Нетопырь
Шрифт:
А в следующую секунду молодой человек понял, что сидит за столиком один.
И солнце легкой тишиной осыпает стул напротив.
Летний свет…
Глава XVII
Помнить все… Пройти под каскадами ивовых ветвей, ласкать губами обезумевшую нежность солнца, раскинуть руки навстречу высоте неба…
Впитать в себя этот мир, какой он здесь, сейчас, в этом веке… Шептать и не понимать, слова какого языка рвутся с его губ: венгерский? Четырнадцатого или восемнадцатого
Единственная жизнь, в которой ему подарили возможность быть собой настолько, насколько вообще это возможно. Помнить столько же, сколько и Лиза…
Увидеть ее… Просто еще раз увидеть ее…
Попрощаться.
Она выбрала жизнь в смерти, и не его вина, что он не может преодолеть себя и стать подобным ей!
Пусть будет счастлива, а он проживет эту, последнюю, отпущенную ему жизнь.
И пусть за Порогом его ожидает, что ожидает!
Быть может, ему еще придется разыскать тот Сад, что глубоко под огнями Ада…
Как отгорает заря! Давно ли он замечал ее?.. Как нежно переливаются краски заката: алый, золотой, печально-пепельный, лавандовый… Грустное великолепие… И ветер облачными лентами вплетается в гривы вечера…
Вот густой темной краской заполняет воздух медленно стекающая ночь, прозрачной чернью ложась на акварель мира, и загораются звезды…
Которую из них древние называли Люкифер?
Свет несущая?..
Звезда двух зорь.
Под ее лучами сплетаются мрак и свет, жизнь и смерть, радость и горечь, обретение и расставание…
Нет, ее вряд ли можно увидеть в этих небесах…
Сияющая над Прямым Путем, уводящим за круги этого мира…
Прощай, прощай, любовь моя вечная.
Лайнелл шел, сунув руки в карманы брюк, пиная камешек по дороге. В тишине мягко и далеко разносилась музыка начинающегося праздника, что-то весело кричал в микрофон ди-джей, и под ветвями деревьев пульсировало в такт эхо.
Зажигались зеленые фонари, раздавались всплески смеха, со всех сторон спешили на праздник, обгоняя преподавателя, шумные, красочно одетые компании подростков. За оградой сквера уже взлетали в воздух разноцветные змейки серпантина и облачка конфетти.
Совсем стемнело.
Лайнелл стоял под ветвями ивы и лихорадочно всматривался в толпу, пытаясь увидеть Елизавету. Хотя бы издали. Попрощаться…
Воспоминания… Благо это или проклятие?..
Как он впервые увидел ее…
Хрупкая девушка на трибуне турнира, в два раза его моложе — и в тот же миг он понял, что нашел даму, которой может служить всю свою жизнь…
И не одну, как оказалось.
И как Лиза читала ему вслух при свечах, сидя в легкой ночной сорочке на постели, как звонко и переливчато, немного по-детски, звучал ее голос, когда она декламировала сразу «за всех»…
И как в той, далекой, жизни, в которой его звали Констаном, ему было приятно засыпать, чувствуя прижавшуюся всем телом возлюбленную…
И как Владу было больно видеть мучительное одиночество в глазах Елизаветы, тоску по любви…
И какое недоразумение лежало в основе их конфликта!
Сны…
Всего лишь сны.
Древние и вечно юные ветры и сейчас гоняют травяные волны на цветущих прикарпатских лугах, как и в те дни, когда они гуляли там с Лизой, и будут гонять, когда Лиза пройдет по ним с другим спутником…
Прощай, любовь моя.
Я не могу пойти с тобою, прости, Лиза.
Прости и прощай.
Будь счастлива…
Из раздумий его вырвали весьма и весьма бесцеремонно: дернули за рукав.
— Не пригласите девушку на танец? Я скучаю!
Юная красавица в костюме цыганки с совершенно подростковым вызовом смотрела на него. Бутафорские серьги из кошмарной золотой фольги, размером с хорошее тележное колесо, к счастью, все же терялись в буйных кудрях черного парика, увенчанного бумажной розочкой. Платье являло собой наповал убивающую смесь кричащих цветов: зеленых, желтых, красных и черных.
Было бы безвкусицей, если бы не сливалось так гармонично с неистовым огнем ее огромных глаз: жгучих и нежных.
Такою, верно, была Кармен…
На хрупких запястьях бренчали браслеты.
И девочка настойчиво тянула приглянувшегося ей мужчину в круг танцующих.
— Если вы не хотите танцевать, чего ж вы тогда пришли?.. — с просыпающимся кокетством поинтересовалась она.
Лайнелл пожал плечами.
— Вы ведь физкультуру у нас преподаете? Я поспорила, что приглашу вас и вы не откажетесь! Выручайте!
— С какой стати?.. — поддразнивая, не удержался учитель от смешка. — Сама заварила, сама и расхлебывай.
— Ну пожалуйста! — взмолилась школьница, сложив ручки. — Я вас очень прошу! Всего один танец! Ну, мистер Фоулн, пожалуйста!
Ее еще совсем по-детски пухлые губки сложились таким очаровательным бантиком, что не выдержала бы и статуя.
Их захлестнул веселый водоворот танцующих.
«Цыганка» была просто великолепна: она вертелась, изгибалась — гибкая, как прутик, — легко и уверенно задавала в танце тон… И только пышные юбки мелькали, разлетаясь от всей этой неистовой пляски.
Настоящий цыганский танец, адаптированный к современной дискотеке!
— Где ты научилась?.. — совершенно искренне поинтересовался молодой человек.
— Дома, — ответила небрежно девчонка. — А вам что, не жарко в куртке?..
Под курткой у Лайнелла был спрятан пистолет с серебряными пулями, он так и не выложил его…
— Нет… — немного растерянно пожал он плечами.
— Идемте! — вдруг решилась его «дама». — Купим мороженого!
— Ну, мороженого, так мороженого…
Похоже, искать Лизу бесполезно. Такие существа являются, когда пожелают.