Несравненное право
Шрифт:
Рене опомнился первым — может быть, потому, что, предпочитая лошадиной спине доски палубы, не привык полностью доверять нервным четвероногим тварям. Герцог велел отходить, но как можно тише. Кони не только выполнили команду, но понадобилось все умение наездников, чтобы удержать их от бешеного галопа.
— Что это было, монсигнор? — вопрос задал Стах Гери, заменивший в таянском походе отбывшего с Шани на Аденские берега Зенека, и те же слова были готовы сорваться с шести сотен губ.
— Не знаю, — Рене покачал головой, — но хорошо бы «это» обойти стороной. Нельзя рисковать и ввязываться в схватки неведомо с чем. Если нам навяжут бой, придется драться, но тогда ни один — вы слышите, — ни один противник не должен уйти. Иначе весь наш поход станет бессмыслицей, если не самоубийством. Пока нам везет — ветер дует в лицо, вот кони и почуяли какую-то мерзость.
Разумеется, Рене не был уверен, что лошадей смутил какой-то запах. Вполне вероятно, их испугало нечто другое, но говорить об этом спутникам адмирал счел излишним. Равно как и то, что они могли наткнуться на барьер, выставленный Михаем вдоль всей границы. В последнее, впрочем, Рене не верил.
Сам он был не ахти каким колдуном, но понимал, что для создания магической защиты такой силы и протяженности, да еще действующей вдали от поставившего ее — а в том, что Михай Годой сейчас в Арции, сомнений не было, — нужна почти божественная мощь. И тем не менее Рене не сразу нашелся, что ответить Максимилиану, вполголоса выразившему свои сомнения. Нет, кардинал не боялся. Во всяком случае, в его словах страх не ощущался, скорее тревога о том, правильно ли они поступают. Рене не был в этом уверен, но он уже успел убедить себя в том, что другого пути нет, а раз нет, придется пройти здесь и сейчас.
Счастливчик Рене никогда не ждал у моря погоды и, если судьба загоняла его в угол, бросался ей навстречу. До сих пор это его спасало. Конечно, когда-нибудь любое везенье может прекратиться, но почему это должно случиться именно сегодня? Рене медленно покачал головой и неожиданно подмигнул клирику, ярко сверкнув глазами:
— Поздно нам поворачивать, господин кардинал Таяны и Эланда! Впрочем, если вам кажется необходимым вернуться, к вашим услугам квинта [102] Роцлава.
102
Квинта — принятое в Таяне воинское подразделение, в которое входит 60 человек, делящихся на пять отрядов, во главе каждого из которых стоит додекан. Командующий квинтой носит звание лейтенанта.
— Нет, — клирик довольно убедительно улыбнулся, — возвращаться с полдороги плохая примета, да и в Таяне я нужнее, чем на Адене. Его Святейшество может без меня обойтись. А вы — нет.
— Что ж, — Рене облегченно перевел дух, — тогда вперед, а точнее, назад! Мы не так уж далеко отъехали от последней развилки, сменим тропу, а там поглядим. Стах, возьми двоих, и проверьте, как там и что. Незачем еще раз пугать лошадей.
О том, что прошлый раз разведчики ничего не заметили, Аррой решил не напоминать. Сташек браво вскинул два пальца к несуществующей кокарде и пустил коня рысью. Рене придержал своего вороного, как две капли воды похожего на уведенного господином Бо Чивво. С пол-оры все стояли, вслушиваясь в шорох листьев над головой. В лесу было тихо. Даже слишком тихо, и это Рене, побывавшему в Ласковой пуще, очень не нравилось. Но не стоять же вечно, и герцог, к глубочайшему облегчению вороного, наконец послал его по следам Сташека.
По мере удаления от странного места чаща оживала — пестрые птицы то и дело порхали через тропу, с дерева свешивались немыслимо любопытные (за что им частенько приходилось расплачиваться жизнью) черные белки… Все было как обычно в это время и в этих краях.
Тропа отыскалась там, где ее и оставили, — у причудливой старой ольхи, из расщепленного ствола которой тянулась вверх молоденькая рябинка. Лошади охотно свернули и бодрым шагом двинулись вперед. Не прошло и оры, как место, которое так напугало коней, осталось справа и позади, а еще через четверть оры под ноги разведчикам бросилось двое подростков — мальчик и девочка. Оба светловолосые и коренастые, как большинство здешних жителей. И смертельно напуганные.
