Нестор-летописец
Шрифт:
— Тридцать шестой.
— Тоже верно, — удивился Мономах. — А так можешь?
Он произнес фразу на греческом языке. Несда, подумав, ответил:
— Ты сказал: «Если кто из вас может другим услужить, от Бога пусть воздаяния ожидает и вечных благ насладится».
Княжич, все более изумляясь, еще какое-то время испытывал его познания. А затем сказал такое, от чего Несду, несмотря на сырой холод и ветер, бросило в жар.
— Епископом будешь! — Придвинувшись ближе, Мономах заговорил вдохновенно, горячо и страстно: — Я город построю, в Ростовской земле, там будет столица Руси. Там леса непроходимые, холод сильнее, чем тут, дух суровый. Язычество искореним. Здесь же нам степь не даст житья. И за Киев дядья и их сыновья грызться будут, верное слово. Не хочу этого…
— В Ростове батька Леонтий епископ, — вставил Несда.
— Так то в Ростове. Я же другой город построю, великий. Своим именем назову. Пойдешь туда епископом?
Несда помотал головой.
— Власти страшусь.
— Дурень. — Мономах отодвинулся. — Власть Богом дается для дела. На Руси дела много. А ты как раб ленивый хочешь жизнь прожить?
— Я книги люблю.
— Книги я тоже люблю. Только никто за меня моего дела не сделает. И твоего тоже. Все сам должен. Вот ты думаешь — за меня Георгий и прочие отроки все делают? Как бы не так. Я в Ростов через землю вятичей шел. Ты знаешь, что такое идти сквозь вятичей, прямой дорогой, через леса? Все равно что через половецкое становище. — Мономах наклонился к нему и жарко дышал в лицо. — Отовсюду в тебя стрелы и сулицы метят, а ты их не видишь. Каждую ночь сторожевой наряд выставлять, как на войне, да и днем не зевать. На старшего в дружине не полагаться — самому около кметей ложиться и вставать до рассвета, и оружие с себя не снимать. Никогда не давать себе покоя — вот княжья доля. Вбей себе в голову, купец: на мне держится Русь.
— На тебе?
— На тебе! На каждом. Если будешь следовать этому, то и другие так же делать станут. Понял?
— Понял, — кивнул Несда и уточнил: — А как с книгами?
— Вот же заладил. Ну стань Васильем Великим и пиши книги!
— Васильем не могу, — опешил Несда. — Георгием Амартолом, пожалуй. Он монах был.
— Иди в монахи! К Феодосию. Там лучше всего. Феодосьевы иноки, сказывают, чудеса творят.
— Меня отец прибьет.
— Купец? Не прибьет. Я тебя выкуплю…
— Князь! — встрял Георгий. — Больно громко говоришь. Все волхвы разбегутся.
— Волхвы! — вдруг сказал Несда, вытягивая шею. Впереди во тьме ему почудились отсветы огня.
— Что? Где? Сколько их? — посыпалось одновременно.
Варяг и княжич вползли на верх бугра и затаились, вжавшись в траву. Несда залег рядом. На капище в самом деле горело яркое пламя. Потом быстро вспыхнула вторая поленница дров, за ней третья.
— Маслом разжигает, — прошептал Георгий. — Или смолой.
От одного кострища к другому переходила человеческая фигура, запаляя огни. Только последний, прогоревший днем костер зажегся едва-едва, пламя плясало у самой земли.
На волхве был длинный плащ с клобуком, закрывавшим голову.
— Ну повернись, — упрашивал его шепотом Георгий, — повернись… Если это оборотень Всеслав, нам его не одолеть.
— А ты знаешь Всеслава в лицо? — тихо посмеялся Мономах.
— Ох… и впрямь не знаю.
— Я тоже никогда его не видел. Тогда не все ли равно, кто там колдует. Надо подойти ближе. Он нас не увидит, мы придем из темноты.
Княжич встал в полный рост, распахнул плащ и беззвучно обнажил меч.
— Меч святого Бориса. Пошли, Георгий. А ты, купец, оставайся на месте и жди. Если мы не вернемся, действуй как знаешь. Бог тебе поможет.
Он перекрестился и зашагал к капищу, не прячась. За ним, осенясь знамением, двинулся варяг, догнал княжича и попытался обойти — закрыть собой. Мономах отстранил его рукой.
Они приблизились к границе темноты и света. Несда, плохо сознавая, что делает, отправился следом. От капища его отделяло чуть более полусотни шагов. Он увидел, как Георгий, обойдя все же Мономаха, быстро перескочил между двумя огнями и ткнул острие меча в спину волхва.
Дальнейшее произошло стремительно, Несда не успел пройти и двух шагов. Волхв, не оборачиваясь, скинул с головы клобук, по-заячьи скакнул наискосок в сторону. На прежнем месте остался только плащ. Волхв сделал еще одно быстрое, едва заметное движение. Георгий выронил меч и стал падать.
В тот же миг Несда увидел лицо волхва, показавшееся почти черным: короткие кучерявые волосы над невысоким лбом, угрожающе оскаленные зубы, блеснувшие белизной. Отрок споткнулся и упал, к горлу подступила внезапная тошнота.
На капище волхвовал комит софийской стражи Левкий Полихроний. Он был облачен в броню и сжимал в руке короткий меч.
К варягу с криком подбежал Мономах, подхватил, но не удержал. Они упали вместе. Пока княжич пытался встать, волхв исчез. Георгий не шевелился и не дышал. Пониже плеча из дыры в груди быстро расползалась кровь. Мономах выставил вперед меч и бросился в темноту за убийцей.
Несда, шатаясь, поднялся и пошел к кумирне. Он не слишком понимал, что произошло. Оскал волхва, обернувшегося софийским комитом, затмил все мысли. Он только хотел помочь варягу, с которым что-то случилось. Вдруг из темноты вылетел Мономах и едва не повалил его снова в траву.
— Где он?! Где этот бесовский чародей?
Несда очумело потряс головой.
— Не знаю.
— Он убил Георгия и как в бездну провалился!
Княжич оттолкнул его и убежал.
Несда посмотрел на полыхающие огни и на лежащее ничком посреди капища тело варяга. Его помощь больше не нужна. Теперь дело стало яснее: охота на волхва закончилась.
Он развернулся и пошел прочь. С неба снова начало капать. Потом лить. Очень быстро дождь разошелся, струи хлестали по лицу, словно плети. Громыхнула молния. Перун гневался, что его врагу Кривому Велесу принесли человечью жертву. Или радовался. Никогда не знаешь, что у этих лукавых божеств на уме. Несда и подавно не ведал. Он спускался с горы, тычась в темном лесу будто слепой щенок. Шептал:
— Господи, спаси люди Твоя и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя…