Неудавшийся апостол
Шрифт:
Со стороны этого селения ко мне приближалось пылевое облако. Оглянувшись, я увидел почти аналогичную картину. Два племени схлестнулись в жестокой схватке. Я видел боевые действия, я в них участвовал. Видел многое, но здесь творилось нечто странное. Это не была разумная война за ресурсы или территорию. Это была бойня на истребление. Вооруженные кривыми ятаганами из костей, они рубились с таким ожесточением, словно это и была главная их цель. Не защита родного дома или родных, нет. Бой длился всего несколько минут, по его окончанию племя победителей добило раненых и вернулось в родной стан. В абсолютной тишине. Ни песен победы, ни даже криков радости. Только сейчас я смог разглядеть их более подробно: бронзовокожие, жилистые, выше обычного человека
Потом картина изменилась, я словно коршун, парил под самыми облаками и не видел ничего, кроме красных степей, нескончаемыми потоками по ним носились пылевые облака, сталкиваясь и распадаясь. Племена возникали тут и там, они уничтожали друг друга, плодились вновь, неизменно расширяя границы своей территории, джунгли уступали этим вечно голодным, агрессивным существам. Зеленый массив таял, оставляя после себя лишь кости павших животных и неказистые хижины из палок и бревен. Впрочем, даже этой примитивной архитектуре жить было не долго. Племя, лишенное воинов, отступало перед джунглями, рассеиваясь по станам сородичей. Теперь я уже не был уверен, что земля красная по своей природе.
"Ищи свой дом там!" — всеобъемлющий голос заполнил всего меня. Я вновь оказался в катакомбах древних, вновь меня пронизывали насквозь золотые блюдца глаз неизвестного мне существа.
— Я не такой! — крикнул я в ответ.
Злость вскипела внутри, я схватил пистолет, забыв, что там нет курка. Рефлекторно дернул указательным пальцем, в попытке разбить эти проклятые желтые блюдца. Существо медленно приблизилось ко мне, наклонившись. В голове мелькнула жуткая картина: все мое племя лежит в крови, их изуродованные тела разбросаны по храму, лица полны предсмертного ужаса.
Намек был понят — если я не перестану ходить по этим местам, меня попросту уничтожат. Но отчего вдруг? За что? Последний вопрос я задал вслух, получив вполне исчерпывающий ответ — мне здесь не место. Впервые эта мысль показалась мне страшной. Я попал сюда по ошибке, здесь все происходит по своим законам, чужаку здесь делать нечего.
Когда я, погруженный в самокопание утратил связь с реальностью, платформа подняла меня наверх. Затем был долгий и очень тяжелый подъем, но мои мысли витали в другом измерении. Я чувствовал себя очень странно. Мне все еще виделись золотые линии на ладонях, чувствовалась адская боль в венах. Когда я вновь оказался в Храме Богов, мне представилась совершенно иная картина. Теперь здесь были не боги, а экспонаты. Статуи, уродливые и скорченные, уже не могли поддерживать своды пирамиды, но проклятые, стояли здесь от начала времен и до скончания. Кучка дикарей так и вовсе представилась мне рассадником заразы: по ним ползали вши, клопы и черви. Весь я стал отвращением. Зал наверху, где разместили сотни каменных фигур, выл от боли и желание шевелиться. Они все жаждали ветра, который бы рассеял их оцепенение. Это был самый настоящий кошмар.
— Так, уходим отсюда! Эй, вставайте, придурки! — я пинал дикарей, заставляя их подняться, — С меня хватит! Я больше не буду здесь, я ухожу! И вы идете со мной!
Встал даже отец Аонвы. На удивление, он уже не выглядел таким больным. В полночь или около того, а может быть и вовсе под самое утро, мы покинули город пирамид, углубившись в джунгли. Перспектива быть высосаным сколопендрой мне показалась более приемлемой, нежели соседство с существом, способным уничтожить всех этих людей, способным вывернуть нас наизнанку. Впервые в моей голове я причислил себя к дикарям, я подумал “нас”. И это было странно.
