Несравненное право
Шрифт:
Бывший канцлер неопределенно махнул рукой, и гость тотчас же истолковал этот жест как приглашение. Вскоре они были друзьями. От природы недоверчивый, Бернар Одуа находился в таком состоянии, что готов был излить душу кому угодно, а его новый знакомец оказался слушателем, каких поискать.
Глава 20
Трудно сказать, кто первым почуял опасность — эльфы или кони. Если это были эльфы, то они до поры до времени не говорили о своем открытии. Кони, естественно, тоже, потому как Творец в великой мудрости своей не наделил их даром слова. Они просто встали, дрожа и роняя хлопья пены. Людям это было знакомо, к тому же они теперь знали, в чем дело. Знали они и то, что те, кто душегубствует во славу неведомого Ройгу, на самом деле смертны, и даже очень.
«Серебряные» не сомневались, что впереди их ждет еще одна разоряемая деревушка, такая же, как те, мимо которых они уже прошли. В трех лесных поселках было поздно что-либо предпринимать, разве что схоронить покойников, что и проделали быстро и деловито после того, как Максимилиан отслужил короткую заупокойную службу. Еще на двух хуторах был бой, вернее — избиение. Спасенных — всего около пяти десятков человек — в сопровождении двух легкораненых воинов отправили назад в Эланд. Сопровождающие должны были не столько защищать селян, сколько проследить, чтобы те не болтали языками. Еще пятерых «Серебряных» Рене отрядил в ближайший городок и далее, чтобы его именем людей выселяли с уединенных деревень и хуторов. Но все это было за Ганскими порогами, в лесной полосе, про которую даже умники из Академии не могли сказать, кому же она принадлежит: Рыси или Альбатросу. Тут была уже лесная Таяна. Выходило, что адепты Ройгу рыщут и здесь, хоть это было и вовсе странным — захватчикам свойственно бесчинствовать на чужих землях, но чтобы на своих?!
В последние дни Рене мог не думать о разведке. Эльфы все взяли на себя, исчезая и появляясь с проворством и неожиданностью солнечных зайчиков. «Серебряные» чуть-чуть робели пред неожиданными союзниками, хоть и старались не показывать виду. Отряд быстро продвигался вперед, одновременно забирая в сторону Червонного кряжа подальше от торных троп.
Местность стала суше, все чаще попадались каменные россыпи — следы древнего ледника. Наконец после перехода вброд пенистой ледяной Джавейки [108] на смену осинам и вязам пришли лиственницы. Сразу стало легче дышать. Отряд шел быстро, без задержек, не предполагая встретить кого бы то ни было — в этих краях, равно далеких и от больших дорог, и от больших рек и ничем особо не примечательных, если не считать древесины, которую было просто срубить и трудно вывезти, люди не селились. Но, видимо, кто-то тут все же устроился и теперь стал добычей «этих ублюдочных рогоносцев», как с чисто солдатским остроумием прозвали ройгианцев. Известно ведь, что стоит врага как следует обозвать, и он тут же теряет часть силы, так как не может настоящий мужчина бояться тех, кого презирает.
108
Джавейка — приток Адены, речка, берущая начало на Червонном кряже.
«Серебряные» уже привычно спешивались, готовясь взять врага в кольцо, чтобы никто не ушел, пока эльфийские лучники делают свое дело, а затем пройти железной сетью по домам и сараюшкам, без жалости рубя головы, так как ройгианцев можно только убивать. Молча. Без разговоров. Эти пьянеющие от чужих страданий двуногие существа, бывшие некогда людьми, оказались совершенно бесполезны, так как ничего не знали и не помнили. В их убогих, выгоревших душонках жила одна лишь страсть — убивать тех, кто им подвернется, причем особым способом. Артефакты — гладкие мутно-белые камни с отверстиями, которые носили на груди предводители отрядов убийц, сразу же после смерти первой жертвы (сначала убийцы не применяли никаких особых ритуалов, главное было убить, причем все равно кого — мужчину, женщину, ребенка, кошку, лошадь…) начинали слабо пульсировать, словно горло белесой пещерной лягушки, и тут же на жителей взятой в кольцо деревни накатывал пеленающий, тупой ужас, заставляющий бросать все и ковылять к центру некоего круга, где всех ждала чудовищная общая смерть. Только некоторым — чаще всего это были молодые матери или молодожены — по непонятной причине удавалось избежать паралича воли. Эти пытались сопротивляться и защищать детей и любимых. Что ж, смерть от удара ножом или арбалетной стрелы была чище и быстрее той, что ждала остальных.
Убийцы делали свое дело и уходили на поиски новых жертв. Они не помнили ни того, кто их послал, ни того, откуда они пришли. Они вообще ничего не помнили, даже своих имен, поэтому пленных перестали брать уже в третьем селе.
