Неуловимый граф
Шрифт:
— Возможно, ты прав; война — это действительно выход… — задумчиво проговорил граф. — Там, по крайней мере, ты занят чем-то стоящим, тем, что захватывает тебя целиком, забирает все твои силы — пытаешься остаться в живых!
— Не пойми меня буквально, — возразил лорд Яксли, не желая терять нить своих размышлений, — быть может, лучшим выходом для тебя было бы жениться! Ты мог бы тогда больше времени проводить за городом; а то мне кажется, этот твой огромный дом, где со всех стен на тебя взирают с портретов лица твоих предков, слишком мрачен
— Ты считаешь, брак — самое подходящее решение?
— Только не с Женевьевой — она нигде не может жить подолгу! — быстро сказал лорд Яксли. — Но должна же быть где-нибудь девушка, которая завладеет твоим воображением и рядом с которой ты не будешь рыдать от зевоты.
— По-моему, таких немало.
— Я вовсе не имею в виду какие-нибудь там интрижки, ты, осел! — возмутился лорд Яксли. — Я говорю тебе о женитьбе на очаровательной, скромной молодой женщине, которая родит тебе детей; главное — она подарит тебе сына! В твоей жизни появится что-то новенькое, чего ты до сих пор еще не пробовал!
— К сожалению, для того чтобы иметь сына, мне придется терпеть глупую болтовню и пустые сплетни благовоспитанной и недалекой молоденькой дурочки, — возразил граф. — Уверяю тебя, Яксли, уж лучше в таком случае Женевьева!
— Должен признаться, на прошлой неделе на балу я наблюдал за дебютантками этого сезона, — сказал лорд Яксли. — Мне пришлось там быть, поскольку бал давался для одной из моих племянниц. Прямо надо сказать — мне еще не приходилось видеть столь обескураживающего зрелища!
— Вот тебе и ответ на твое предложение, — заметил граф.
— Что ж, дебютантки, пожалуй, слишком молоды для тебя, согласен. Нам обоим в следующем году стукнет тридцать, так что мы с тобой уже староваты для этих детских игр.
— А что ты можешь предложить взамен? — поинтересовался граф.
— Найти какую-нибудь очаровательную, достаточно умную и имеющую уже некоторый жизненный опыт вдовушку, — отозвался его друг.
— В результате мы опять вернулись к Женевьеве!
Оба помолчали, словно представив себе соблазнительно-прекрасную, неистовую и неотразимую леди Женевьеву Родни.
Два года назад она потеряла мужа, и с той минуты, как она сняла траур, светское общество было шокировано тем, как вызывающе она вела себя, открыто нарушая, казалось бы, незыблемые правила, беспечно пренебрегая приличиями.
Однако джентльмены, все как один, находили ее восхитительной и неотразимой, и в ее маленьком домике в Мейфере день и ночь толпились поклонники.
Ничего удивительного не было в том, что она положила глаз на графа Хелстона.
Он не только был одним из самых богатых людей в Англии, но и, по мнению многих женщин, обладал весьма привлекательной внешностью.
Трудность, однако, заключалась в том, что он не зря получил свое прозвище Неуловимый граф.
Чуть ли не со школьной скамьи его начали осаждать тщеславные мамаши, надеявшиеся выдать за него своих дочек, а также женщины, которых привлекали к себе как его красота, так и толщина его кошелька.
Однако он ускользал при каждой попытке заманить его в брачные сети и был к тому же чрезвычайно разборчив в своих привязанностях.
Его немало позабавила возможность увести леди Женевьеву, признанную красавицу, окруженную толпой воздыхателей из высшего света, из-под самого носа этих надутых и кичливых щеголей.
Она не собиралась притворяться, что он — первый мужчина, покоривший ее сердце. Точно так же она и не думала скрывать от него, что после смерти мужа у нее были любовники.
Однако за те месяцы, что они провели вместе, она совершенно ясно дала понять графу, что хотела бы, чтобы он стал последним.
Сердце леди Женевьевы было весьма непостоянным, и у графа всегда оставались некоторые сомнения — не вызваны ли ее клятвенные заверения в любви его безграничной щедростью и тем, что благодаря ему она могла занять особое положение в обществе, не доступное никому, кроме членов королевской семьи.
В жилах Хел стонов действительно текла королевская кровь; всем известно было, что развесистое генеалогическое древо их семьи со всеми его ответвлениями и четырехдольными делениями на поля было причиной головной боли чиновников геральдической палаты.
К тому же граф благодаря своим собственным заслугам достиг значительного положения в палате лордов и был человеком, с которым считались, мнение которого имело немалый вес при решении спорных вопросов.
И уж никому бы не пришло в голову оспаривать его авторитет в спортивных кругах.
Его главным увлечением, истинной страстью было разведение чистокровных лошадей; он только что закупил за границей прекрасных арабских жеребцов для развода, как это делали и другие коннозаводчики до него, желавшие улучшить породу.
Делос, его лошадь, победившая на скачках в Ньюмаркете, был прямым потомком знаменитого Эклипса 1 , подарившего миру многих замечательных скаковых лошадей, о которых до сих пор еще, замирая от восторга, говорили на ипподроме.
1
Эклипс — от «eclipse» (англ.) — затмение.
Эклипс, родившийся в 1764 году, получил свое имя в честь великого затмения, случившегося как раз в тот год; он появился на свет в конюшне Уильяма, герцога Камберленда, который умер всего лишь год спустя.
Лошадь была куплена с торгов мистером Уильямом Уальдменом, торговцем лондонского мясного рынка, за семьдесят пять гиней.
Впервые Эклипс участвовал в скачках на кубок в Эпсоме в 1769 году. Его выступление потрясло всех знатоков скаковых лошадей; они поняли, что перед ними чудо, выдающееся явление, которое навсегда останется в истории конного спорта.