Неспящая. Двоедушники
Шрифт:
– Я наказал Ирине строго-настрого!.. – начал Марецкий.
– Верю, – кивнул Никита. – Но мы все люди. Бывает всё. Может, кто-то уже увидел и узнал тебя… Ну да неважно, по какой причине, но планы наши могут накрыться разом. И не сбрасывай со счетов тот самый риск, из-за которого у кикимор детей отбирают. Мы тут порхаем друг над другом и с бубнами пляшем, но тоже возможно всё.
Марецкий молча слушал.
– А поэтому, Алексей, думай о том, что это временное решение вопроса, двадцать четыре часа в сутки над этим думай. Ищи ребёнку дом
Марецкий снова кивнул.
– Ладно, не буду больше тебя жизни учить, ты и сам всё понимаешь, я думаю, – заключил Никита и повернулся ко мне. – Пойду ребятам помогу.
Когда он ушёл, Марецкий задумчиво взглянул на меня и через силу пошутил:
– Надо было жениться на тебе, когда ты предлагала. Может, не влип бы так.
– Надо было. Но увы, ты упустил свой шанс, – подыграла я ему.
Он криво улыбнулся.
– Ты хоть любишь её?
– Кого? – вздохнул Марецкий. – Ирку, жену или дочку?
– Да хоть кого-нибудь?
– Хоть кого-нибудь, должно быть, люблю, – пробормотал он с досадой. – Иначе не торчал бы тут.
Я, наверное, такую гримасу состроила, что Марецкий понимающе усмехнулся:
– Думаешь, напрасно вы согласились?
– Уверена, что напрасно. Я сразу поняла, Лёша: ты нам большую проблему привёз. Ты на это мастер.
– Кто бы говорил, – скривился он.
– Лёша, ты только давай не…
– Что?! – вскинулся Марецкий. – Ты ещё мне лекцию прочти!
– Я хотела сказать, ты только не забудь обо всём этом. А то отъедешь по шоссе подальше, решишь, что сбросил проблему, и дело сделано…
Он встал, подошёл вплотную, нервно щурясь, словно вдруг стал близоруким.
– А я ведь помню, как своими руками труп Сошниковой в простыню заворачивал, – сказал он задумчиво. – И не забывал никогда. Сколько раз такое делал, а не забывается. А уж то, что я сегодня увидел, вот это всё… Думаешь, я вас забуду теперь?
– Ты что, нам угрожаешь?
Он покачал головой:
– Нет. Я же сказал: я никогда не подставлю тех, кто мне помог.
То ли у меня совсем уж характер испортился, а вовсе не чуть-чуть, то ли я превратилась в параноика в этой глуши, но слова Марецкого для меня прозвучали как угроза. Теперь мы знали его тайну, а он знал нашу. Вроде бы наши тайны должны сделать нас союзниками. Но эта гарантия показалась мне совершенно ненадёжной. В конце концов, что за беда – любовная связь с кикиморой и внебрачный ребёнок. И совсем другое дело – когда официально умершая и по документам давно похороненная кикимора первой группы живёт себе под чужим именем.
Марецкий помолчал немного и вдруг спохватился:
– О, слушай, заодно спросить хотел… Хорошо, не забыл…
Он полез в задний карман и вытащил оранжевую пластиковую молекулу размером с крупную виноградину. Тарк проникновения. Артефакт, открывающий портал в смежный мир.
У меня сердце чуть притормозило, а потом пошло в разгон. Срочно… срочно взять себя в руки!
– Не знаешь… – задумчиво проговорил Марецкий. – … что это может быть за ерунда?
– Знаю! – ответила я как можно веселее.
Представляю, до чего это фальшиво звучало! Но Марецкий, кажется, ничего не заметил. Теперь оставалось наскоро придумать что-то хотя бы отдалённо правдоподобное.
– Лёш, откуда это у тебя?
– У покойного Карпенко в карманах были. Сначала думали – детали от детского конструктора или фишки для игры какой-нибудь, но порылись в сети и не нашли ничего похожего… А они у него так культурно, в пакетике лежали. Так и пришлось написать в описи: «пластиковые предметы неизвестного назначения».
– Ну, вы почти угадали. Фишки, да… – я взяла у Марецкого тарк и подбросила на ладони. – Реквизит это. Для психологического тестирования.
Алексей недоумённо нахмурился:
– Виталька-то тут причём? Где был он – и где психология?
– Виталий, как ты знаешь, во всём помогал Эрику.
– Ну? – сурово промычал Марецкий. – И?
– А Эрик перед тем, как ты его из дружины вышиб… – тут мне даже притворяться не понадобилось, злость в голосе сама по себе вылезла. – … занимался своей новой методикой. Он придумал систему тестов для кикимор, чтобы выявлять скрытые депрессивные состояния. Метод на основе теории системных расстановок. Слышал?
– Неа.
– Почитай, интересно.
– Некогда мне вникать, – то ли с упрёком, то ли с раздражением буркнул Марецкий.
– Жаль, – я продолжала подбрасывать тарк на ладони. – И вот такие штучки там как реквизит используются. Виталик их заказать должен был у каких-то своих знакомых умельцев. Не только эти вот рыжие, но и другие разные. У Виталика только эти были?
– Да не только, ещё пирамидки какие-то, кубики, – промямлил Алексей. – Валяются в сейфе вещдоков. Я думал, может, интересное что. А это, оказывается, фигня всякая…
– Ничего не фигня! Если бы не ты, то Эрик доработал бы очень и очень полезную методику! А ты за внедрение ещё и повышение получил бы. Но тебе же надо было власть свою показать. Когда теперь Эрик сможет к этой работе вернуться?.. Может быть, никогда.
Марецкий только плечами пожал.
Я наконец перестала подбрасывать тарк и зажала его в кулаке.
– Я оставлю себе? На память… о мирном времени?
Алексей отмахнулся:
– Бери, играйся.
Я засунула тарк поглубже в карман. Невероятно, как мне повезло…
Вернулся Эрик.
– Всё в порядке. Сейчас освободят кладовую… ту, с окном, – Эрик махнул рукой наверх. – С кроваткой для ребёнка что-нибудь придумаем. Пойдём, Алексей, попрощаешься – и быстро уматывай отсюда, пока тебя никто не узнал.
Марецкий подорвался и поспешил за Эриком туда, где ему следовало быстро и тайно попрощаться.
Сверху послышался тихий, но требовательный плач младенца.
Да, я просто уверена была на все сто, что согласились мы напрасно. И на все двести – что не согласиться мы не могли.