Неучтенный фактор
Шрифт:
– Мама! Что с ней?! – воскликнул Даниил, внезапно все вспомнив.
– Ничего, – ответила Норма. – Мы немного поулыбались друг другу, и все.
Даниил даже не захотел представлять, как именно происходил и чем закончился столь устрашивший его обмен любезностями, начало которого он имел несчастье наблюдать давеча. Только спросил: «Она жива?», на что Норма кивнула. Даниил облегченно вздохнул – он, как и остальные его коллеги, безоговорочно доверял ей. Надежность стиля работы Нормы не обсуждалась – равно, как и ее временами пугающая правдивость. Ослабевшие коленки Даниила сами посадили его на мягкую кровать. Он опустил голову и произнес:
– Что теперь меня ожидает?
– В смысле, за то,
«А мама у тебя есть?» – всплыла в голове фраза из детства. Он только теперь почувствовал в этом простом детском вопросе скрытую угрозу и предупреждение. И еще, пожалуй, тоску. Тоску ребенка, оставшегося без родителей.
– Вижу, ты не в очень хорошей форме. Но задание не может быть провалено. Так что соберись.
– Да. Да, конечно… – пробормотал Даниил, судорожно проведя рукой по лицу. Голос Нормы продолжал монотонно:
– Никто из отдела не может выполнить подобную работу здесь. В том числе и я. Никто, кроме тебя. Это охраняемая земля. Если ты понимаешь, что это значит…
Ну да, Даниил слышал, что в некоторых областях огромного СССР очень трудно работать. Причем невидимые границы «охраняемых земель» часто обозначались весьма причудливо, вопреки всякой логике. Один из его коллег после очередного задания вернулся с совершенно безумными глазами и такими же фантазиями. Рассказывал то про какого-то огромного старика с белой бородой, то про лысую женщину в синем одеянии, светящуюся в темноте. Они появлялись ниоткуда в самый неподходящий момент и здорово мешали. Эксперты пришли к выводу, что доктору пришлось иметь дело с духом озера и духом гор. Даниил, никогда не работавший за пределами Москвы, только посмеивался про себя на эти россказни. Призраков ставшего ему родным мегаполиса он считал чуть ли не своими братьями.
– Дело не терпит отлагательства, иначе этого человека вызвали бы в Москву, где у него случился бы сердечный приступ. Ну, или что-то в этом роде. Ни в коем случае нельзя применить прямое физическое воздействие. Время идет, дорога каждая секунда. Ты очень одаренный, но, к сожалению, двойственный. Впрочем, это является и плюсом в некотором роде. В Москве мы отгоняли от тебя твою мать, сколько могли. Ведь ты и сам этого хотел. Часто. За ней другие силы. А ты наполовину…
Даниил изо всех сил наморщил лоб, отчаянно кляня внезапно накатившую на него тупость. Иногда с ним случалось такое – слова собеседника все по отдельности вроде были хорошо знакомы и даже вполне понятны, но никак не желали укладываться в осмысленную фразу. Еле поймав упущенную нить смысла, он услышал:
– …и только благодаря матери ты смог сюда проникнуть физически. Объяснять не буду. Единственное, что могу обещать – сюда она больше не придет. Теперь выполнение задания – вопрос только твоего выбора…
Последняя фраза Нормы заставила его вздрогнуть и совсем очнуться. Даниилу вспомнилось посещение матери перед его официальным согласием поступить на работу в отдел без номера, и тогдашний разговор с ней, так и оставшийся незаконченным. Да, выбор есть всегда… Подняв голову, он увидел в зеркале, висящем прямо напротив, гримасу досады и страха на своем осунувшемся лице. Изображение показалось настолько неприятным, что ему пришлось снова опустить голову. Некоторое время он неприязненно рассматривал свою одежду, и свои новые часы на дрожащих тонких руках. Крепко сжимая пальцы, он подумал, что Норма видит эту дрожь так же ясно, как и он сам, и испытывает то же отвращение. Впрочем, способна ли она хоть что-то чувствовать? Надо бы спросить как-нибудь. А зачем? Он закрыл глаза и совершенно некстати подумал: «Хорошо бы умереть, прямо сейчас…» Стало вроде не так тоскливо. Потом на языке у него завертелся один вопрос. И Даниил не смог удержаться от соблазна задать его, хотя рисковал при этом выглядеть глупо, крайне глупо и нелепо.
