Нет моей вины
Шрифт:
— Понятно. Надеюсь, рамку новую поставят теперь. Гром же грянул, мужику пора креститься.
— Про рамки тоже пишут везде. Обещают менять, не ждать следующего прецедента.
— Отлично, — он немного устал говорить, но ему хотелось продолжать разговор с Катей. А то вдруг она исчезнет? Вдруг это сон?!
— Давай попробуем встать и дойти до туалета, Артём?
Он открыл глаза и встретил её взгляд. Сегодня у неё не было спокойных и безмятежных глаз. В них было столько
— Давай.
Наверно, это неправильно, несправедливо и малодушно, но ему не стыдно принимать помощь от Кати. Это всегда так было. Он вечно пользовался её добротой. И не только он.
Он очень устал, пока они ходили в туалет, находившийся тут же, в палате. Очень устал. Даже молчал целых три минуты, когда лёг обратно в кровать. Катя опять взяла его руку в свои ладони.
— А что, сегодня уже четверг?
— Да.
— Почему я ничего не помню?
— Действие лекарств. Тебя перевели из реанимации ещё вчера вечером. Ты просыпался ненадолго, просто забыл.
Они немного помолчали. Катя легко гладила его руку, и ему хотелось, чтобы это не прекращалось никогда.
— И как там в Испании? — всё же не выдержал он.
— Солнечно.
— Это и так понятно, я о другом. Как там Алехандро Дуэнос-Хименес?
— Понятия не имею. Мы не виделись, прилетали ненадолго. У Лены внук родился. Забудь об Алехандро. Он общается с Серёжей время от времени, но у него давно семья, четверо детей мал мала меньше.
— Я не могу забыть о нём.
— Почему это?
— Потому что он сделал то, что должен был сделать я. Должен был, но я своими руками отдал Дуэносу-Хименесу единственную женщину, которую любил.
— Артём, не надо!
— Надо, надо! — он заговорил громче и снова попытался сесть, но Катя опять настойчиво уложила его обратно на подушку. Как это ей удаётся?!
— Своими руками отдал единственную женщину, которую любил. Своими руками убил единственного ребёнка, которого смог зачать! И чуть не убил тебя!
— Артём! Зачем ты?! Это всё пережитое…
— Такое нельзя пережить, Катя!
— Можно! Почти всё можно пережить! Почти! Любые раны рубцуются, даже самые тяжёлые, но для этого нужно время. Я так поняла, Жора всё же пришёл к тебе? Вот гад, обещал же! Хотя…он и раньше не блистал честностью, а теперь такая деградация, что мама не горюй!
— А что, он и у тебя был?!
— Да, в тот день, когда мы улетали.
Суворов вздохнул.
— Нужно время, говоришь, — задумчиво заговорил он. — Пятнадцать лет жизни коту под хвост. То ли жил, то ли не жил. Не там, не с теми, ни о чём. Ничего не достиг.
— Неправда, Артём! Ты на сто процентов состоялся в школе! Тебя безмерно уважают подчинённые,
Катя так горячо говорила, что захотела пить. Выпила стакан воды.
— Пить хочешь, Артём?
— Да. Из твоего стакана.
Она опять помогла ему чуть приподняться и попить. Поставила стакан на тумбочку, продолжила свою речь:
— Везде женское воспитание: в семье, в садике, в школе… На дополнительных занятиях. Но ведь мы растим не только женщин, но и мужчин! А растить и воспитывать мужчин должны мужчины, своим примером!
— Они обожают меня, потому что плохо знают! — горячо возразил Артём. — Каким примером, Катя? Чему может научить размазня, тупой самовлюблённый баран и детоубийца?!
— Артём! Не говори так! — Катя сильнее стиснула его руку, и он вдруг тоже сжал её руку в ответ.
Отчаянно вглядываясь в её глаза, зашептал:
— Катя! Пожалуйста, соври, что простила меня! Прошу тебя, Катя! Соври, Катя! Скажи, что простила меня!
Он повторял одну и ту же фразу, а голос его становился всё громче. Катя увидела, как из уголка его глаза быстро вытекла слеза. Рука, сжимающая её руку, дрожала.
— Катя! Катя! Не уходи! Не оставляй меня!
Она быстро нажала кнопку возле его кровати, и через пять минут Артём уже опять спал, на этот раз после укола с успокоительным. Он спал, но продолжал сжимать руку Кати.
Глава одиннадцатая
Артём проснулся глубокой ночью. Он понял это, не глядя на часы. В палате горел нижний свет.
Катя была здесь. Ему не приснилось то, как она держала его за руку, и они разговаривали! Разговаривали, почти как раньше. Катя не убегала и не отталкивала его.
Значит, это всё правда!
Сейчас Катя спала на кушетке в углу палаты, укрывшись простыней.
Она второй день с ним… Она не оставляет его.
Так. Нужно попытаться самому уже добраться кое-куда. Не вечно же Катя будет водить его!
Он осторожно сел. Бок под рёбрами болел, но терпимо. Главное, не делать резких движений. Немного посидел и осторожно встал, держась рукой за прикроватную тумбочку.
Он не знал, что Катя не спит, а просто лежит, наблюдая за ним из-под ресниц и находясь в состоянии боевой готовности. Если что, она сразу кинется на помощь. Но если может сам, лучше пусть делает всё сам.
Катя выспалась вечером, пока Артём спал после успокоительного. Потом сходила в душ, немного почитала. Подумав, что Артём проспит до утра, решила прилечь.