Мы шли ночью, по зарослям. Я был впереди, отчаянно рубил всякое препятствие перед собой. За мной шла Аонва, потом ее отец и все остальные, оставшиеся в живых. Светилом нам служила сфера, поднимающаяся от
V
Только под утро, когда сфера камней уже не могла отражать яростный напор золотого солнца, мы остановились у мелкой реки. Я сел на побережье, на большом валуне. Здесь веяло прохладой и свежестью, мне захотелось спать. Дикари тоже выглядели очень уставшими и потому я позволил им отдохнуть. Точнее сказать, я просто вырубился, под убаюкивающий шепот течения. Не было никаких сновидений, только сплошная тьма. Так мне виделось при пробуждении. Однако, несмотря на это, в душе я чувствовал какой-то неясный страх. Все еще хотелось идти дальше, убежать от великанов, убежать от древних. Теперь их мегалитические строения пугали меня, и если бы я увидел пирамиду среди леса, то непременно обошел ее за несколько километров. Но идти туда, к этим кровавым дикарям я тоже не собирался. Еще мне не хватало так сильно отбрасывать себя в стадии развития. Чем бы я мог там заняться? Естественно, первое время пришлось бы туго. Вряд ли бы я нахрапом взял власть в одном из племен, после чего начал победоносное объединение в орду мясников, а как итог, от голода и жажды наживы, рвануть в зеленое тело джунглей, пожирая все на своем пути. Точно не путь для цивилизованного человека.
Да и возвращаться к тем чернокожим я так же не видел смысла. Тут отнюдь не интернациональный рай. Цвет моей кожи будет самым главным признаком, определяющим мое место. Так что, кучка дикарей вокруг меня — самый подходящий коллектив, который я хотя бы могу подстроить под себя. Со временем.
Вопрос встал глобальный. Что делать прямо сейчас? Идти куда-то дальше, пока нас не истребят дикие звери и болезни? Или вновь спуститься в катакомбы на свой страх и риск? Или устроить свою жизнь так, чтобы обеспечить собственное место, а не искать его? Если бы я обрел бессмертие, то конечно же взялся за последнее. Но я умру. В лучшем случае от старости, лет через сорок. Соответственно, я не могу посвятить себя какой-то первобытной общине, одаривая ее всеми благами цивилизации: письменностью, военным делом, праву. Список этот невелик, но это то, что я реально мог дать. Конечно, сюда могли бы войти начальные знания медицины, географии, физики, математике и многому другому, чему меня учили. Но к чему все это, если речь идет о конкретно моей жизни? Альтруизмом я не отличаюсь, так что думать должен только о себе.
Еще, спустя какое-то время, меня посетило странное чувство. Схожее с тем, когда меня преследовали змеиные глаза. Только теперь это была высокая черная фигура, застывшая где-то на краю сознания. Внутренне я всегда мог определить, где именно находится тот древний, что прогнал меня прошлым вечером. Вероятно, он как-то следил за мной. Не зря же происходили все эти ужасы со светящимися руками. Они до сих пор казались мне тяжелыми. Пальцы шевелились, но заторможенно. Казалось, если я уроню их на камень, то они зазвенят. Для проверки, я даже постучал ими о тот валун, у которого проспал всю ночь. Ощущение было действительно странным. Затем я слегка оцарапал кожу на ладони, чувствовался слабый зуд, а не боль. Еще несколько раз хлопнув рукой по валуну, я решил пройтись.
Племя вело себя как всегда: пассивно. Кто-то еще спал, кто-то лениво шарил по местности в поисках еды. А мне решительно не хотелось отдаляться от катакомб. Я слишком привык к ним, да и очень многое осталось неразгаданным. Для чего колесо? Для чего все эти ответвления из главной шахты? Фигура древнего, с течением моих мыслей, становилась все более громоздкой, она нависала надо мной. Это чувствовалось так же явно, как зной джунглей.
В какой-то момент я был готов убежать от такого прессинга, но потом решил. Окончательно и бесповоротно решил лезть на рожон.