Неспящий
Шрифт:
— НЕТ! — прокричал он, — боги, нет, нет, НЕ-Е-ЕТ! — Он вскочил с кресла и попятился в сторону, врезавшись в полку с кованой посудой.
— Что случилось? — напугано озаботился Аббе. Виатор же повалился набок с кресла, схватившись за грудь, которая сейчас просто горела, и даже сквозь кольчугу можно было различить ослепляющий свет древнего амулета.
— Не бывать этому! Не бывать! — страх на лице кузнеца сменился на гневную гримасу, и он в мгновение подскочил к стойке с мечами и выхватил один из них. Теперь и Аббе отпрянул назад, потянув за собой Виатора.
— Урса! Что ты видел?! — прокричал Аббе.
— Он! — Урса указал на Тори, — он пришёл за мной! Но я этого не позволю! — великан замахнулся тяжёлым мечом и едва не попал в успевшего подняться Тори. Аббе побежал к двери и быстро
— Наружу! — Виатор рванулся за ним, и они молниеносно выскочили на улицу. Урса бросился следом, занося меч в очередном замахе. Аббе отбежал в сторону, оставив Виатора стоять прямо напротив двери. Тори впал в некоторый ступор, когда двухметровая фигура появилась на пороге и с криком бросилась в его сторону.
— Тори, сейчас! — послышался за спиной крик, — давай же!
Виатор помедлил ещё секунду и, наконец, пришёл в себя. Он выхватил из-за спины меч и выставил его перед собой. Сталь непривычно легла в руки, заставив Тори вспомнить, как давно он не держал в руках оружия. Вес клинка начал чувствоваться почти сразу, но это оказалось совершенной ерундой по сравнению с ударом кузнеца, пришедшимся на лезвие в ту же секунду. Виатор еле устоял на ногах, а руки отдались глухой болью. Но Урса быстро увёл свой меч и замахнулся для нового удара.
— Урса, я не хотел тебя убивать! — выкрикнул Тори, выставив клинок вверх и зажмурившись. Сталь снова оглушительно лязгнула так, что у Тори перед глазами промелькнула вся жизнь. Казалось, руки не выдержат такого давления, и Виатор неуклюже ушёл в уступающую защиту, отскочив в сторону.
— То, чему суждено произойти, обязательно произойдёт! — прорычал Урса, наступая снова и снова. Удивительная и абсолютно неуместная для простого кузнеца мудрость придавала ситуации ещё большей абсурдности.
— Тогда зачем ты сражаешься? — поднял глаза Тори, еле успев поставить очередную защиту.
— Потому что я воин, — сквозь зубы процедил кузнец, — а не вшивая псина!
Казалось, что Урса не знает усталости — он наносил удары один за другим, и, пусть они и не были техничными, в них таилась невероятная мощь, и Тори каждый раз казалось, что ещё один — и он сломается, словно тростинка, не выдержав натиска противника.
Во время очередной атаки он случайно заметил, что Урса полностью сосредоточен на оружии. Тогда Виатор попытался изловчиться и, что есть силы, пнул кузнеца по голени. Потеряв равновесие тот отпрянул в сторону. И тут внутри Тори что-то зажглось. Он глубоко вдохнул и, ухватившись за рукоять покрепче, бросился вперёд, занеся меч для колющего удара. Урса встряхнул головой и в тот момент, когда он смог снова сфокусироваться на происходящем, Тори был уже совсем близко. Аббе увидел, как Тори вжался в тело кузнеца, и острие клинка вышло с обратной стороны могучей спины Урсы. Тот захрипел и отставил ногу, чтобы сохранить равновесие, соскользнув с окровавленного лезвия. Тёмная кровь хлынула из раны, капая на зелёную траву, залитую солнечными лучами. Кузнец пошатнулся и повалился на спину, испустив последний вдох. Аббе бросился к Тори с радостным возгласом, но, как только он перевёл взгляд на напарника, увидел, как Виатор медленно пятится назад, держась за живот. По грубой кожаной перчатке стекала кровь. «Кровь Урсы?», — невольно подумал Аббе, но в это же мгновение Тори поднял голову, и Аббе увидел, как из уголков рта друга потекли багровые струйки.
— Тори? — Аббе бросился к нему и придержал Виатора за плечи, — Тори!
Виатор посмотрел на свою ладонь, а затем поднял взгляд на Аббе. В его глазах не было страха, лишь мутное непонимание и немой вопрос. Аббе усадил товарища на траву, придерживая его под спину.
— Тори, да что ж это такое! — вскричал Аббе. Он опустил глаза и увидел разорванный красный пояс и пробитую кольчугу, из под которой активно сочилась кровь, пропитывая холщовую рубашку насквозь. Виатор закашлялся, что есть сил вцепившись в предплечья советника.
