Несущий перемены
Шрифт:
— Мне все равно, каким именем ты пользуешься.
— Тогда, может быть, вы поможете мне кое в чем? — ответил Палатон, подходя поближе к старику.
— Пожалуй.
— Я приехал, чтобы узнать о Трезе.
Глава общины долго смотрел на него, не мигая, затем подался вперед.
— Хорошо, — пробормотал он, — что наконец-то кто-то пожелал о ней узнать. Но кто ты?
— Ее сын.
Эти слова вызвали из старческих бледных губ странный звук — полусмех, полуплач.
— Ее сын — тезар, — возразил глава, — а ты лишен силы, как яичная скорлупа.
— Когда-то у меня была сила, — с
— Что сгорело, того не восстановишь.
— Я не сгорел.
Старик окинул его еще одним проницательным взглядом.
— Кто посмел украсть силу у тезара? — усмехнулся он.
— Она была отдана, и когда-нибудь я найду способ вернуть ее обратно.
Старик хмыкнул и заметил:
— Если у тебя не хватает смелости попросить о том, что принадлежит тебе, никто тебе не поможет, — он встал, завернувшись в свой длинный плащ.
— Я пришел говорить не о себе, а о Трезе.
Старик вскинул голову.
— Это все равно, — усмехнулся он. — Если ты ничего не знаешь, я не могу помочь тебе.
— Это не все равно, — возразил Палатон. — Существуют наследие, Дома и судьбы, о которых я ничего не знаю.
— Тогда зачем ты пришел сюда?
— Чтобы найти своего отца.
Тишина в храме стояла так долго, что Палатон начал слышать биение своего сердца, а затем старый чоя глубоко вздохнул.
— Ничем не могу тебе помочь, — старик медленно повернулся и взглянул на каменную стену, как будто видя расположенный за ней музей. — Ты должен помочь себе сам, — он вышел, шурша длинным плащом, и его узловатая, сутулая фигура напомнила Палатону гигантского паука.
Глава 23
— Чирек — один из моих лучших и преданных служащих, — подчеркнуто повторил Гатон. — Он не мог увезти Рэнда.
Йорана терпеливо повторила все, что уже говорила не раз, и добавила:
— Есть надежда, что это исчезновение вполне невинно. У меня нет желания начинать беспорядочные поиски.
— Беспорядочные! Зачем Чиреку портить всю свою карьеру? Что могло ему понадобиться от Рэнда? — Гатон покачал головой, и его волосы свесились надо лбом. Министр небрежно убрал их. — Ты уже связалась с Палатоном?
— Я не могу это сделать, — спокойно ответила Йорана. Она даже не пыталась. Она представляла, по какому делу уехал наследник, и понимала, что едва он обо всем узнает, сразу же вернется искать Рэнда. Йорана надеялась отыскать человека и доставить его во дворец не позже, чем в этот же вечер. — Думаю, следует держать это событие в тайне — так будет лучше для всех нас.
Гатон устал и рухнул в кресло. Он приложил руку к груди, где его старое сердце иногда билось так же неровно, как у Ринди, и задумался, стоит ли вызывать врача. Он с трудом сглотнул.
— Делай то, что считаешь нужным, но держи меня в курсе. Я не хочу объяснять появление еще одного трупа. У нас и так достаточно неприятностей с теми тремя, увезенными в лагерь. Новое событие может вызвать мятеж, и на этот раз простолюдины спалят весь город, — он задумался. —
Йорана кивнула. Та часть дворца, которую занимали служащие, была весьма обширна, но в ней не удалось найти ничего подозрительного, и ауры свидетельствовали, что Чирек уже несколько дней не бывал у себя. Если бы Йорана знала, где жила Дорея, возможно, она сумела бы установить, где Чирек проводит вечера, но пака ей этого не удавалось. Не имея доказательств, она ничего не сказала Гатону о явной связи этих двух чоя. В конце концов, это было не его дело. Обеспечение безопасности лежало на ней. Когда все факты подтвердятся и причины откроются, она сможет сообщить министру все, что ей известно.
Йорана собралась уходить, но Гатон поднял руку, останавливая ее. Дрожь этой руки изумила Йорану, и видимо, это изумление выразилось на ее лице, ибо Гатон быстро уронил руку и сжал кулак.
— Сегодня утром Паншинеа оставил для меня сообщение. Его влияние в Союзе быстро исчезает. ГНаск выдвинул официальный протест против нехватки пилотов, требуя передать Союзу секрет тезарианского устройства и принуждая Чо начать подготовку пилотов и штурманов других народов. Паншинеа считает, что единственный способ успокоить Союз — самому вернуться на Чо под предлогом коренных изменений в системе летных школ.
— Но Палатон уже начал эти изменения, — возразила Йорана и тут же остановилась, оборвав себя.
— На Чо не может быть двух императоров, — сдержанно напомнил Гатон.
Йорана вспомнила слова прорицательницы.
— Но что будет с Палатоном?
— Паншинеа отстранит его от дел, а может, отошлет на Скорбь, хотя я попытаюсь убедить его не делать этого. Палатон не питает особой привязанности к Чертогам Союза. Вряд ли ему понравится подобное назначение.
— Он — пилот, — возразила Йорана. — Если кто-нибудь и способен разобраться, что происходит в летных школах, так только он. Паншинеа ничего в этом не смыслит.
Гатон моргнул, как будто не расслышал ее, и медленно произнес:
— Я предложил в качестве замены Риндалана. Как только его здоровье улучшится, он сможет убедить всех этих абдреликов и иврийцев. Он сочетает в себе мудрость и достоинство, как никто другой.
— Ринди?
Гатон кивнул.
— Он уже знает об этом?
— Я беседовал с ним сегодня утром. Эти возможности… заинтриговали его. Доктор Ниневер говорит, что он уже способен путешествовать, но должен пройти восстановительную терапию в течение еще одной недели, и, вероятно, ему придется ходить только с помощью трости.
— Значит, он не отказался.
— Да, — Гатон улыбнулся. — Кажется, эта перспектива его обрадовала.
Разумеется, Йорана помнила, как и все прочие, что они могли лишиться Ринди, и подобная поездка на Скорбь насторожила ее. Как Паншинея мог решиться на такое, зная о преклонных годах Ринди?
Палатон лишится еще одного помощника. Чем больше она размышляла об этом, тем больше понимала намерения Паншинеа. Он постарается отвратить от Палатона всех теза-ров, Ринди, простолюдинов, так, чтобы тому было неоткуда ждать поддержки. И тогда император сможет достичь цели без труда. Никто даже не заметит, если Паншинеа решит прикончить Палатона.