Неусыпное око
Шрифт:
Кси отправляла мне мысли через связующий кристалл. Павлиний хвост проговаривал слова — телепатически, если хотите назвать это так.
Два различных существа. Сущности. А что было за потайной дверью?
Кси. Кси, Кси, Кси.
Павлиний хвост не хотел, чтобы я прошла через эту дверь. Безумие, зло, опасность.
Но Кси расплакалась моими глазами от разочарования в тот самый миг, когда я решила отступиться от двери. Горькими слезами отчаяния.
— Прекрати, — прорыдала я в плечо Фестине. — Дай мне подумать. Дай мне подумать.
— Тс-с, — сказала
Медленно приступ разрывающей сердце горечи отступал. Тишина. Опустошенно-усталое спокойствие. Мое? Кси? Или все, что осталось от всплеска гормонов, которые Кси закачала в мое тело?
Мир наступает, когда уходит адреналин.
— Это была не я, — пробормотала я Фестине, все еще крепко за нее держась. — Мое тело украл кто-то другой.
Она по-прежнему гладила меня по волосам.
Я уронила фонарик. Теперь единственный видимый мной свет исходил от павлиньего хвоста, вращавшегося быстрыми кругами вокруг нас с Фестиной, сплошь пестрая рябь цветов.
— Тс-с. Тс-с. Тс-с.
Наконец я отстранилась… один гормональный коктейль прогорел, но два других могли оказаться на подходе. Фестина отпустила меня, не глядя мне в глаза.
Павлиний хвост подступил к нам вплотную, словно неразрывное кольцо Уробороса, [13] всего в ширине ладони от соприкосновения с нашими спинами. И кольцо распалось, открыв нам проход, позволяющий сбежать обратно в туннель, но по-прежнему блокируя путь вперед мерцающей стеной света.
13
Изображение в виде змеи или дракона, пожирающего собственный хвост, символ вечного движения и восстановления.
— Не хочешь рассказать мне, что происходит? — спросила Фестина. Она все так же стояла очень близко ко мне.
— Кси… — начала я. — Она… оно… это сознание, которым пронизаны все цифровые интеллекты на Дэмоте. Включая мой связующий кристалл. Когда я предположила, что нам, возможно, не стоит дальше идти вперед, Кси вызвала у меня эти рыдания. Или, может, у самой Кси случился истерический припадок, а меня просто накрыло его остаточной волной.
— Так значит, — пробормотала Фестина, — эта Кси отчаянно хочет, чтобы мы продвигались вперед. А павлиний хвост против. Здорово. — Она глянула вниз на «тугодум», прицепленный к ее поясу. — Полагаю, мы можем благоразумно заглянуть туда на расстоянии…
Она осторожно отступила от хвоста, выскользнув через тот разрыв в кольце, что он для нас оставил. Шагая медленно, будто не желая рассердить и без того злую собаку, она обошла по краю красочную световую трубу. Хвост дрогнул, тревожно заметался, но не остановил ее. Пока я оставалась в безопасности, он не будет останавливать остальных, пусть себе суют голову в петлю.
«Кси, — думала я, пока Фестина
Нет ответа.
Фестина подняла прибор и снова вытащила сканер с его «пуповиной» из корпуса. Она потратила секунду, чтобы обернуться и посмотреть на меня; я кивнула. Потом она прислонила экран сканера к стене и слегка его вдавила.
Он проник внутрь. Прямо в стену, выглядевшую непроницаемым гранитом. И теперь двигался внутрь сантиметр за сантиметром, как пропихивается деревянный кол в мягкую грязь. Через полметра Фестина сказала:
— Вот и ладно. Мы внутри.
— Что-нибудь видишь? — спросила я.
Она посмотрела на видеоэкран.
— Короткий коридор и в конце его комната. Они обе освещены, хоть я и не вижу источника света. О, а вот что-то интересное. — Она повернула шкалу для лучшего увеличения. — Ну, надо же, не ожидала.
— Чего?
— Это якорь. Якорь для хвостов. Аппарат, создающий поле, которое удерживает хвост на месте. Когда разведчики пользуются хвостами для скоростного спуска на планету, то сначала выбрасывают якорь для фиксации хвоста на одном месте.
— Неудивительно, что павлиний хвост не в себе от тревоги, — сказала я. — Аппарат, способный приковать его к одному месту? Этого любому хватит, чтобы повергнуть в дрожь.
— С другой стороны, — ответила Фестина, — стоит призадуматься, что бы это якорю делать здесь, в глубине. — Она поиграла другой шкалой на «тугодуме». — Давай-ка сделаем увеличение побольше, и тогда… черт побери!
— Что?
Она не ответила, просто уставилась на экран прибора.
— Что там такое? — продолжала допытываться я. — Фестина? Что?
Двадцать секунд спустя она отступила от стены. Слегка пыхтя и отдуваясь, вытянула сканер, как канат, из лжегранита. Потом адмирал принесла мне «тугодум», сохраняя намеренно бесстрастное лицо.
— Вот записала, что там, в следующей комнате. Посмотри запись сначала.
Она поднесла экран к моим глазам. Павлиний хвост нервно затрепетал, бурля, словно волны в стремнине, между мной и Фестиной, но, не мешая мне смотреть запись.
Действительно, за дверью оказался коридор, ведущий в большую комнату. В устье коридора на земле располагался аппарат размером с обувную коробку — якорь. На съемке камера взяла крупный план: черный ящик с золотой вставкой в форме подковы в крышке. Другие слабо мерцавшие золотые подковки опоясывали ящик по сторонам.
Потом камера оторвалась от якоря, нацеливаясь на комнату позади него — комнату с огромным черным аппаратом посередине: то был невероятно громадный обелиск, высящийся от пола до потолка… и повсюду вкруг обелиска сияли огни.
Фиолетовые. Желтые. Зеленые. Синие.
Разноцветные пятна наполняли комнату, пока я не осознала, что смотрю на единое существо, обернувшееся вокруг обелиска несчетными кольцами, как нить вокруг катушки. Обернутое вокруг миллиарды раз, так, что обмотка доставала до самых стен, упираясь в них вплотную. Это существо наполняло комнату до отказа, было сжато в ней до предела.