Неучтённые миры
Шрифт:
— Сонар показывает их только тем, кто отбивается от рук. Устрашающий фактор для обладателей Дара, что не идут на контакт.
— Умм… — бессвязно протянула я.
— Мне не стоило говорить о Визире.
Я мотнула головой.
Слушать не хотелось.
— Он не чувствует боли, — продолжал Никий, игнорируя мои мысленные пожелания. Его слова безжалостно дробили дырку в плотине, выстроенной из защитных механизмов. — Никто из них. Пойдем покажу. Да не стой столбом.
«Нет. Не сейчас. Я хочу продлить
Это как при порезе. В кровь выплескиваются эндорфины, и, хотя рана кровоточит, какое-то время совсем не больно.
— Черт с тобой, — буркнула я в дорожную пыль.
Городской пейзаж окрасился радужными бликами, игриво скачущими по зеркальной облицовке. Если бы не сгустившаяся желтизна на небе, можно было почти наслаждаться видами разлагающегося Деополиса. И не думать…
На этот раз, чтобы добраться до тайн Окры, мы спустились на несколько этажей вниз. Помимо обычных вентиляторов, гоняющих затхлый воздух по кругу, по стенам ползли огромные коробы вытяжки. Выше они выводились наружу, ползли по стенам и, уходя вверх, выбрасывали в воздух белесый дым. Просачивался ли тот сквозь купол или оседал в легких, оставалось только гадать.
Минуя людей в защитных костюмах, мы оказались в очередной лаборатории. Я уже запуталась в хитросплетении коридоров и логике организации секторов. Никий же, как будто демонстрировал интерьер любимой многокомнатной квартиры.
— Вот, — указал он на разноцветные ягоды в колбах.
Ему пришлось повысить голос. Иначе, среди качающихся насосов и шипения баков, его было не расслышать.
— Похоже на клубнику, — оценила я растение, отгороженное стеклом.
Плод имел диковатый розовый цвет.
Невероятно похожий на тот, что стекал по тонким прозрачным трубкам в тело человека в башне.
— Ягоды роа. Расцвели после Тихого Дня. Они как питательный раствор. Эти, — указал он на бледно-коричневые сморщенные плоды, — содержат в себе большое количество витаминов. Их подмешивают почти во все блюда. На вкус штука противнейшая, но польза неоспорима.
— Серые парализуют? — вспомнила я оперение дротиков, будь они прокляты. — А синие обладают взрывчатыми особенностями. Ими вы смазываете иглы?
— Из них готовят нужные препараты. В чистом виде роа имеют меньший эффект. Теперь понимаешь? Те люди не страдают. Им даже хорошо. Они пребывают во сне и снится им что-то хорошее.
Клубничная газировка в пластиковых трубках.
— Вы держите людей под наркотой в бессознательном состоянии, — процедила я сквозь зубы. — Да, Ник, это все меняет.
— Никий, — поправил он.
Поверх нароста притупленной реальности появился зуд. Злость потеснила налет отвращения, и я поинтересовалась:
— Да-да. Вот скажи, смотрю я на все это, и думаю, кого вы так сильно прогневили, чтобы докатиться до жизни паразитов? В самом деле, не понимаю. Кто ваши боги, Никий? Кому вы так плохо молились, что пришлось прятаться от всего мира под стеклянной ловушкой?
Виноватое лицо Никия мгновенно посерьезнело.
— Нет никаких богов.
— Хорошо, их нет. Есть один единый бог, — привычно согласилась я. — Что у вас с ним за дела? Я ни одной иконы за все время не увидела. Я имею в виду, эй, у вас грянул апокалипсис, разве не самое подходящее время обратиться к создателю за спасением? Секту в конце концов создать.
Что такого не поделил местный бог с пантеоном Центра, что никто не удосужился отправить Избранную в помощь. А если отправили, то под каким камнем прячется горемычная землянка?
— Анна, ты видела город. Похоже, что у нас есть бог? — Очень спокойно спросил мужчина. Даже немного мягко. Будто имел беседу с душевнобольной.
Хэй!
— Сейчас может и нет. Но кому-то же молились ваши предки, — не отставала я, тоже переходя в нарочитую мягкость. — Духам леса, берегине, полуденной деве, мужику с намасленным торсом и молнией.
Никий скрестил руки. Взгляд забегал по стекляшкам за моей спиной.
— Ненавижу затрагивать эту тему, — процедил он сквозь зубы. — Все словесные закавыки лучше даются Сонару.
Ну так и я бы теологический спор доверила Врагу, а не себе. Но, что имеем.
В десятке метров остановилась фигура в спецкостюме. Заметила нас. Что-то пробубнила и угрожающе потрясла кулаком в воздухе.
— Эээ, да, вообще-то вход сюда воспрещен.
Мы поспешили ретироваться. Одно дело свою работу прогуливать, совсем другое — мешать остальным. Тут и колбой по затылку отхватить можно.
— Я религиозно открыта, — честно заявила, когда мы вернулись к сырости обшарпанных коридоров. — Чему бы вы там ни поклонялись, отнесусь без насмешки. Разве что у вас каннибальский культ, тогда я хочу внести в пищевую карточку поправки.
Никий заглянул за угол. Убедился, что никого нет и нам не помешают, ответил:
— Богов нет. Не существует всемогущего божества, что сотворило мир. Его нет, не было и не будет.
— Ну да, ну да. В вашем мире нет богов, и вы сами эволюционировали из куропаток.
— Богов нет вообще, — твердо сказал мужчина. Говорил он, глядя мне в глаза, а рука вот дежурила у пояса с оружием. Я что, по его мнению, брошусь на него в религиозном экстазе фанатика? — Ни в одном из миров. Это суеверия. Религия лишь забавный феномен, отупляющий людские умы и удерживающий социум в темных веках.
Очень захотелось обратить внимание, что остальные миры, запертые в стагнации религий, не прятались под куполом и не питались по талонам. Но я обещала открытость.
— Как тот, кто видел фоморов и магию не верит в богов?