Неуправляемая

Уоррен Кристина

А Стражи не лгали.

Она сказала правду. Всю правду.

— Да.

Драм выругался по-ирландски, слог был одновременно грубым и лиричным. Его сестра побледнела.

— Но это не точно, — сказала Мэйв с дрожью в голосе. — Я уже говорила об этом. Есть еще другие варианты событий.

— А есть ли среди них щенки и клевер? — спросил ее брат.

Мэйв поджала губы и покачала головой.

— Ты надеялся на это? Учитывая, что твоя сестра видела, что темнота уже здесь. — Эш почувствовала покалывание в руках, пальцы так и норовили обхватить древко

боевого топора. Она существовала для битвы, и сидеть и давать объяснения, как учитель ученикам, было напряженно и беспокойно. — Нет никаких сомнений в том, что мы должны сражаться. Вопрос только в том, когда.

— Думаю, я бы добавил «как», «где», «что» и «кто», — сказал Драм. — Может быть, тебя это не беспокоит, но я бы чувствовал себя полным идиотом, размахивая кулаками над бесформенным черным облаком.

Эш не ожидала, что люди могут быть такими буквальными. Она могла только предположить, что он делает это, чтобы ей досадить. Набравшись терпения, она открыла рот, чтобы объяснить, как Семеро использовали ночных для своих целей, но что-то помешало.

Что-то маленькое и черное, передвигающееся стаями и воняющее гнилью и серой.

Ххиссиш. Пятеро. Они ворвались в дверь, через которую она вошла за Драмом, и понеслись к ним. Когти щелкали и лязгали по деревянным половицам, а несколько лампочек, которые Драм включил, когда они вошли, казалось, растворились, как только лучи попали на их склизкую, покрытую мехом плоть.

Наконец-то. Есть с кем сражаться.

Моргнув, Эш вернулась в свою естественную форму, потянулась за топором и улыбнулась. Пора приниматься за работу.

Глава 4

Серьезно? Кто-то еще думал, что Драм видел недостаточно странного дерьма сегодня? О, но он был готов поспорить.

Странные — это не то слово, которое можно сказать о тех тварях, которые проделали путь через нижнюю часть двери и проникли в его драгоценный паб. Они были размером с небольшую собаку, но ни один корги, которого он видел, никогда не выглядел… а тем более не пах… как эти звери.

Словно мохнатое пятно, каждое существо было покрыто шерстью, достаточно длинной, чтобы скрыть ноги, сколько бы их ни было. При этом все они блестели, словно покрытые слизью. Как можно одновременно быть похожим на млекопитающее и насекомое, Драм не представлял, но существам это удавалось.

Они издавали звуки, словно насекомые, шурша по полу. Даже их движения напоминали тараканьи или скорпионьи. Как у всех тех мерзких тварей, которых здравомыслящий человек предпочитает держать на улице.

Драм особенно настаивал на этом, учитывая, что эти твари, похоже, рассматривали его и его сестру в качестве ужина.

Мэйв вскрикнула и залезла на стол. Она никогда не умела обращаться с жуками. Инстинкты Драма побуждали последовать за ней, но гордость и склонность к защите подсказывали ему, что надо драться. Разумеется, ни одному из этих чувств не хватило порядочности предложить ему оружие для борьбы.

Он поднял стул и замахал им перед собой, словно щитом, представляя себя

укротителем львов. Драм понимал, что выглядит идиотом, но ему больше ничего не оставалось.

Не успел первый из маленьких монстров дотянуться до него, как Драма отбросило в сторону ударом огромного крыла горгульи. В итоге он оказался с полным ртом пушистых перьев, а атакующее существо — со стальным шипом, пригвоздившим его череп к полу.

Великолепная женщина, которую Мэйв привела в паб, исчезла. На ее месте стояло чудовище из аббатства: серая кожа, острые клыки и когти, похожие на кинжалы. Она выглядела свирепо, как воин. Не принцесса, а королева.

Ее крылья были наполовину раскрыты из-за тесноты в ограниченном пространстве, а в одной руке она сжимала боевой топор. Оружие было длиной более трех футов, увенчанное смертоносным металлическим острием. На другом конце — широкая и тяжелая головка топора, изящно изогнутая вдоль каждой стороны двустороннего лезвия. За спиной у нее мелькал и подрагивал хвост, как у разъяренной кошки.

Эш выхватила оружие и взмахнула им перед собой, отправив вторую черную тварь в полет к дальней стене. Одним легким движением он превратился из бугимена в пушечное ядро.

Три оставшихся монстра замешкались, а затем перегруппировались, что выглядело скоординированной атакой. Они бросились вперед как один, в последнюю секунду уклоняясь в сторону, чтобы избежать топора Эш и нацелиться на Драма.

Ну разве ему не везло?

Он замахнулся стулом как дубиной, обрушив край ножки прямо на шипящую массу гнилостного монстра. Непонятно, как Драм сразу не заметил этого, но эти штуки воняли. Они пахли тухлыми яйцами и красным мясом, оставленным на солнце, мусором и смертью. Желчь подступила к горлу, и ему пришлось задержать дыхание, чтобы подавить тошноту.

Горгулья сражалась так, словно не замечала этого, словно вокруг все было прекрасно и пахло летними розами. Вонь, похоже, ее не беспокоила. Она легко дышала, приоткрыв рот, и улыбалась, с изяществом расправляясь с двумя монстрами.

Тот, кто был прижат к стулу Драма, продолжал бороться, корчась, извиваясь и визжа, как будто гвозди на доске пропускали через блендер с недостаточной смазкой.

Ругаясь, Драм ударил каблуком ботинка по спине твари, пригвоздив ее к месту. Затем поднял стул и стал бить им тварь, пока она не затихла. Это заняло больше времени, чем он ожидал, хотя он старался изо всех сил. Видимо, даже у зла есть инстинкт выживания.

Когда он наконец поднял голову и встретился взглядом с Эш, то тяжело дышал и в нем бурлил адреналин.

— Что же, это было весело, — пробурчал он. — Не хочешь сказать, кто еще может прийти в гости?

Эш опустила топор, с лезвия которого капали кусочки вонючего, черного чего-то. Она покачала головой.

— Не могу тебе сказать. Ххиссиши застали меня врасплох. Я не знаю, почему они напали именно здесь. Их привлекает темная магия, но это глупые, бездумные существа. Обычно их посылают, чтобы они напали на человека. У них не хватает ума, чтобы сделать это самостоятельно.