Неугасимый огонь
Шрифт:
– Эпактиду мне.
Сблизившись, лёгкие десятивёсельные суда легли в дрейф.
– Надо говорить, до... достойнейший! – крикнул египтянин, по виду большой начальник.
– Хорошо, – ответил Неарх, – держите конец!
Македоняне перебросили на египетскую ладью канат. Гребцы втянули весла и суда соприкоснулись бортами.
– Да будет жить ты вечно, Знаменосец, – сказал египтянин по-эллински с ужасным произношением, – и будь возрадуйся! Рен моё Нахтра.
– Радуйся и ты, – процедил критянин, – вижу, есть чему радоваться. Меня зовут Неарх. Что здесь произошло?
Ему было известно вежливое приветствие варваров, но он намеренно опустил его. Не знал, что египтяне считают за грубых дикарей тех, кто не желает вечной жизни собеседнику. Но если бы и знал... Какая сейчас, к воронам, вежливость?
– Акайваш... эллины стали жгли Камир из хеви-педет. Когда достойнейшие Ранефер и Нимаатра могли.... Сумели подойти, город горел. Мы позвали песней посланника. Знаменосцы долго отдыха... ожидали, но твои товарищи нападали уже на нас. Мы тогда стали принимать бой и с помощью Нетеру побеждали.
"Эллины жгли Камир. Что и следовало ожидать. Валят вину на Филоту".
– Твои товарищи много горели и тонули, – продолжал египтянин, – но мы обрезали сражение.
"Решили обрезать? Прекратить? Что, устал, пёсий сын? Не хочешь продолжения?"
– Мы нужно много говорить. Но я плохо говорю уметь на вашем язык. Ранефер хорошо.
"Здесь Ранефер? Тот самый соправитель фараона, который принимал посольство Птолемея? Ничего себе..."
– Вижу, вы взяли пленных. Освободите их, тогда будем говорить.
Египтянин поморщился, помотал головой.
– Нет. Ранефер будет решать наказание виновных пиратов. Он будет считать это так, а не объявление войны.
– Я не поверю в виновность моих товарищей, пока не увижу доказательств, – отрезал Неарх.
– Значит, опять бой ... – египтянин на секунду устало прикрыл глаза, но сразу же вскинулся, – нет! Ты все видеть мог! Мы не хотели иметь желания биться, мы не понимаем! Переговоры быть должны немедленно! Птолемей рассказывал – Священный Мир, когда праздник Амен-Ра на Алаши! Это ложь? Мы не можем понять!
Этот порыв, похожий на отчаяние немого, изо всех сил пытающегося сказать что-то важное, заставил критянина пустить в душу сомнение. Неужели действительно Филота напал на них, и они теряются в догадках, каковы причины его поведения? Недоумевают, почему не просто нарушен договор, но случилось это, когда до Игр остаётся всего несколько дней. И где вообще сам архинаварх? Убит? Если бы был в числе пленных, могли бы спросить. Но они явно в недоумении о причинах происходящего.
Или все это уловка? Усыпят бдительность и ударят исподтишка. Все может быть.
Неарх взглянул в сторону высокобортных египетских ладей. Атаковать их одними триерами? Если они сожгли отряд Филоты, то Неарха и вовсе прихлопнут, как клопа. Но, может быть, архинаварху удалось хорошенько потрепать их, дорого продав свою жизнь? И варвары обессилены?
Все возможно. Критянин, в отличие от своего начальника, не имел склонности к авантюрам, потому раздумывал не слишком долго.
– Хорошо. Будем говорить на берегу. Пусть Ранефер прибудет туда. Прямо на этот мысок, – Неарх указал рукой в сторону ближайшего берегового выступа, – я буду ждать его там.
Нахтра покачал головой.
– Нет, достойнейший сказал призвать тебя на ладью. Нимаатра хуже умеет говорить с македоняне. Ранефер умеет хорошо, но он плох. Силы покидают. Следует поспешить или потом долго ждать.
– Он ранен?
– Очень устал, не спал много дней, долгий путь из Та-Нетер. И очень переживает утомился Знаменосец Ранеб. Тяжело переживает.
Ранеб? Это имя было знакомо Неарху. Именно этот наварх сражался против македонян в Тире. Умело сражался. Утомился? Так они говорят о покойниках. Стало быть, он мёртв.
– Наварх, – обратился к критянину кормчий эпактиды, – не езди к ним, это западня...
– Нетеру свидетели! – возмутился Нахтра, – я могу оставлять себя на твоей ладье, как доказывать... как заложник!
Неарх некоторое время пристально смотрел ему прямо в глаза, потом сказал:
– В этом нет необходимости. Я поеду с тобой.
Посыльное судно привезло его к огромному кораблю, самому большому из тех, что виднелись вокруг. Неарх поднялся на борт. Воины в бронзовой чешуе приветствовали его на своём языке. Их речь отличалась многословностью, но критянин не мог оценить её торжественности. Его провели надстройку, где располагались каюты высокородных.
В небольшом помещении на постели лежал египтянин с необычно синими глазами. Увидев Неарха, он поднялся. Покачнулся, но устоял на ногах.
Нахтра сказал, что Ранефер не спал несколько ночей, перенёс долгое путешествие из какой-то неведомой страны Та-Нетер. Верховный Хранитель совершенно загнал себя, сначала торопясь на битву, а потом выпуская стрелу с нечеловеческой быстротой, словно сама Нейти-мстительница вселилась в него. Впрочем, об этом критянин не знал.
Верховному Хранителю уже сообщили не только о смерти Ранеба, старого флотоводца, любимого всеми моряками Страны Реки, но и о гибели Хнумхотпа, что не только не принесло Ранеферу радости, но и добавило головной боли.
Ничего этого не знал Неарх, но увидел перед собой вовсе не торжествующего победителя. Цветом лица Ранефер напоминал покойника или человека, несколько лет просидевшего в темнице. Да, глупцы говорят, что вино победы – сладкое.
– Живи вечно и радуйся, достойнейший Знаменосец, – Ранефер говорил медленно, тщательно выговаривая слова, словно боялся, что не сможет совладать с собой, – прости, я не знаю твоего имени.
Бледное лицо Ранефера показалось критянину белее некрашеного [89] изваяния.
89
Эллины, как и египтяне, раскрашивали статуи.