Неуловимые тени
Шрифт:
Ну и ладно! В рот все равно ничего не лезет. Обойдемся бутербродами.
Со вчерашнего вечера не только она – вся семья на нервах. Это же надо так опростоволоситься: ушла в магазин, а большую красивую сумку оставила напоказ на заднем сиденье! И кто – она, следователь со стажем, которая знает повадки преступников, как облупленных. Плохо не клади, вора в грех не вводи – элементарная житейская мудрость. Сколько раз она учила Настю проявлять бдительность, рассказывала, что женскую сумочку могут украсть из машины даже на светофоре, а сама…
В итоге разбитое стекло, украденная форма и жуткая истерика Насти.
От горя дочери разрывалось сердце. Уж лучше бы стащили ее сумочку с деньгами и документами.
Поиск по горячим следам ничего не дал, спортивная сумка исчезла. Душевный семейный вечер перед командировкой был сорван. Она планировала вкусный ужин с вином, мягкое объяснение с Маратом, а пришлось подгонять патрульных, успокаивать дочь и ехать в автосервис, чтобы срочно вставить стекло.
Разговор с Маратом получился хуже некуда. Сначала он угрюмо задавал вопросы: когда она познакомилась с Куликом, почему он вызвал именно ее, а потом замкнулся и по глазам было видно, насколько он взбешен неожиданной командировкой. А она еще сдуру похвалила Кулика, ляпнув, что работать с ним – мечта любой…
Ох, да что вспоминать!
В постель легли как чужие. Сон не шел, оправдываться бесполезно, да и не за что ей просить прощения – это ее работа. Отодвинулась на край, подбила подушку и принялась листать материалы о серийном убийце.
Пять не связанных между собой жертв во владимирской и московской областях. Каждый раз убийца оставлял знак в виде фотографии актера Владимира Высоцкого. Сначала убийствами занимались разные следователи, затем, когда поняли, что действует серийный маньяк, следствие возглавил Кулик. Это он придумал имя Живорез – опытный сыщик умеет сформулировать главное. Шестое убийство случилось уже при нем, и качество следствия сразу поднялось на новый уровень. Впервые удалось найти отрезанную кисть руки.
В каком часу Елена забылась – не помнит. Проснулась по будильнику. Вскочила, помыла голову, кое-как собрала дорожную сумку, поставила варить кашу, взялась за фен – и теперь испорченная кастрюля отмокает в раковине.
Зато прическа получилась отменной. Волосы у нее короткие, им важно придать правильную форму, чтобы сзади добавить объем. Выбрала серьги, золотые капельки с камешком, визуально удлиняют скулы, шею – то, что надо.
Пока вертелась у зеркала, Марат оценил, «приласкал» недобрым взглядом:
– Прихорашиваешься для полковника?
– Я, по-твоему, должна выглядеть зачуханной?
– Ты знаешь, что про него говорят?
– Умный и проницательный.
– Что ему никто в юбке еще не отказывал.
– Я надену брюки, Валеев. Лучше позвони оперативникам.
Из спальни, как приведение, появилась бледная Настя с телефонной трубкой в безвольной руке. Вчера бедная девочка выплакала все слезы.
– Ну как? – с надеждой спросила Елена.
– Тренер сказала, что форму изготавливали под заказ в Китае. Запасной нет. Без формы с фамилией на международные соревнования меня не допустят. – Потухший взгляд девочки заметался от Марата к Елене в надежде на чудо. – Нашли?
Валеев опустил руку с мобильным телефоном и мотнул головой. Он только что разговаривал с оперативниками из отделения, на участке которых произошло ограбление.
– Но вы же сыщики, сделайте что-нибудь! – сорвалась на крик Настя.
И Елена убедилась, что по поводу всех выплаканных слез она, пожалуй, ошиблась. Сделала шаг, чтобы обнять плачущую дочь, но та заранее отмахнулась:
– Меня исключат из сборной. Из-за тебя!
Елене нечего было сказать в свое оправдание. Она принялась ожесточенно тереть щеткой подгоревшую кастрюлю, а Марат не решался сесть за стол.
Семейную «идиллию» дополнил приход Ольги Ивановны, мамы Елены, жившей в соседнем подъезде. В отличие от примолкших членов семьи пожилая женщина слов не жалела.
Она явилась в боевом настроении:
– Довели ребенка, постарались. Спасибо, люди добрые. Теперь уезжаешь? Ну, конечно, работа для тебя важнее, чем здоровье дочери. Про себя я вообще молчу. Две машины под окнами, а я в поликлинику таскаюсь, даже если ноги не ходят.
– Мама, – попыталась остановить словесный поток Елена.
– Я уже не мама, а бабушка. И вот, что я решила: ты уматывай, куда хочешь, но Настя здесь не останется. Она будет жить у меня. – Ольга Ивановна косо взглянула на Марата: – Нельзя взрослого мужчину оставлять наедине с девочкой.
– Да я же… – возмутился Марат.
– Кто ты? Кто? – злорадно прервала его Ольга Ивановна. – Ни сват, ни брат, ни муж, ни отец. Я телевизор смотрю, знаю, что мужики вытворяют.
– Приятного просмотра, Ольга Ивановна, – процедил Марат и направился к выходу, так и не позавтракав.
Последнее слово, как обычно, осталось за потенциальной тещей:
– Сначала сумку найди, а потом на пироги приходи! – крикнула она вдогонку.
Елена покидала квартиру с тяжелым сердцем. Только мать, у которой не сердца, может вот так уехать в другой город, бросив дочь в таком состоянии. Девочке нужна поддержка, а она опять служебный долг ставит выше семейных ценностей. Что за служба – маньяк для нее важнее единственной дочери.
Елена спустилась во двор, положила сумку в багажник машины, села за руль и завела двигатель.
Нет, так продолжаться не может. К черту карьерные перспективы! Она позвонит Харченко и откажется от командировки. И сделает это прямо сейчас!
Пальцы сжали телефон, она опустила глаза на дисплей и потеряла бдительность. В этот момент задняя дверца машины неожиданно открылась, и кто-то шустро юркнул внутрь.
Вскинув испуганный взор, Елена увидела в зеркале странную черную руку, поднявшуюся над ее плечом. Рука выглядела неестественно и угрожающе, словно скрывала непонятное оружие. В сознании промелькнул вчерашний звонок: «До скорой встречи, Петля», и ужас сковал ее тело.