Несравненное право
Шрифт:
— Неплохо, — тот улыбнулся, — но у Варшани осталось достаточно людей, и он не отступится.
— Так это же прекрасно, — засмеялся все еще переживающий момент боя принц, — нужно, чтоб он как следует разозлился и полез в бой, забыв себя.
— В этом можете не сомневаться, — заверил таянец. — Разрешите представиться. Граф Дьердь Ричи-Гардани, к вашим услугам.
— Луи Арцийский, — протянул руку принц, — а это — атаман Рыгор Зимный. Знаете, я ведь тоже ваш родич по женской линии. О, кажется, полезли!
Тарскийцы действительно полезли. Умело и грамотно рассредоточившись, они охватили холм полукольцом и теперь шли вперед. На мгновение Луи показалось, что время повернуло вспять и он вновь на Лагском поле пытается спасти то, что спасти невозможно.
— От, бисови диты! — Рыгор поудобнее перехватил рукоятку чудовищного цепа, с которым управлялся, как с пушинкой. — Антось! Давай туды два десятка молотил. Пишлы…
У принца отлегло от сердца. Нет, сейчас все совсем не так, как тогда. Это не по Арции топают сапожищи гоблинов, а они пришли в логово к врагу и должны победить. Вот только пусть этот, как его назвал Дьердь? Варшани? Ну и имена у этих тарскийцев, да и у таянцев не лучше… Пусть Варшани позабудет обо всем на свете, кроме проклятого холма… Впрочем, вскоре Луи стало не до рассуждений. Тарскийцы взялись за дело всерьез, они лезли и лезли вперед, их лошади оскальзывались на крови, но и пушки резестантов раскалились и стали бесполезны, так как воды, чтобы охлаждать стволы, взять было неоткуда. Арбалетчики же и лучники не могли остановить атакующих, так что вся тяжесть боя легла на плечи крючников и молотил, тем паче повозки уравнивали в высоте пеших и конных.
Луи за последний год повидал всякое, но даже он не представлял, каким страшным оружием могут оказаться окованные железом цепы. Здоровяки-фронтерцы орудовали ими, как заведенные. Могучие мышцы перекатывались под взмокшими рубахами, заваливались на спину сбитые с ног лошади, дробились черепа. Даже в старые времена, когда нобили прикрывали свои драгоценные головы железом, подобные удары надолго бы выводили из строя, теперь же головы и вовсе крошились, как гнилые тыквы, а оглушенные кони падали, подминая под себя всадников. Кровь смешивалась с потом и высыхала под жгучим весенним солнцем.
Больше всего хотелось пить, но это было недостижимо ни для атакующих, ни для обороняющихся, люди словно бы обезумели, как будто на жалкой таянской горке сошлись все тропы вселенной и от того, за кем она останется, зависит судьба мира. А может, так оно и было, ведь каждый воин должен быть уверен, что именно его удар, его стойкость и является той песчинкой на весах судеб, от которой зависит победа.
Луи давным-давно потерял шляпу и сбросил колет. В лохматом оборванце вряд ли кто-то мог признать принца. Шпага сына Эллари мелькала в самых опасных местах, но судьба словно бы простерла защитную длань над молодым арцийцем, на нем не было даже царапины. Перепрыгивая с одной повозки на другую, ругаясь, хваля, умоляя, он заставлял людей держаться, и в руки и души фронтерцев словно бы вливались свежие силы. Пару раз битва сталкивала принца с Рыгором, который все еще орудовал своим страшным цепом, защищая передний проход между повозками. Деревянные щиты там были разломаны, но люди оказались крепче дерева, они стояли насмерть. Рядом с Рыгором сражался давешний таянец, и Луи мимоходом подумал, что ТАК драться может лишь человек, побывавший в аду и получивший наконец возможность отомстить. Мимоходом заколов какого-то черно-красного, Луи перепрыгнул на следующую повозку, и как раз вовремя, чтобы заступить место рухнувшего с простреленной головой молотилы. Принц яростно отражал удары, когда снизу раздался хриплый надсадный вой горных волынок.
Луи вздрогнул. Он слышал такое год назад и не сразу сообразил, что тогда гоблины таким образом означали смерть, а теперь — победу. Варшани мог ожидать чего угодно, но не того, что к фронтерцам подоспеет помощь, тем более такая…
Гоблины были идеальными солдатами. В том смысле, что, поняв, как и что делать, они делали это, не отвлекаясь на такие мелочи, как страх или чья-то смерть. Южане никогда в жизни не ходили в бой, но им объяснили, что главное не сбиться с шага, держаться соседей и делать все вовремя: поворачивать, останавливаться, выставлять пики, стрелять, смыкать и размыкать ряды. У них не было мушкетов, как у их северных собратьев, обучаемых на арсенальных дворах Высокого Замка, а только охотничьи луки, арбалеты да основательно сработанные пики, но хватило и этого. Оказавшись между холмом, оврагом и гоблинскими тысячами, Варшани потерял голову и заметался. Каждый действовал во что горазд, стараясь спасти свою шкуру, и при этом мешал другому, озабоченному тем же.