– Норма, а что после смерти, ты знаешь? – тихо прервал он наступившее молчание. Прозвучало очень по-детски, довольно беспомощно.
Норма, до этого момента следившая за ним с самым серьезным выражением лица, метнула в его сторону ослепительный сноп красноватых лучей – было видно, что она удивлена; кроме того, вопрос ей не нравился. Обычно она внешне никак не выражала своих эмоций. Ответа Даниил так и не дождался.
– Выпьем? – неожиданно предложила Норма, помолчав. И почти дружеским тоном. – Что ты обычно пьешь? Водку, коньяк?
Даниил пожал плечами. Он устал, но игра продолжалась. Снова только она заставала его врасплох. 3:1. А может, и все десять… Как всегда.
Тем временем Норма встала и посмотрелась в зеркало во весь рост, вероятно, оставшись довольна увиденным. Выглядела она не в пример «тише» того сногсшибательного образа в самолете, но гораздо при этом шикарнее. Сегодня ее вполне можно было бы принять за немного избалованную дочь состоятельных родителей. И когда она произносила следующую фразу, в ее голосе проскальзывали чуть ли не кокетливые нотки:
– Не хотите пригласить даму в бар? Вы угощаете, доктор?
– М-мм… – Даниил окончательно растерялся и решительно не знал, что сказать. Он просто молчал, думая про себя: «Хорош же я буду, в одиночку шатающийся по барам, покупающий по две выпивки, да еще и разговаривающий сам с собой».
Норма отвлеклась от зеркала и обернулась к нему:
– Даниил, ты меня недооцениваешь. – Она со вздохом уселась обратно в кресло. – Я же проститутка из Благовещенска. Сегодня утром прибыла на заработки. Вот, вышла на первое задание. Кстати, мои «коллеги» сейчас реально находятся в номерах деятелей из Москвы…
– Но этого не может быть, – твердо сказал Даниил. – Так не бывает. Это невозможно.
Затем он встал и прикоснулся к ее руке. Рука была теплая и мягкая.
– Высший класс! – только и смог прошептать Даниил. Неожиданно ему стало смешно. Он сходит с ума? Ну и пусть! Разве не весь мир сошел с ума?! Он склонился над ней и поинтересовался самым наглым тоном, на который был способен:
– А как насчет обслужить клиента?
– Утром – деньги, вечером – стулья, – вежливо парировала Норма.
…Бар был почти совсем пуст. Уютный и небольшой зальчик, погруженный в мягкий полумрак, вмещал в себя всего три-четыре крохотных столика и одну очень короткую скамеечку возле стойки. Все было отделано толстыми слоями дерева – потолок, пол, не говоря уже о стенах; даже мебель оказалась сплошь деревянная, местного производства. Дерево бережно заглушало все звуки, что обоим гостям понравилось чрезвычайно.
Бармен, смазливый черноволосый мальчик с очень бледным лицом и тонкими красными губами, обслужил их с молниеносной быстротой. Они расположились в глубине. Даниил сел лицом к выходу, окинул зал профессиональным взглядом и определил наличие только двух скрытых микрофонов. Да и те находились далеко от них и вряд ли сейчас работали. Норма просканировала зал быстро, даже не глядя, то есть наоборот, прикрыв глаза на несколько секунд, затем открыла их и кивнула ему: «Можно говорить». Даниил, понимая, что от него, очевидно, требуется какая-то ответная услуга за сокрытие от вышестоящих инстанций информации о матери, совершенно не представлял, с чего начать разговор, поскольку инициатор встречи, не отличающаяся болтливостью, молчала, как партизан на допросе. Ему все-таки пришлось, набрав в легкие побольше воздуха, взять инициативу в свои руки.