Несознательный
Шрифт:
Обратно в свои пенаты конструкторы пришли задумчивые донельзя, я так подозреваю, что перед ними сегодня открылись новые горизонты. Не удивлюсь, если после «экскурсии» они начнут борьбу за снижение веса. И пусть, главное чтобы это не стало самоцелью, сегодня вся эта возня от бедности, был бы дюраль, не пришлось бы мучиться с такими проблемными технологиями.
Снова собрали молодежный КБ практически моментально, соскучились парни по энтузиазму, хотя это был не тот подъем, который все испытали, когда велась разработка изделия «Иркут», однако приложить руку к настоящему делу пожелали все. Но честно сказать, больше
Что для моего вычислителя проработать конструкцию И-185? Да никаких трудностей, он это уже сделал меньше чем за пару минут, соответственно и мне, все, что нужно изменить, прорисовал, осталось это озвучить работникам молодежного КБ и контролировать их работу.
Кстати, заметил, как Николай Николаевич все чаще задумывается, поглядывая на парней молодежного КБ. Знаю, о чем он думает, от былой мощи Поликарповского КБ остались жалкие огрызки и ему надо его как-то восстанавливать, понятно, что десяток молодых специалистов особой погоды не сделают, но хоть какой-то выход из создавшегося положения на первых порах. Уверен, забрать себе всех он не сможет, тут и Левин на дыбы поднимется, ему тоже конструкторы нужны, особенно после того, как они прошли такую школу, но с кем-то нам придется распрощаться. Однако директор даром что еврей, сообразил что надо делать, к каждому нашему труженику прикрепил по «ученику» дабы потом не махать руками после драки.
Правильно говорят, чтобы хорошо что-то усвоить самому попробуй научить этому другого. Со стороны было смешно наблюдать процесс обучения, если сам учитель не до конца разбирался в том, чему учил. Но положение обязывало, поэтому ему приходилось каждый вечер терроризировать Калинина, и тот не отказывал, его знания были поистине энциклопедическими. Мне даже стыдно стало, что-то разленился я, все больше на свою железяку надеюсь, а надо бы и самому хоть в чем-то начать разбираться, вон у ребят давно извилины перекручиваются.
Вот только у меня еще учеба. На днях пытался решить в техникуме вопрос о «перескоке» на последний курс, но обломился, Неделько мне прямым текстом сказал, мол, в знаниях твоих никто не сомневается, но и никто ответственность за нарушения на себя брать не захочет, вот если бы за заслуги какие. Какие нафиг заслуги? Где я их возьму…? Хм, а почему нет? Поликарпов под боком, если найти к нему правильный подход, то наверняка смогу уговорить его подписать характеристику.
Эх, на что только не пойдешь ради дела, главное не увлекаться, а то люди это чувствуют, на раз раскусят мою сущность с гнильцой.
Кстати, насчет заслуг, по-моему, настало время заняться еще одной плановой заботой, пора делать открытие в химической лаборатории.
— И что у тебя получилось? — Заведующий заводской лаборатории подозрительно смотрел на желто-оранжевый порошок.
— Результат химической реакции бром-пиридина с хлоридом железа… — принялась объяснять девушка.
— Подожди, а зачем тебе вообще понадобилось это делать?
— Ну как же, вы же сами сказали, что пиридином склад забит, — удивилась она, — а в качестве растворителя его не всегда можно использовать, ядовит, вот я и решила с помощью последовательных преобразований улучшить свойства.
— Вижу, с этим у тебя ничего не получилось, — руководитель кивнул на порошок, — и что теперь?
— Так в том-то и дело, — подскочила работница, — мне пришлось отмывать лабораторную посуду бензином, а потом занялась проверкой последней поставки топлива, ну заодно я и этот бензин проверила на октановое число, и оно оказалось очень высоким. Полученное вещество это эффективная присадка к топливу, улучшающая его свойства.
— Это точно? — Тут же насторожился заведующий. — Какой процент добавки требуется?
— Пока определила в две сотых процента, но нужно еще серию экспериментов провести, времени недостаточно было. — Начала оправдываться девушка.
— Вот что, Катерина, бросай все, и займись этим веществом, — принял решение руководитель, — ты даже представить себе не можешь, что ты натворила. И это… надеюсь, ты еще никому об этом не говорила?
— Нет. А что тут такого? — Удивилась она.
— Не нужно, раньше времени делиться своими открытиями со всеми, вдруг что-то не так пойдет.
Все получилось как надо, предельные концентрации вещества в бензине определили, таблицу дозировок составили, теперь требовалось написать подробный отчет и отправить все в наркомат, пусть там определяют дальнейшую судьбу ферроцена, именно так решила Катерина назвать полученное вещество.
Откуда было знать заведующему лабораторией, что его подчиненная прекрасно осознавала, какие химические реакции она осуществляла и что должна была получить в итоге. Тут был как раз тот случай, когда ложь во спасение. Да, пока еще никто не знал, какое вещество получилось в итоге, и еще не скоро расшифруют его формулу, но зато потом назовут его дициклопентадиенилжелезо и оно перевернет представление химиков о металлоорганических соединениях.
Но когда это еще будет, а пока отчет с небольшим количеством ферроцена попал в руки заместителя Народного Комиссара авиационной промышленности Хруничеву. Михаил Васильевич заинтересовался полученным веществом, его, как всех в авиации, давно достали проблемы с высококачественным топливом, поэтому все это было оперативно передано народному комиссару нефтяной промышленности СССР Ивану Корнеевичу Седину.
Естественно информацию о новой чудо присадке, позволяющей повысить качество производимого топлива, засекретили, но на расползание слухов это не повлияло. На очередном заседании правительства после обсуждения вопросов работы авиапредприятий вновь подняли вопрос о высокооктановом топливе, в котором нуждалась авиация:
— Мне стало известно, что опять отличился Иркутский авиамоторный завод, — начал говорить Сталин, — там подготовили двигатель повышенной мощности и высотности, который передан на государственные испытания. Что может сказать по этому поводу товарищ Хруничев?
— Да, товарищ Сталин, иркутские моторостроители действительно сумели повысить мощность серийного двигателя до 1700 л.с. за счет установки двухскоростного нагнетателя, — принялся докладывать Михаил Васильевич, — причем, такой двигатель выгодно отличается от серийных тем, что не теряет мощность на больших высотах. Первый такой двигатель иркутяне установили на экспериментальном самолете, который спроектировали в комсомольско-молодежном КБ при авиазаводе, и на нем были достигнуты рекордные результаты…