Воспользовавшись удобным моментом, с холма вновь спустилась конница. Всадников было немного, не больше шести сотен, но они ударили вовремя и в нужном месте, а гоблины мерно шли вперед, останавливались, стреляли и снова шли, страшно и красиво, выставив вперед пики и сверкая сигнами со стаей Омма. Разумеется, убивали и их, но место упавшего немедленно занимал другой. В обычно спокойных глазах горцев сиял огонь — они бились во славу детей Инты, они карали обманщиков и предателей.
Старый Рэннок, шагавший во втором ряду срединной колонны, невозмутимо отдавал приказы, которые тотчас же выполнялись. Его чупага, как только он подал сигнал «вперед», заполыхала призрачным синим пламенем, вселив в сердца гоблинов уверенность в своей правоте. Вогораж распоряжался на поле боя так же спокойно и неторопливо, как в своей хижине. Впрочем, бой был не из тех, когда нужно с ходу что-то решать, менять, придумывать. Варшани был невеликим стратегом и не смог ничего противопоставить Проклятый знает откуда взявшейся пехоте. Кое-как развернув уцелевших, он бросился наутек.
Было странно тихо, молчал даже неуемный Жан-Флорентин. Алый свет Волчьей Звезды, поднимавшейся над горизонтом, казался огнем далекого маяка. Рене не отводил взгляда от мерцающей точки, подставляя лицо пахнущему солью и йодом ветру. Что же все-таки делать? Они не могут бросить Кантиску на произвол судьбы, но драться на два фронта — безумие, особенно если в ход пойдет магия. Засевшие в Вархе ройгианцы наверняка скоро что-то предпримут, и Рене отнюдь не уверен, что их удастся остановить.
А арцийская армия во главе с закусившим удила Марциалом снова будет раз за разом бросаться на Аденский вал. Годой может себе позволить такую роскошь — к его услугам дружины арцийских баронов и наемники из южных королевств, и это не считая тарскийцев и безотказных гоблинов! В распоряжении Марциала никак не меньше ста двадцати тысяч, то есть чуть ли не в три раза больше, чем у Рене. Правда, позиция осажденных куда как выгодна, а Мальвани один стоит десятка марциалов. Командор готов держаться до бесконечности, но от этого не легче. Годой умело блокировал на аденском рубеже все сухопутные силы своих противников, а сам в это время стал полноправным хозяином Арции. Покойный синяк прав, если узурпатор возьмет Кантиску и вынудит Церковь признать себя ее главой, продемонстрировав несколько магических фокусов, разгром Эланда даже без применения всяческой магической чертовщины станет лишь вопросом времени. Рене не сомневался, что единственный шанс разбить Годоя — это нанести удар первыми. Но как?
Если Гонтран Куи не ошибался, армия Годоя вот-вот двинется, если уже не двинулась к Кантиске. Вот бы их там и встретить! А ведь с учетом ветров, дующих весной вдоль побережья, вполне можно успеть, если выйти из Идаконы на этой кварте, но это невозможно, пока здесь торчит Марциал.
Конечно, его можно попробовать разбить. Феликс и Сезар — отменные полководцы, да и сам он чего-то да стоит. Если б исход войны решался этим сражением, его нужно было принять, но, перейдя в наступление, они при самом лучшем раскладе потеряют добрую половину людей и вряд ли смогут с ходу ввязаться в новую битву. Да и Годой, без сомнения, узнает обо всем. А не будет внезапности — не будет и победы.
Можно попробовать обмануть Марциала, заставив его осаждать пустые укрепления! Но это слишком рискованно, узнай арцийцы, что Аденский вал оставлен, они не мешкая ворвутся в Эланд и пойдут вперед под барабанный бой.
Рискнуть Внутренним Эландом и затвориться на Старой границе? Братний перешеек — сотворенный самой природой прекрасный оборонительный рубеж, который можно штурмовать до бесконечности. Чтобы его оборонять, достаточно нескольких тысяч и снятых с кораблей пушек. Голод защитникам не грозит, так как за спиной море. Это самое разумное с военной точки зрения… Будь это обычная война, Рене бы так и поступил. Риск оправдывал себя. Марциал мог долго оставаться в счастливом неведении, но даже узнай он об уходе защитников вала, он оказался бы обладателем болот и редких деревушек, а Идакона и другие города Старого Эланда оставались бы недоступными…