— Тори, ну пожалуйста! Так нельзя! Нам ещё мир спасать! — беспомощно закричал Аббе.
Боль немного ослабла, и Виатор ощутил небывалое спокойствие. Горячее солнце светило прямо в глаза, но жмуриться уже не хотелось. Виатор будто бы пропускал через себя тёплые лучи, позволяя им заполнить всё вокруг. Голос Аббе становился всё более далёким и трудно различимым, и мир начал постепенно сливаться в одно целое. Тори безумно захотелось спать, и веки, будто налившиеся свинцом, медленно поползли вниз.
Покой и тишина…
Глава 4. Рассвет
Аббе суетливо ходил по комнате, описывая бесконечные круги. Его переполняли чувства, и он всё пытался понять, как с ними справиться. После того, как он донёс Виатора до таверны на своих плечах, тот уже долгое время лежал на кровати и почти не подавал признаков жизни, однако дыхание не прекращалось, что было даже в некотором роде удивительно. К вечеру местный лекарь уже закончил свой осмотр, виновато пожал плечами и сообщил, что прогнозы не обнадёживающие, и медицина здесь бессильна. Ночью Аббе почти не спал, мечась в поисках хоть одного разумного плана действий, однако, он знал, что помочь Тори ничем не может. С одной стороны его мучило чувство вины за то, что он не помог ему в борьбе со столь сильным противником. С другой — Аббе оказывал довольно сильное почтение традициям, особенно если дело касалось древних пророчеств. Поэтому, если в пророчестве было сказано, что Неспящий должен сражаться один, то Аббе не мог позволить себе даже на миллиметр приблизиться к полю боя, как бы сильно ему не хотелось спасти человека, уже успевшего стать ему другом. Он уже десятки раз думал об этом, но в итоге всё равно приходил к мысли: «Что, если я оправдываю себя?» Аббе заканчивал очередной круг своего беспокойного блуждания вдоль короткого периметра в четырёх стенах и боялся. О, как сильно он боялся. Чего конкретно — сказать трудно. Того момента, когда Виатор испустит дух, вечных мыслей о том, что это его вина, ответственности за смерть Неспящего и миссию, с которой он так позорно не справился… И, конечно, как бы эгоистично это не звучало, Аббе больше всего на свете боялся того, что теперь никогда не увидит Рарэ. Ну и немного того, что ему, скорее всего, отрубят голову.
Глаза начинали понемногу слипаться, но Аббе делал очередной шаг и не замечал ничего вокруг. Кажется, сердобольная держательница таверны даже приносила ему еду, но ему сейчас было совсем не до этого. На соседней кровати умирала надежда всего мира, и он ничего не мог с этим сделать.
«Привет, дорогая сестрёнка!
Не знаю, получаешь ли ты мои письма, но иногда мне кажется, что их написание — единственное, что заставляет меня поверить в то, что я жив. Надеюсь, ты достаточно тепло одета, я слышал, что на севере сейчас совсем плохо с погодой. Главное, не промочи ноги, ты ведь помнишь, чем это чревато?
Из новостей: в начале месяца проходил совет о снабжении резерваций. Король совсем плох, а потому принц Рекс уже выступает в роли правящего лица. Он очень перспективный правитель, и я помогаю ему, как могу. Уговорил его выступить за улучшение обеспечения севера. Так что уже через пару недель ждите обоз с подарками.
С любовью, Аббе»
Аббе сидел на полу, обняв колени и раскачиваясь взад-вперёд. Сон упорно не шёл, а хриплое дыхание Виатора только подливало масла в огонь. Аббе даже начал ловить себя на мысли, что в глубине души хочет, чтобы Тори поскорее умер. Без этой мучительной агонии в жару, бреду и истоме. Возможно, это было наказанием богов для несчастного королевского советника, и он старался быть как можно более смиренным, прекрасно это осознавая. Ночная тьма начала постепенно отступать, и вот мягкие утренние сумерки прорезал первый рассветный луч. Аббе подскочил на месте — ровно в то же мгновение со стороны кровати раздался громкий утробный хрип. Сердце советника замерло — неужели всё? Он поднялся, распрямив затекшие ноги, и медленным неуверенным шагом двинулся к кровати Тори. Неспящий лежал на спине без движения, как и все прошлые часы. Замерев от удивления, Аббе потерял дар речи. Кожа Виатора была идеально гладкой, а от ранения не осталось и следа, и только слабый свет маяка едва заметно струился над перепачканным в крови, но абсолютно здоровым телом.