Надо отдать справедливость Сташеку, действовал тот быстро и разумно. Один из разведчиков, не дожидаясь, пока ребята объяснят, что с ними случилось, бросился назад. Другой, напротив, медленно двинулся вперед по тропе. Сташек же спрыгнул с коня и, тряхнув парнишку за плечи, не терпящим возражения голосом велел рассказывать. Это помогло. Подняв на аюданта светло-голубые глаза, юнец, торопливо сглатывая и не выпуская руку подружки, забормотал:
— Убивцы… Пришли с восхода… Много… Всех половили… Мы за городкой [103] прятались, на краю… Загулялись ввечеру… забоялись запоздно домой итить… А туточка эти… Верхами… Мы как завидели, так бежать… Такой страх…
103
Городкой в Чернолесье называют плетень, окружающий деревню.
Того, что произошло в деревеньке, парочка не видела, чувство ужаса приковало их к земле, а когда к Тинке и Раво вернулась способность двигаться, они бросились бежать со всех ног и бежали, пока не налетели на Сташека.
— Что ж, немудрено, что они испугались, — лейтенант Роцлав не забыл, как дрожал его испытанный конь, повидавший куда больше выросших в лесу ребятишек, — сельцо ваше далеко?
Оказалось, недалеко, как раз в той стороне, куда отказывались идти лошади.
— Посмотреть? — Роцлав прямо-таки умоляюще взглянул на Рене — бравый лейтенант не был в Ласковой пуще и не видел растерзанного в клочья вместе с конем воина. Он много чего не видел, этот Роцлав, и рвался в бой. Виноват в этом был Рене, не желавший заранее запугивать людей неведомым. Конечно, можно приказать двигаться дальше, но… оставлять в тылу разбойников, напавших на мирную деревеньку, значило пусть слегка, но подорвать доверие воинов. С другой стороны, ввязываться в бой означало раскрыть себя. Рене на мгновение задумался.
— Проклятый знает, что там за мерзавцы, а вслепую и на мышей не охотятся. Роцлав, Сташек, — гляньте, что там. Только тихо. Если бить, то так, чтоб не один не ушел. Давайте вперед. Если лошади упрутся, спешиться.
Роцлав кивнул, и двенадцать конных тихо двинулись вперед. Остальные деловито готовились к возможной схватке. Ждать пришлось недолго — разведчики дело знали. Им удалось подобраться к самому краю деревни.
Лошадиный страх, чем бы он ни был вызван, рассеялся. В деревеньке действительно чужаки — к городке привязаны кони, но в самом селе тихо, как в могиле. Пришельцы, кто бы они ни были — странная сигна, которой были помечены седла, что-то вроде белых ветвистых рогов, — не стерегутся совершенно. Так что как только, так сразу…
— Добро, — Рене кивнул, «странная сигна» живо напоминала об Осеннем Кошмаре и Пророчестве, но пугать никого до времени не стоило, — сколько людей нужно, чтоб оттуда ни одна собака не выскочила?
— Двух квинт за глаза и за уши хватит, — отозвался Роцлав, — вообще-то и одной довольно, но чтоб уж точно никто не ушел…
— Возьмешь три, — Аррой был очень серьезен, — при попытке удрать убивать на месте. С остальными, — адмирал горько ухмыльнулся, — как только убедитесь, что это убийцы, — поступать по Коронному Праву. Пленных не брать, кроме двух или трех. Связать, чтоб пальцем пошевелить не могли. Все!
Рене и сам бы хотел броситься в бой, но как раз этого он себе не мог позволить. Будущий король Таяны и Эланда должен рисковать головой лишь тогда, когда от его шпаги будет зависеть гораздо большее, чем судьба лесной деревушки, в которой, как что-то ему подсказывало, они вряд ли отыщут уцелевших.
У нее были легкие пепельные волосы и огромные зеленоватые глаза, в которых, казалось, плясали солнечные зайчики. Она стояла на краю поляны, задумчиво разглядывая Луи, и молчала, решительно ничем не напоминая всех тех женщин, с которыми он когда-либо имел дело. И одета она была как-то странно, от переливчатого золотисто-зеленого платья не отказалась бы самая изысканная мунтская красавица, но рукава внизу были не скреплены запонками, а щиколотки открыты, как у простолюдинки, да и маленькие узкие ступни были босы. И еще на ее плече сидела и никак не желала улетать большая белая бабочка с остроконечными крыльями. Бойкость в обращении с прекрасным полом была у Луи в крови, но тут он растерялся. А лесное диво, видимо составив наконец впечатление о пришельцах, вышло из кустов, которые, казалось, сами раздвинули ветви, и подошло почти вплотную к принцу и стоявшим за его спиной воинам.