Неугасимый огонь
Шрифт:
– Скажи, почтенный Паддатиша, – спросил Александр, – в каких отношениях хетты состоят с властителями Страны Реки?
– Не друзья, – ответил старик.
Это тоже не было ни для кого открытием. Царь лишь напоминал собравшимся то, что они знали и прежде, но не слишком придавали тому значения.
– Кто-то хочет загребать жар чужими руками, – усмехнулся Гефестион, глядя в пустой кубок, который вертел в руках.
– Тогда тем более, война вредна, – заявил Пердикка.
– Вредна война по их правилам, – сказал царь, посмотрел на Кратера, и спросил, – этот тысячник Пиллии, который
– Да, – ответил за Кратера Гефестион.
– Уйдёт в Каппадокию, – добавил Кратер, – обвёл, собака, Аристона вокруг пальца.
– Это хорошо, – сказал Александр.
– Хорошо? – удивился Кратер.
– Ты думал, я разгневаюсь? Аристон, конечно, заслужил выговор, что упустил Талзу, но, тем самым, он создал прекрасную возможность...
Александр замолчал на полуслове.
– Теперь мы можем пойти в Каппадокию не для нападения на хеттов, а в погоне за Талзой, – сказал Эвмен.
Александр удовлетворённо откинулся на спинку резного кресла. Птолемей усмехнулся. Кратер почесал бритый подбородок. Царь скосил глаза на него.
– Ты и пойдёшь. Но много воинов тебе не дам. Возьмёшь димахов и одрисов Ситалка. Не всех, трёх тысяч тебе хватит. Ещё того же Аристона возьмёшь.
– Этого хватит, чтобы уделать Талзу, но если мы встретим большое хеттское войско, нас смешают с дерьмом, – мрачно заявил Кратер.
– Посмотрим, – улыбнулся царь.
Запела труба. Из соседней палатки с кряхтением вылез Тидей. Потянулся. Вздохнул.
– Вся жопа, как доска... Что отдыхал, что не отдыхал...
– Сам виноват, – фыркнул Теримах, – оставался бы в пехоте.
Несмотря на то, что воевать ему предписывалось пешим, рыжий числил себя исключительно в коннице, чем гордился до невозможности. Всадники приходили в войско со своим снаряжением и лошадью, на что у него никогда не хватило бы денег, а тут все царское.
– Я с вами хотел... – снова вздохнул милетянин.
– Тогда не ной. По коням, парни.
Димахи сворачивали палатки, грузили их на вьючных лошадей. Подъехал Аристон, командир всадников из фракийского племени пеонов. Сам он приходился родным братом князю пеонов Патраосу, оставшемуся на родине. Держался фракиец царственно, высокомерно.
– Долго копаешься, рыжий.
– Как ты с тем сбежавшим варваром? – огрызнулся Теримах.
Аристон сплюнул, ударил пятками коня и убрался. За ним из лагеря вытягивались его люди – девять сотен легковооружённых всадников, "бегунов".
Поторапливались и пешие фракийцы, которыми командовал князь одрисов Ситалк.
– Зря царь опять отправил с нами этих варваров, – вздохнул Полидор.
– Судя по их числу, это он нас с ними отправил, а не наоборот, – философски заметил Теримах.
– Аристон, две илы в дозор, – скомандовал Кратер, восседавший на буланом "фессалийце".
Поднимающееся солнце ещё только-только оторвало свой ослепительный диск от края гор, а македонская колонна (хотя, по справедливости, в большей степени фракийская) уже была на марше. Она змеёй вилась по дороге между каменных столбов. Воины ускоряли шаг на слишком опасных участках, где за скалами могла обнаружиться засада. Выбираясь на равнину, шли неспешно.
Где находится отряд беглого хуррита Талзы, Кратер не знал. Он за ним не гнался.
Хетты удивлённо таращились на пришельцев, но враждебных действий не предпринимали. Однако разведчики давно приметили, что при приближении колонны к очередному селению, на север мчится колесница или, что реже, всадник. Гонцы в столицу.
Службу катаскопов-разведчиков Кратер развернул так широко, как никогда прежде. Македоняне шли по знакомым краям. Конечно, очертания засеянных полей были совсем другими, да и русла маленьких речек, зачастую, пролегали иначе, но каменные столбы, отличный ориентир, никуда не делись. Когда македонское войско шло через Каппадокию к Иссу, царская канцелярия вела путевые заметки и землеописание очень тщательно. Да и не только тогда. Составление карт и периплов было одной из главных обязанностей Эвмена. Вот они и пригодились. Кроме того, на случай непредвиденного, отряд сопровождали проводники, набранные в Киццувадне.
Конные разведчики двигали впереди, сзади и по бокам от колонны на расстоянии примерно двадцати стадий. Кратер прекрасно знал, что происходит вокруг. Он знал, что при выходе из теснины Киликийских Врат, прохода в горах Тавра, которые местные звали Вратами Тешуба, за колонной внимательно следили дозоры варваров. Несколько раз на расстоянии прямой видимости, почти не скрываясь, появлялись от пяти до десяти колесниц, быстро уносившихся прочь.
Отряд Кратера шёл по этой новой Каппадокии уже семь дней, не делая слишком больших и утомительных переходов, "двигался шажками", как выразился стратег, когда разведка донесла, что позади колонны замечено около пяти десятков колесниц.
– Уже теплее, – усмехнулся Кратер.
При движении по равнине, далеко на севере виднелось здоровенное пылевое облако, поднять которое могла бы только довольно большая армия.
На следующий день хетты нанесли первый удар. Вернее, укол. Около двадцати колесниц атаковали тыловое охранение, забросали дротиками и стремительно унеслись. Через пару часов больше сотни колесниц напали на головную часть колонны, но бой опять по инициативе хеттов вышел скоротечным.
– Преследуй их, Аристон, – приказал Кратер, – помнишь, как все обговаривали?
– Помню, – ответил фракиец.
Две илы пеонов, четыреста всадников, погнались за колесницами. Вскоре вернулись. "Не догнали".
Следующие два дня хетты продолжали наскоки отрядами различной численности. Обе стороны понесли незначительные потери. Всего около дюжины убитых, да три десятка раненных.
– Скифская война, – усмехнулся Кратер и спросил проводника-хуррита, – они всегда так воюют?
– Нет, – покачал головой тот, – хатти любят ударить один раз большим войском. Колесницами на равнине.