Несусветный эскадрон
Шрифт:
Несколько выстрелов все же прозвучало. А затем произошло то, чего Ешка и желал. Всадники понеслись вдогон!
Адель чуть было не вскрикнула – да вовремя зажала себе рот рукой.
– Уводит… – еле слышно выдохнул гусар.
Адель с Мачем и без того поняли – Ешка отвлекал улан от своей кибитки и своих цыганят. Заодно и от эскадрона…
– Жеребец, – отняв руку ото рта, прошептала маркитантка. И сразу же воскликнула в отчаянии: – Жеребец!
– Повесят… – Сергей Петрович сказал это сперва как-то неуверенно, а повторил, как и Адель, звонко, убежденно: – По-ве-сят!..
Мач
Конь под цыганом был замечательный, великолепный прямо конь, да только в прусской седловке, что и обнаружится, когда Ешку удачным выстрелом скинут с седла. Темная история с нападением на фуражиров даст особый оттенок невинному, вроде бы, цыганскому конокрадству, и – прощай, Ешка! На войне в таких случаях долго не рассуждают.
Надо отдать должное Сергею Петровичу – стоило ему осознать, в какую беду угодит сейчас цыган, как он немедленно, совершенно не рассуждая, дал Аржану шенкелей. Конь принял было в галоп, но тут сбоку налетела Паризьена и прижала гусара вместе с Аржаном к дереву, сбив весь галоп к чертовой бабушке.
Гусар резко повернулся к ней. Глаза встретились.
Она хотела спасти!
А он не мог принять такого спасения!
Ешка во весь опор летел по большаку, развевались драные полы длинного кафтана, он вовсю работал поводом, но у пруссаков кони тоже были неплохие, и вот уже выбились вперед двое самых толковых всадников, уже изготовились стрелять по его спине…
Обернуться бы преследователям! Хоть на мгновение!
Не по утоптанной дороге, а по траве придорожной нагоняли их три всадника, причем один был всецело занят лошадью, не доводилось ему участвовать в таких скачках, а двое, более привычные к конной потехе, тоже достали пистолеты.
Первые две пули достались тем, кто скакал в хвосте конного отряда.
И опять произошла схватка, но куда более яростная, чем с фуражирами. Опять звенел металл, взвизгивали кони, вскрикивали мужчины, и опять эскадрону удивительно повезло. Сергей Петрович, великий мастер сабельного боя, раскидал немало противников, блеснула умением и Адель, даже Мач, схватившись с таким же опытным, как и он сам, мальчишкой в мундире, исхитрился одержать верх. А Ешка вроде бы и удара ни одного не нанес, но так изворачивался, что двое бойцов, норовя зарубить его саблями, то и дело, сталкиваясь, калечили друг друга.
В конце концов кони разнесли врагов в разные стороны.
Они встали на дороге в полусотне шагов друг от друга, переводя дух, готовые к новой схватке. И тут издали опять прилетел копытный перестук.
– Отступаем! – приказала Адель, хватая за повод Аржана и разворачивая его. – Ну? Серж! Враг же за спиной!
– Враг за спиной? – не совсем понимая, повторил гусар и отдал звонкий приказ: – Ну, тогда – вперед!!!
Эскадрон унесся и сгинул в облаке пыли.
Ни у кого не хватило ума обернуться и посмотреть, кто присоединился к погоне. А были это черные уланы…
И они гнали эскадрон долго, очень долго, так что Мач уже признал знакомые места, и повел лесной тропой, но лесок был невелик, прорезан просеками, и враги увидели, где именно мелькнули четыре
И загнали. И стало это ясно даже Сергею Петровичу, хотя бравый гусар старался не терять беззаботно-отважного вида.
Боеприпасу было немного. Хотя эскадрон спешился, хотя присмотрел в буреломе какое ни есть укрытие, долго бы там продержаться не удалось.
– Со всех сторон, кажись, окружили, – спокойным голосом сказал Сергей Петрович. – Мач, а что там, за опушкой?
– Поляна и обрыв крутой, – отвечал расстроенный Мач. – Земля прямо торчком встала. Там и пешком не сползешь!
– А справа?
– Такая чащоба, что не продерешься.
Ему было стыдно показывать свою растерянность при столь уверенном и хладнокровном командире. А командир подумал, подумал при общей тишине – и вдруг объявил весело:
– Ну, что же, други, вот и настал последний бой нашего эскадрона!
И улыбнулся гусар, переводя взгляд с Адели на Мача, с Мача на Ешку, с Ешки опять на Адель.
Паризьена пожала плечами. Ешка нахмурился.
– Еще ни один цыган в конном строю не погибал, – буркнул он.
– Однако ж придется, – гася улыбку, сурово сказал Сергей Петрович. – Не ждать же, пока они нас тут перестреляют, как куриц. В этом проклятом лесу с лошадьми и укрыться-то негде. Так что одно осталось – как учил Александр Васильевич, вперед!
Как ни тоскливо было в эту минуту эскадрону, а усмехнулись все – видно, Сергей Петрович без имени Александра Васильича и помереть не умел.
– Мундштучь, садись! – приказывал между тем гусар, даже не спрашивая, желает ли эскадрон вместе с ним погибать в безнадежной атаке. А этом-то он как раз почему-то не сомневался.
– Проверьте пистолеты, дети мои! – напомнила Адель Мачу и Ешке. – Уж коли на тот свет, так со свитой!
Сергей Петрович вскочил в седло, разобрал поводья, задумался. Вспомнил он Наташеньку и мысленно попрощался с ней. Паризьена же догадалась об этом, и больно стало ей от мысли, что лишь смерть может она разделить с любимым. Но гордо вскинула голову упрямая француженка – уж тут-то, в лесу, принадлежало ей безраздельное право последней в мире замереть от пронзительного взгляда синих глаз! И сочла она это за главное счастье, подаренное ей судьбой.
Мач не верил, что весь этот бурный денек и впрямь может окончиться смертью. Ему казалось, что даже в самом худшем случае всего-навсего поймают его, приведут в баронскую усадьбу, а там на конюшне получит он немало, но все же через неделю уже будет вполне здоров и бодр…
А в чащобе между тем шла тихая, но бешеная склока.
– Так они же и гибнут за свободу!.. – шипела Тоол-Ава. – Они не хотят попадать в плен – вот, выходит, и гибнут за свободу!..
– Вовсе нет, это они за свою собственную свободу гибнут, это совсем не то!.. – возражала Наар-Ава, поглядывая сквозь ветки на эскадрон.