Неуставняк 2
Шрифт:
– Меня из Ферганы прислали, – с покорность ответил он.
– Да? А ты давно здесь?
– Уже три месяца. – Произнесённая им фраза отразилась на его лице такой болью, что захотелось обнять этого ребёнка и успокоить, хотя он всем своим видом вызывал отвращение и неприятие его как солдата, да и человека в целом.
Давняя память, проснувшаяся на плацу, вдруг двинула меня к нему. Видимо, та дружба, рождённая моей детской выгодой, всё ещё сидела во мне и не отвергала человека, который, как мне всё это время казалось, был раздавлен многотонным колесом грузовика, двигавшегося наперерез бежавшему мне навстречу восьмилетнему мальчику.
– Знаешь? – Он прямо подался ко мне и перешёл на шёпот, словно его сведения были секретны и разглашению не подлежали. – Нас в учебке продержали только два месяца, мы приняли присягу и сюда, я даже и прыгнуть не успел. – В последней фразе не было ни разочарования, ни досады – так, подчеркнул, словно отмахнулся в обиде.
Его история напомнила мне недавнюю встречу с “землячком”, который по сути и содержанию как две капли воды был похож на этого Лёню.
– Так! Хули встали! – Голос ворвался в открытую дверь, за ним в кубрик вскочил тот недавний солдат, который поразил меня своей взрослостью. – К бою, с-с-суки! К Бою!
Свороб рухнул, как подкошенный, и принялся елозить по полу, изображая деятельное отжимание, которое я мог бы назвать не более чем потугами. До момента его броска я продолжал держать его за рукав бушлата, и это чуть не опрокинуло меня на пол, на него.
Пока я разговаривал, наши парни уже успели снять с себя шинели, а некоторые уселись на пустые прикроватные табуретки.
Крик ворвавшегося солдата, вернее, здоровенного мужика в солдатской повседневке с погонами цвета выцветшего хаки и эмблемами десантника на петлицах, заставил всех встать и плотно заполнить проход.
– Что, блядь, не поняли, что сказал?! – Он двинулся по направлению к первому, кто стоял у него на пути, и ударил в грудь.
Удар был несильным, но из чувства опаски Чалый решил сымитировать поражение и присел. Я знаю мощную грудь Витька – её и кувалдой не прошибёшь, но его всегда накрывало чувство опаски за дальнейшие события. А событиям, по воле характера, он мог противостоять только коллективно.
Ещё один шаг и кулак уткнулся в грудь Целуйко, который пропустил удар мимо себя, так как в совершенстве владел приёмами самообороны. По сути, Серёга мог бы уже в этом бою прекратить наступление, чтобы наш совместный уговор, который состоялся на рассвете того же дня, остался исполнен.
Я не буду вдаваться в подробности и обвинять всех. Отступлю и скажу так, зная теперь уже всю армию до конца – нас бы всё равно положили, но совесть была б намного чище, чем она осталась. Короче, соревнования нет – Серёга Целуйко и Димка Смирнов легли и стали качаться, и тем самым согласились быть Слонами войск ВДВ. Чалый, сделав секундную паузу, также поддался ложному чувству товарищества. За ним пол украсили статисты, потом Ваня, и только я остался стоять возле окна, отделённый телами своих сослуживцев и уже упавшего в изнеможении на пол Лёни.
– А ты что?! Самый борзый?! – Мужик, наступая на руки и пробираясь сквозь качание тел, двинулся на меня.
– А ты что, нет?! – Меня прорвало, и я готов был схлестнуться.
– Шухер! – Дверь приоткрылась и быстро щёлкнула на место.
– Встали все! Быстро! Быстро! – забеспокоился он, рванулся к первой двухъярусной кровати, лёг на неё и замер.
Пакостливый страх, с которым он произвёл свои маскировочные действия, полностью вымарал ту разницу, которая нарисовалась
Тела раздавленных собственной совестью солдат медленно стали вставать. Мне, оставшемуся непоколебимым и тем разорвавшему прежние связи, вдруг стало стыдно за всех находящихся здесь, и даже за этого, спрятавшегося в углу…
– Ну чё, блядь, не торопимся! – шикнул со своего места воин. – Быстро встали!
Скорость обратной реакции увеличилась в разы. Свороб, как змея, проскользнул к двери и исчез.
…Тридцать лет, прошедшие с той памятной качки, не могут собрать нас воедино. Всё произошедшее позже не так существенно, как описанное сейчас. И мы не одни в этом море бесконечного повторения. Каждый из участников того события в будущем будет выкорчёвывать из себя эту слабость, пытаясь залить её горем следующих поколений.
Я не эксклюзив, но никогда белый свет не увидел бы моих произведений, если б в тот день я лёг [21] и отбил от пола первые «Раз два!».
А вы не задумывались, почему так мало армейских связей в сети «одноклассники»?! И почему так мало произведений по этой теме? А если кто и напишет, то это, скорее всего, будет пафосное оправдание и даже гадостное обтявкивание с пачканьем остальных, нежели откровение, вырвавшееся из груди!
21
Лёг – это лишь так говорится, но на деле ты должен рухнуть в упор лёжа на кулачки и сделать два начальных качка самостоятельно, а если твой истязатель не начнёт считать, то продолжать интенсивно отжиматься, пока он не соизволит начать отсчёт. Обычно счёт начинается после восьми-девяти качков. У многих руки к этому моменту устают, а зад проседает до пола. Счёт не только задаёт ритм, но заставляет выпрямить тело, так как последующей цифры ты не услышишь пока не выполнишь часть упражнения до конца…
Причина всё та же – совесть!!! От неё можно отвернуться или спрятаться за углом, но всё равно умрёт она только с тобой…
Махнём, не глядя
Вошедший старший лейтенант Кубраков застал сломленное отделение русских десантников, до автоматизма наученных убивать врага, но не сумевших постоять за себя перед одним «своим».
Меня же съедала злость – она рвала душу и требовала матч реванш, так как я сам должен был броситься в его сторону, а не дожидаться, когда тот до меня доберётся. Одно я знал точно, если б он дошёл, то бой бы он принял. Но что это «БЫ» по сравнению с произошедшим?!!
В считаные секунды я стал «не как все», и только тоненькой ниточкой тянулась связь с испарившимся из кубрика Лёней, который утренней клятвы не давал и посему её не нарушал.
– Ну, что задумались? – Кубраков оглядел расположение и, покосившись в сторону занятой кровати, возмущённо задал вопрос: – Нуфер?! А ты что здесь делаешь?! Что, взвод перепутал? А ну выметайся!
Воин молча, без излишних огрызаний и уговоров удалился из кубрика, оставив нас с офицером наедине.
– Так, вольно, садитесь! – Вероятно, взводный подумал, что наше стояние есть приветствие старшему по званию, отчасти он был прав, но…