Неугасимый огонь
Шрифт:
– Вот как? – действительно удивилась Анхнофрет, – уже месяц, как я живу среди вас, но и подумать не могла...
– Она не показывается на людях. Её зовут Барсина и она вдова Мемнона. Самого опасного из наших врагов, к счастью, покойного.
– Вдова врага? Так она, вероятно, наложница?
Птолемей кивнул.
– Я думаю, он считает Барсину своим трофеем. Царь редко наведывается в её шатёр. Он не из тех людей, кто дня прожить не может, чтобы не выгулять свой...
Птолемей покосился на Анхнофрет и смущённо кашлянул. Хранительница ничего не ответила, погруженная в свои мысли. Всю дальнейшую дорогу до македонского лагеря они молчали.
Пророчество, как всегда вышло туманным, даже ремту поняли не все, а эллины и подавно, но все же некоторые слова чрезвычайно обеспокоили Эвмена.
"Бесстрастно взирают мёртвые глаза..."
Неужели те, нарисованные возле таранов, что придают боевым кораблям эллинов сходство с дельфинами.
"Звезда катится в бездну. Лучи-иглы напоены кровью. Шестнадцать игл..."
Шестнадцатилучевая звезда украшала македонские щиты. Это она катится в бездну?
Кардиец сразу задал прямой вопрос:
– Царица видела битву? В ней участвовали наши корабли? И... египетские?
Фараон покачал головой.
– Она видела сражение, это верно. Но вряд ли там были эллины. Мерит видела Ири-Херу. Много лет назад Ипи и Мерит были объявлены Вместилищами Душ Херу и Маат. Когда Мерит видит Ири-Херу, она знает, что это её брат. Но мой побратим не мог встретиться с эллинами этим летом, ибо он отплыл на дальний юг.
– Прости, Величайший, – перебила его Анхнофрет, – мы не успели сообщить тебе в суматохе подготовки к празднествам. Ипи уже вернулся в Бехдет, от него прилетела сова.
– Какую весть она принесла? – нахмурился фараон.
– Я не знаю. Сообщение читала царственная. Она была встревожена. Я спросила её, что случилось, но она не пожелала рассказать мне.
– Проклятье! И уже десять дней нет вестей от Нимаатра. Он собирался идти в Пер-Маат, что же могло его задержать? Нимаатра сообщал о схватке с кефтиу, но она завершилась нашей победой.
– Может быть, царица сможет рассказать больше, когда придёт в себя? – спросил Эвмен, – она помнит видения?
– Помнит, – тихо промолвил фараон.
К кардийцу он проникся большой симпатией и уважением, и потому спокойно говорил в его присутствии о вещах, которые совершенно невозможно было открыть иным чужестранцам.
– Тогда подождём, – сказала Анхнофрет.
Однако Мерит, проснувшись, дала понять, что не горит желанием обсуждать видение даже с супругом и уж тем более с эллинами, хотя принесла кардийцу и Птолемею искренние слова благодарности. Она явно была встревожена, кусала губу, но все же старалась держаться с обычным спокойствием и достоинством.
– Что-то случилось с Ипи? – допытывался фараон.
– Нет, с ним все в порядке. Как и с Нимаатра.
– Значит, ничего плохого не случилось?
– Нет, случилось. Но я пока не хочу говорить об этом. Надо многое осмыслить, слишком многое.
– Мерит, – рассердился фараон, – не забывай, кто я! Меня начинают раздражать ваши с братом тайны! Я ношу Двойную Корону, а вы пытаетесь меня уберечь от плохих вестей, как ребёнка!
– Прости меня, Тутимосе, – правительница устало прикрыла глаза, – если бы Владычица Истин позволила мне видеть ясно... Но все в тумане. Наши ладьи сражались с эллинскими. Что произошло? Я не знаю. Рассказать об этом сейчас? Во время священного перемирия эллинов? У них в гостях? Кто кого обвинит в нарушении перемирия? Я знаю Ипи, он никогда не нанёс бы удар первым...
– Это знаю и я, – заявил фараон, – как и то, что сейчас невыгодно ссориться. Причём я уверен, что и Александр думает так же.
– Вот именно, как в такой ситуации можно кого-то обвинять? Напали эллины? А можем мы это доказать? Александр не поверит. Посмотри на его поведение, он спокоен, расслаблен. Так ведут себя злоумышленники?
– Ну, некоторые царьки фенех весьма преуспели в лицемерии, – недобро усмехнулся фараон.
– Величайший, мы слишком хорошо помним, к чему привели переговоры на Пепельной Пустоши. Что произошло на сей раз? Ничего не известно. Но Ипи жив и он прибудет сюда. Пока мы должны стараться сохранять спокойствие. Любое моё слово, при том, что я сама не могу понять половины, может вызвать войну. И сорвёт все, что мы готовили несколько лет. Не будет доброго соседства с сильным царством. С людьми, которых даже наши жрецы и некоторые снобы из высокородных признали ровней себе. Поставили выше Нахарина и Хатти. Вместо того, чтобы обратить свой взор на Бабили, как планировали, мы втянемся в войну с Александром. И неважно, кто победит – замысел Нефер-Неферу в любом случае будет обращён в прах. Мне он становится все более и более очевидным.
– Ты права, сейчас всплеск страстей не нужен. Но если видение истинно, значит, он всё равно случится.
– Случится. Нам надо быть готовыми. А пока сохранять спокойствие.
– Да будет так, – подытожил фараон.
В пентатлоне и гоплитодроме (беге в полном вооружении), совершенно чуждых видах состязаний, египтяне участия не принимали. Правила эллинский борьбы были им незнакомы. Кулачный бой, где не использовались ноги и не разрешались удары ниже пояса, тоже не практиковался. Поэтому второй день состязаний, полностью остался за эллинами. Третий день Игр был посвящён "всесильному искусству", панкратиону.
Эллины любили панкратион. Он появился из-за частого нарушения правил в пюгме, кулачном бою. В новом виде единоборства разрешались любые удары и захваты, любые болевые приёмы. Запрещалось лишь кусаться и выдавливать глаза. Ни одни Игры не обходились без увечий панкратиастов. Любой удачно проведённый удар или захват мог сломать руки, ноги, ребра, а то и шею. Нередко бой оканчивался смертью одного из атлетов. Птолемей рассказал Анхнофрет, что некоторые бойцы, пользуясь вольностью правил, убивали намеренно. И никто не лишал их венка.
На одной из Олимпиад случился курьёзный и трагический случай. Противник атлета Аригиона душил его, обхватив шею бёдрами. Аригион сумел сломать ему щиколотку и тот, не выдержав боли, признал поражение. Когда же он отпустил Аригиона, оказалось, что тот мёртв, победное усилие стоило ему жизни.
– Значит, победителя не было? – спросила Анхнофрет.
– Нет, – ответил Птолемей, – победителем признали Аригиона.
– Мертвеца?
– Да. Венок одели на голову покойнику.
Ремту с особым интересом следили за своими соотечественниками, воителями Нейти [88] , молодым Хуни и опытным Абуусером, которому перевалило за тридцать разливов довольно давно. Тайные исполнители приказов Дома Маат были в Священной Земле первыми бойцами. Что не удивительно – для исполнения задания им не раз приходилось проникать туда, куда входа с оружием нет. Никто из них пока не подвёл, они одерживали победу за победой и проходили в следующий круг состязаний.
88
Воители Нейти – подразделение Хранителей, выполнявшее функции ликвидаторов.