До сих пор отряду везло — ни одного серьезно раненного. Рогоносцы, пьяные от крови и безнаказанности, оказывались добычей, по глупости сравнимой с токующими глухарями или обожравшимся болотным львом. [109] Это несколько замедляло продвижение вперед и вместе с тем, по категорическому утверждению Эмзара, ослабляло Ройгу, вернее, препятствовало восстановлению его сил. К тому же никто из эльфов, не говоря уж о «Серебряных», и помыслить не мог, чтобы пройти мимо гибнущих или не отомстить убийцам.
109
Болотный лев — рептилия, обитающая в болотах Южного Атэва. Названа за счет своеобразного рогового «воротника», отдаленно напоминающего львиную гриву. Голодный Б.Л. исключительно хитер и опасен. Добычу пожирает целиком, как бы велика она ни была, после чего впадает в спячку, пока она полностью не переварится, и в это время его можно брать голыми руками.
Подготовка к схватке была недолгой, все заняли свои места еще задолго до того, как вернулись разведчики. Клэр, чье право Рыцаря Осени первым идти в самые опасные места никто не смел оспаривать, как всегда возник неожиданно, и на его лице невозможно было ничего прочесть. Однако Эмзар что-то почувствовал. Видимо, у короля Лебедей было какое-то иное зрение.
— Что на этот раз?
— Всадники — я не смог подобраться ближе, но это не «вигорнэас». [110] Их около сотни, и сила их собственная, не наведенная.
110
«Вигорнэас» — двурогие — эльфийское название нижней касты ройгианцев, занимающихся ритуальными убийствами. Человеческое наименование «рогоносцы», сами ройгианцы предпочитают название «жнецы», «косцы» или «сборщики».
— То, что почуяли наши кони, — объяснил Эмзар, — не есть энергия, которую выкачивают из жертв. Я и сам заметил некоторые различия, но не был уверен. Эти существа обладают собственной магией и собственной волей.
— Я понял, — кивнул Рене, — их можно обойти?
— Наши лошади от них уйдут, ваши — нет. Но они в любом случае найдут наши следы, и тогда охотниками будут они.
— Я тоже так думаю, — согласился Рене, — если их не обойти, их придется перебить. Жаль, что наши люди стали считать эту добычу хоть и отвратительной, но легкой.
— А вам и не надо ничего считать, — Эмзар легким движением освободил стрелку шлема, и она упала на лицо сверкающей серебряной полосой, — это наш бой, а вы должны, забирая все время вправо, идти вперед. Мы вас догоним…
— Но…
— «Но» не может быть, — с горечью ответил эльф, — благодаря нашим бывшим владыкам вы, смертные, беззащитны перед любой магией достаточной силы. Судя по всему, они заметили исчезновение «сборщиков» и послали адептов более высокого ранга узнать, в чем дело. Мы были недальновидны, ввязавшись в пограничные схватки, теперь надо исправлять положение. Быстрее собирайтесь и уходите.
— Хорошо! — Рене жестом подозвал к себе Роцлава. — Лейтенант! Принять командование. Уходить на север, северо-восток, прижимаясь к горам так, чтобы только могли пройти лошади. Мы догоним.
— Это безумие, Рене, ты не должен участвовать в схватке. Ты больше не принадлежишь себе.
— Глупости, — Рене в бешенстве тряхнул серебряными волосами, — если я останусь в стороне, я перестану быть самим собой, а это еще хуже. Мне всегда везло. К тому же я тоже кое-что могу…
Эльф больше не спорил. Может быть, потому, что было не до этого. Перворожденные, быстро переговариваясь на своем звонком певучем языке, занимались вещами малопонятными непосвященным. Мелькали, сплетаясь и расплетаясь, изящные длинные пальцы, вспыхивали и гасли разноцветные искры, на свет извлекались странные предметы, на первый взгляд похожие на изделия лучших ювелиров древности — только в тысячу раз прекраснее, а на деле, видимо, являющиеся боевыми талисманами.
У Рене талисманов не было. Если, разумеется, не считать знаменитой Черной цепи, которая МОГЛА иметь какие-то никому не ведомые свойства, да Жана-Флорентина, тихо сидевшего на своем браслете. Жаб в последнее время присмирел, похоже, робел эльфов, хотя у Рене не было в этом твердой уверенности — герцог так и не удосужился поговорить со своим приятелем, который тщательно хранил инкогнито. Убедившись, что заставить цевца [111] сделать хотя бы шаг навстречу опасности невозможно, герцог спешился и спокойно наблюдал за сборами. Первыми закончили дела люди. Без лишних слов и эмоций «Серебряные» быстро уходили в сторону замеченной с пол-оры назад северной тропы. Рене глядел им вслед, пока его не отвлекло яростное ржание. Огромный вороной жеребец рыл копытом землю, злобно поглядывая на иноходца Рене.
111
Лошадь цевской породы, славящейся своей выносливостью.