Нет повести прекраснее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте
Шрифт:
— Наша гостиная стала уютнее, не стыдно, когда гости приедут, будем топить в холодную погоду. Англичане любят камины, — Открытый был доволен.
— Мы не англичане, наш брат больше печки любит, потому что зима холодная и она лучше греет помещение. А мы объединили вместе и то, и другое, переплюнули англичан.
— Верно говоришь! — Открытый засмеялся. — Пойдем на кухню, посидим, отметим.
На кухне был накрыт стол, Открытый постарался: банка шпрот, колбаса, соленые огурцы, селедка, водка, две стопки. Сыроежкин вымыл руки
— Думаю, что вы будете довольны. Если возникнут проблемы, то сразу же ко мне, разберемся, исправим, — он открыл бутылку и налил в стопки. — Я впервые делал печку-камин, литературу прочитал, узнал всякие тонкости. Не всякий согласится.
— Согласен, не всякий, — Открытый поднял стопку. — За завершение, долго дело тянулось, но пришло к концу, — он отпил чуть-чуть. — Все пить не буду, за рулем и на работе голова должна быть ясной.
— Понимаю, Петрович, держись за работу, нам, мужикам, нельзя без труда, — он положил на тарелку шпроты, селедку, взял несколько кусков колбасы. — Поставил точку на этой работе, теперь надо молиться, чтобы моя фабрика заработала.
— Ешь, ешь, не стесняйся, — благодушно предложил Открытый, который был рад, что больше не нужно напрягаться и думать, когда же все закончится.
— И у меня настроение поднялось, скажу честно, деньги получил, жена приедет, ей часть дам, не кормить же ей меня все время. Домой хочу съездить, у меня есть дружок, которому я должен. Ты не знаешь, что значит перебиваться. Как-то стыдно перед дочкой, женой. А ты, разведчик, больше пить не станешь. Обижаешь, как же так!
— Не обижайся, завтра рано уезжаю, сейчас с этим делом на дорогах строго.
— Говори, говори, мы люди не гордые, не обидимся. Скажу тебе честно, будь ты попроще, к тебе люди и потянутся.
— Они ко мне и так тянутся, я не вредный. Что значит быть простым, Васильевич? — Открытый изменил тон на резкий.
— Отвечу — не задаваться, быть на уровне с другими людьми, не обижать людей труда, — Сыроежкин был доволен ответом.
— Я тебя не обижал, если обидел — скажи, — Открытый смотрел твердо.
— Ничего я тебе не скажу, ты не поймешь. Странные у нас складываются отношения.
— А чего странного? — Открытый задумался, что он сделал не так.
— Я имею в виду наших детей, Петрович, они ведь подружились, — Сыроежкин изменил тон и стал грустным. — Неужели ты за их дружбу не выпьешь?
— Пусть дружат, — отрезал Открытый, — я не против. А пить не буду.
— Если не возражаешь, я допью твою рюмку, осталось немного, чтобы не пропадало.
— Допивай, пей за дружбу детей.
— Алка моя — девушка скромная, нельзя ее обижать, — Сыроежкин залпом выпил и крякнул.
— А разве Саша ее обижает? — дерзко спросил.
— Не жаловалась, но я отец и боюсь, — тихо произнес Сыроежкин.
— А чего бояться-то, Сашка у меня парень неплохой. Я его не балую.
— Он — парень, а она — девушка, она всегда в ответе, очень она у меня скромная, не испорченная, — сказал загадочно Сыроежкин.
— Я спрошу у своего, чем он ее обижает, — Открытый задумался.
— Сейчас может и не обижает, а потом чехарда начнется.
— Какая еще чехарда? — Открытый встал.
— Жизнь так устроена, Петрович, разведка тебя ничему не научила? — продолжал таинственно Сыроежкин.
— А при чем здесь разведка? Не понимаю.
— Брось придуряться, посты занимал ответственные, а они же дети, — намекал Сыроежкин.
— Я догадываюсь, о чем речь, Сашка у меня не такой, он хорошо воспитан, — Открытый засмеялся.
— Ничего смешного, спасибо за угощение, селедка отличная, сыну надо быть бдительным, — Сыроежкин встал. — Я пошел, до свидания.
Загадочный запах
Открытый пригласил к себе гостей, брата и племянника, попарится в бане, на шашлыки и просто отдохнуть на природе. После парилки они сидели в предбаннике, пили пиво, минералку, ели креветки и рыбу. Все были довольны, что выбрались на дачу.
День был прохладный и пасмурный, было душно в предбаннике, они даже дверь открыли и выходили на воздух, чтобы освежиться.
Брат был моложе на пять лет, они были похожи, а с возрастом сходство усиливалось. Вячеслав Петрович был худощав и выглядел моложе. Брат Иван с возрастом располнел, хотя в молодости был очень худым. Племянник Максим был таким же худым, как его отец в молодости, ему было 25 лет, у него были длинные темные волосы, которые он сзади завязывал лентой. Максим походил на мать, а голос был, как у отца, их путали по телефону.
— Когда же ты все-таки найдешь себе подходящую девушку? — подковырнул племянника Вячеслав Петрович. — Мой-то сынуля уже обзавелся подружкой.
— В его возрасте у меня тоже была подружка Люба, — напомнил Максим, — первые чувства мимолетные и не серьезные. Я ушел в армию, ты же знаешь, она обещала ждать, мы вначале переписывались. Потом она нашла Мишку Отрокова, который уже отслужил, он предложил выйти за него. Эта вертихвостка дала согласие. Вот и вся история. Сейчас у них растет сын. Были у меня подружки, но ничего хорошего. Только их и развлекай, очень расчетливые девушки.
— Какой ты, однако, серьезный! — пошутил Вячеслав Петрович. — Завышенные требования, много, наверное, хочешь. Надо искать хорошую хозяйку, эта станет и ответственной матерью.
— Я таких не встречал, нет подходящей, — Максим допил бутылку пива, поставил к стене, где стояла много бутылок. — Сделаю еще два захода и достаточно.
— Какие у тебя планы на отпуск, а то можешь здесь пожить, — предложил дядя.
— Поеду за границу, в Италию. Здесь мне пока скучно, — Максим встал и потянулся.