции.
К моменту нашей встречи она официально не работала. Ее сократили во время экономической регрессии, когда уволили с работы добрую часть Америки. Она получала пособие, которого вполне ей хватало.
Искать новую работу не было смысла, потому что только в случае, если она останется безработной, после развода бывший муж будет обязан выплачивать ей алименты – хорошую сумму. Муж был все тот же самый, «надежный», но, несмотря на свою надежность, ушел к другой женщине, которая, вдобавок, была намного старше его, и уж, тем более, старше Лены.
судьбы,
подарком
Я, как понимаю сейчас, явилась случайно упавшим ей на голову.
С помощью меня ей можно было убить сразу двух зайцев – получить деньги и, организовав брачное агентство, попытаться найти нового «надежного» мужа.
По моим понятиям у меня не было денег, но после разговора с Леной я поняла, что они могут у меня появиться. Она не обещала большую сумму – десять тысяч долларов – был, по ее словам, мой предел. Деньги Лена собиралась получить с кредитных карт моего мужа.
Положа руку на сердце, скажу, что брать чужое – не в моих правилах. Я пытаюсь жить по закону: то, что отдано тобой – твое, то, что взято тобой – чужое.
В данном случае я, не видя иного выхода, целиком положилась на ее волю.
– Ты хочешь остаться в Америке? – спрашивала она меня.
– Хочу, – отвечала я.
– На что ты собираешься жить? – спрашивала Лена.
– Попробую найти работу, – отвечала я.
– Попробуй!
Она всегда была права. Работы я не нашла. Я это объясняю себе одной причиной – я психологически не была готова поменять свое «качество» и стать нелегалом.
Работой для женщины-нелегала в Америке может быть уборка домов (квартир), уход за детьми и уход за престарелыми. В Иллинойсе я перепробовала все эти виды работ. Каждая из них имеет свою специфику. Наиболее оплачиваемая работа – уход за престарелыми. Многие женщины, имеющие право на работу, ухаживают за престарелыми, потому что они могут заработать 70—120 долларов в день, то есть в среднем 2000 долларов в месяц. Столько платили американцы в Иллинойсе.
В Калифорнии – другое дело. Здесь живет много эмигрантов, среди них трудолюбивые дочери Азии и Востока. Они сбили цену, причем не в два, а в три раза. Та работа, которая мне попадалась в объявлениях, могла бы мне дать не более 25 долларов в день. Если работать без выходных, это сложилось бы в сумму 750 долларов, которые целиком ушли бы на текущие расходы.
Мне же срочно были нужны деньги, чтобы решить вопрос с жильем – истекал оплаченный месяц, и еще нужно было выплачивать проценты по долгам кредитных карт, чтобы не потерять возможность брать с них деньги. Я, в конечном итоге, «потеряла» половину карточек.
В любом случае, работать я могла начать только после того, как определилась бы с жильем, а снять комнату – имея на руках не менее 1000 долларов наличными – 500 (за месяц) +500 (задаток). 500 долларов было тем пределом, выше которого я дала себе слово не залезать в оплате за жилье.
Комнаты за 500 долларов сдавались в мексиканских районах. Улицы в тех районах походили на восточный базар своим многоголосием и обилием праздношатающихся черноволосых людей. Их жило такое количество на единице площади, что они физически не помещались на этой самой единице в расправленном виде, и потому вся их жизнь, благо тепло, проходила на улице. Как правило, в тех домах проживали многодетные семьи. Я ничего не имела против мексиканцев и их детей, но я думала о коте. Кот мой не любил шумного общества, а любил валяться в тени апельсинового дерева, изредка выползая из-под него, чтобы поохотиться за птичкой. Поэтому после упорных поисков я все-таки нашла, как мне казалось, тихое место для кота и для себя – комнату в квартире русской верующей женщины.
Евдокия, так звали женщину, повесила объявление в одной из православных церквей в городе Пало Альто. Ее квартира была в хорошем тихом городе, расположенном между г. Сан- Хосе и г. Сан-Франциско. Он назывался, если перевести на русский, Горный Вид.
Сергей уехал из моего дома ровно через месяц, после того, как поселился, оставив после себя батарею бутылок. Уехал он втихую, даже не оставив записки. Ушел – как не был.
– Удрал, – сказала Лена. – Чтобы не таскать вещи.
Уехал он накануне моего переезда. Накануне своего побега Сергей сильно пил.
– Зачем ты пьешь? – спрашивала я его, – вернее не зачем пьешь, а зачем начинаешь пить. Ты ведь знаешь, что если выпьешь хоть одну рюмку, не сможешь остановиться и уйдешь в запой.
– Да, знаю, – говорил он. – Но эта первая рюмка вначале мне снится во сне, а потом я вижу ее наяву, где бы ни был, и что бы ни делал. Вот стоит она, запотевшая, полная прозрачного напитка, на столе. Я смотрю на нее и вижу, как бликует свет на ее поверхности. Я смотрю на нее и чувствую, как первый глоток, слегка обжигая горло, растекается в груди живой энергией. Я делаю второй глоток, и он уже легко, без помех достигает души и метущаяся душа моя успокаивается, ей становится хорошо и привольно, а третий глоток добавляет веселья. А после третьего – я уже себе не хозяин.